От страха Семен был многословен.

— Нет, не кидал, — согласился Джавад. — Попробовал бы… И никто мне на тебя не стучал, Сема…

— Что же тогда случилось?! — воскликнул Семен вибрирующим голосом.

— Случилось только одно: ты уволился! — объявил Джавад, сверля собеседника своим пустым оловянным взглядом.

— Я ушел налево, имею право… — пробормотал Семен виновато.

— Правда?! — взвизгнул Джавад. Однако сразу взял себя в руки и продолжал с убийственным спокойствием, куда более пугающим Семена, чем любые угрозы: — Да, право имеешь, дорогой! Только разве так поступают? Заявился накануне собственной смены, швырнул на стол директору заявление, нахамил… Нехорошо, дорогой! Разве так заведено меж друзьями? Нет бы обговорить все заранее, посоветоваться со мной, меня первого предупредить, объяснить причины… Я бы, наверно, понял, да? Не дурак Джавад и не зверь, да?

«Зверь ты и есть, — подумал Семен. — По всем понятиям зверь, и по блатным, и по человеческим…» Но вслух, естественно, ничего не сказал — знал, чем это чревато.

— Сделай ты, как водится у людей: спроси разрешения у меня, передай дела Крысинскому в моем присутствии… Разве тогда был бы сейчас этот разговор? Его бы не было, дорогой… Но раз ты повел себя, как зайчик бессмысленный, изволь теперь объяснить, почему?!. — Джавад театрально замолчал, выдерживая эффектную паузу.

— У меня родители в деревне заболели… — прогундосил Семен, мысленно проклиная себя, что не уехал сегодня же или даже вчера.

— Родители — это святое, — важно согласился Джавад. — Откуда узнал, что больны они?

— Телеграмму получил, — ляпнул Семен и тут же пожалел об этих словах. Но было поздно.

— Покажи телеграмму! — потребовал Джавад.

«Мне следовало наплести, что дальний родственник был проездом! Ай, дурак я, дурак!» — проклинал себя в душе Семен. Но сказанного не воротишь — приходилось выкручиваться.

— Я ее выбросил… — понурился Сема.

— Выбросил такую важную телеграмму?! Из-за которой срочно с работы уволился?! — притворно удивился Джавад. — Ай, какой глупый Сема! Какой глупый маленький мальчик!

Джавад ударил поддых — не в полную силу, но удар был страшен. С жутким нутряным хрипом Семен рухнул на колени.

— За что, Джавад?! — просипел он, едва обрел способность хоть что-то произнести членораздельно.

Кавказец пружинисто расхаживал по комнате. На Сему он как бы не обращал внимания.

— Сегодня в «Джанге» меня пытались убить, — сообщил Джавад словно бы в пространство. — Я живой, однако… Но все мои ребята, вся моя гвардия, семь человек, все полегли! Какие были парни! На подбор! Каждый — мастер спорта по вольной борьбе и разрядник по стрельбе! И таких парней я потерял… Мочили их, кстати, из «магнума»… Где твой «магнум», Сема, который ты недавно у меня купил?

Тут Семен, до этого рассчитывавший отделаться оплеухой-другой, испугался уже всерьез.

— Так где твой «магнум»?! — резко развернулся к нему Джавад.

— Я его… м-м-м… продал… — выдавил из себя Семен, не поднимаясь с колен.

— Про-одал? — якобы сочувственно протянул Джавад. — И почем? За сколько продал-то, Сема?

— За две штуки гринов…

— За две-е! — восхитился Джавад. — У меня брал за полторы, а отдал за две! Ну ты бизнесмен, Сема! Поздравляю! Пятьсот баксов наварил! Молодец! Оборотистый малый!

— Приходится…

— И кому ж ты его продал, если не секрет?

— Какой секрет, Джавад, от тебя?.. Лоху какому-то сдал… Привязался в кабаке — достань, мол, ствол да достань. Я спросил: сколько дашь? Он сказал: сколько спросишь. Я и польстился…

— Вот так, значит? — казалось, Джавад верил.

— Да, так… — покаянно опустил глаза Семен.

— А патроны? — поинтересовался Джавад.

— Ему же сдал…

— Даром?!

— Ну что ты, Джавад…

— Обе коробки?!

— А зачем они мне без ствола?

— Верно… И во что лоху обошлись «маслята»?

— Знаешь, этот малый — лох лохом… За «маслята» я с него дополнительную штуку баксов срубил. Лапши на уши навешал…

— Ты действительно настоящий коммерсант, Семен! Я тобой горжусь! — с пафосом заявил Джавад. — Пожалуй, пора тебя в дело брать! В компаньоны, реально! Молодец, Сема! Кого угодно на любые бабки разведешь! Молодец!

Какое-то краткое мгновение Семен надеялся, что Джавад и впрямь ему поверил. Однако иллюзия прожила недолго.

Сокрушительным ударом по скуле Джавад опрокинул на спину все еще стоявшего на коленях Семена. Тот взвыл, захлебываясь кровью.

— Не врать мне, ш-шакал! — прошипел Джавад. — Не врать мне, кровь свинячья! Правду говорить! Почему уволился?! Куда «магнум» дел?! Отвечать!

— Не знаю я ничего, Джавад… — простонал Семен едва слушающимся его голосом.

Одной левой рукой Джавад прихватил Семена за грудки, легко выдернул из лежачего положения, поставил на ноги и, не отпуская, правой рукой принялся методично, с оттяжкой лупить по лицу.

— Не врать мне!.. Правду говорить!.. Не врать!.. Не врать!.. Правду отвечать, ш-ша-кал!.. Правду отвечать!.. Отвечать!.. Отвечать!.. Отвечать!.. — приговаривал Джавад, сопровождая каждое свое слово ударом.

Семен ревел белугой.

Наконец Джавад вновь швырнул его на пол, брезгливо отряхнул ладони, сплюнул — досадливо и презрительно.

— Говори, или убью! — И эта фраза, прозвучавшая вроде бы равнодушно, между делом, окончательно добила Семена. Семен сломался.

— Я все скажу, Джавад!.. — прорыдал он.

— Другой базар… — механически, без эмоций, ухмыльнулся горец.

Он опять поднял Семена с пола, усадил на стул, сам сел напротив.

— Рассказывай!

— Приходил ко мне один чмырь… — начал Семен. — Кто такой — не знаю… Как он вошел в дом — ума не приложу… Если б через подъезд, охранник не пустил бы его или предупредил бы, что меня ждут…

— Не канючь! — прикрикнул кавказец. — Толком говори! Как выглядел чмырь?

— Высокий… чуть-чуть пониже тебя, пожалуй… Поджарый, не качок… Но сильный! Почти как ты, Джавад! Он мне стол кулаком проломил, вон, смотри!

Джавад мельком глянул. Зрелище впечатляло, но хитрый горец даже вида не подал.

— Я спрашиваю, как он выглядел, а не что он тебе тут проломил! — рявкнул Джавад. — Лучше б он тебе башку проломил! Говори, урод, опиши его!

— Росту высокого…

— Уже слыхал, дальше!

— Худощавый, плечи крепкие…

— Морда какая?

Семен замешкался.