Я прикусываю себя за щеку изнутри, чтобы сдержать неуместный вздох.

Мне-то какое дело, чем они тут занимались!

— Я подожду пока маркиза подготовит мне комнату, — отвечаю, но боюсь ступить за порог.

— Где, позвольте поинтересоваться?

Так и хочется бросить ему в лицо: «А вот и не позволю, и не вашего ума это дело, и что вам вообще от меня нужно?!» Но сдерживаюсь, потому что настоящая герцогиня вряд ли позволила бы себе такие неуместные грубости.

— Я видела гостиную между третьим и вторым этажом, полагаю…

— Полагаю, герцогиня, — перебивает он, — вам следует подтянуть ваши знания истории.

Что? При чем тут история?

Пока я, уже совсем ничего не понимая, продолжаю мяться у двери, герцог, как ни в чем не бывало, заваливается в кресло и вытягивает ноги к огню. Его вообще не смущает, что он сидит в присутствии стоящей дамы, а также, что сидит от к ней спиной.

Или это нарочитое выражение «особого отношения» к герцогине Лу’На?

— Три года назад Черный сад принадлежал одной знатной, но очень нелояльной к короне семье, — немного с ленцой и нотками менторского тона, начинает герцог. — Его Величество, как мудрый правитель, сделал этой семье некое предложение, само собой, по-королевски щедрое. Семья имела глупость и смелость отказать, и Его Величеству пришлось сделать то, что необходимо — показать, что в его королевстве нет и не может быть вассалов, не готовых прислушиваться если не к здравому смыслу, то хотя бы к элементарным инстинктам выживания.

Несмотря на то, что герцог говорит все это не повышая голос даже на полтона, я чувствую ползущий по спине неприятный холодок.

— Случилась небольшая потасовка, — продолжает герцог, немного, едва заметно, поворачивает голову в мою сторону, — и жертвы.

Плачущий, помоги.

Я потихоньку осеняю себя охранным знаком и мысленной скороговоркой прошу милосердия для умерших.

— Что вы там бормочете, юная леди? — Теперь он сидит так, что я хорошо вижу его профиль: точеный ровный нос, длинные ресницы, выразительные высокие скулы. — Уж не молитву ли? Вы это бросьте, или я решу, что несмотря на королевское прощение, вы все еще на стороне тех, кто считает короля недостойным трона.

Сейчас даже задумываться не хочу, что все это значит, и даю себе зарок не открывать рот и не произносить ни звука, даже если герцог вздумает размозжить мне голову.

— Так вот, юная леди, — урок истории — или послушания? — продолжается. — Пострадали не только обитатели Черного сада, но и сам замок. Некоторые башни были разрушены боевыми машинами Его Величества, некоторые стены были полностью уничтожены. Как вы знаете, умерших следует отправлять на Обратную сторону в срок до трех дней. Но многие тела оказались под завалами и, увы, даже лучшим Проводникам не удалось избавиться ото… всех не упокоенных.

Я вздрагиваю и потихоньку пячусь обратно в комнату.

— Надо признать, маркиза Виннистэр буквально сотворила чудо, превратив руины в пригодное для проживания место, но одно дело — организовать ремонтные работы, и совсем другое — избавиться от голодных злых призраков. Второе ей не по силам. Так что, если не хотите повстречаться с одним из тех, кто горит духом мщения и жаждой поживиться первой встречной жизнью, искренне советую не бродить одной по замку после полуночи.

Мелким шагом, практически, вплотную к стене, пробираюсь вглубь комнаты, туда, где между окном и шкафом расположена тахта.

Призраки? Здесь? Он это серьезно?!

Это вообще законно?!

— Разве призраки не несут угрозу жизни кандидаткам? — все-таки рискую заговорить, и стыжусь, что этот мерзавец нагнал на меня такого страху, что теперь зуб на зуб не попадает. — Разве это не противоречит правилам?

Герцог Нокс запрокидывает голову и негромко, но явно от души смеется.

— Если кандидатка будет шляться по замку после полуночи и повстречает призрака, то в том случае, если она каким-то чудом уцелеет, прежде чем предъявлять претензии Короне, девице сперва придется объяснить, какого дьявола ей не спалось в своей постели.

Мне кажется или он правда считает это интересным решением в пользу того, чтобы заставить девушек максимально соблюдать правила приличия?

Хотя нет, он, по-моему, абсолютно доволен своей выдумкой.

— Юная леди, не составит ли вам труда помочь старому вояке? Раз уж мне предстоит ночевать где придется, а не в этой роскошной постели.

Я, подумав, подхожу ближе, но все равно стараюсь держаться от него подальше.

Если этот странный тип считает призраков — средством обеспечения безопасности, одни Боги знают, что там еще у него в голове.

— Разведете огонь? — Герцог кивает на аккуратно сложенную стопку дров.

Мысленно выдыхаю, присаживаюсь перед камином на колени и берусь за дело.

Мне это — как раз плюнуть.

В монастыре такому учили еще с детства: все послушницы должны уметь обращаться с огнем кухонной утварью, уметь готовить и штопать, и вспахивать поле. И еще много чего.

— Скажите, леди Лу’На, — мне в затылок спрашивает герцог, и тут же напрягаюсь, едва не пропустив выскочивший из очага уголек. Быстро стряхиваю его в порванного подола обратно в камин, мысленно гадая, чего ждать на этот раз: еще один урок истории или…? — Довольны ли вы вашей нынешней жизнью?

Простой вопрос.

И настоящая герцогиня без заминки на него бы ответила.

А что говорить мне, если я даже не представляю, ак живется дочери предателя короны? Если она даже ни словом об этом не обмолвилась, хоть мы проводили вместе каждый час каждого дня всю ту неделю, что я жила в Горностаевом приюте и разучивала премудрости богатой жизни?

Думай, Матильда, думай, иначе Палач Его Величества еще быстрее придумает, куда насадить твою бедную головушку.

О чем там судачили девушки? Вспоминай!

Я делаю вид, что от ответа меня отвлекает исключительно попытка поддать жару в огонь и энергично орудую кочергой, переворачивая дрова так, чтобы огонь расползся на соседние поленья.

Кажется, кто-то сказал, что после неудачного заговора, часть земель казненного герцога отошли короне. И еще было что-то о расстроившемся браке, потому что семья жениха отказалась брать в семью негодную кровь.

Герцогиню Лу’На не очень-то жалуют, если не сказать — позволяют в открытую над ней насмехаться. Причем даже те, кто явно ниже ее по классу. Маркиза, опять же, определила ее в самую ужасную комнату. И этот внезапно рухнувший потолок…

Я подавляю внезапный приступ дрожи, вспоминая, как чудом перекатилась на другой край постели как раз в тот момент, когда на голову упали тяжелые балки и каменные плиты. Случись это парой мгновений раньше — я была бы уже мертва.