В известной степени судьба американского раба зависела от национальности его хозяина и от того, жил ли раб на острове или на материке. Чернокожие в Бразилии и испанских колониях в Восточной Европе были слугами, а во Франции и английских колониях (особенно на сахарных плантациях в карибских колониях) их положение было намного хуже. Причина этой разницы заключалась в том, что испанцы и португальцы привыкли держать мавров и евреев в рабстве и поэтому они ставили чернокожих рабов на те же социальные позиции. Они воспринимали их как людей, включенных в общество католической церкви, что давало им защиту от зверств хозяина. Многие бразильские чернокожие, например, получали зарплату и могли выкупать свою свободу. Английские и французские работорговцы были менее мягкими. Испытывая недостаток опыта в рабовладении и внезапно столкнувшись с новой экзотической силой чернокожих рабочих, они издали репрессивные законы, которые навсегда оставили за рабами их статус бесправного и безмолвного класса без надежды на изменение этого положения. Рабовладение в Англии привело к появлению психологического противостояния белых и чернокожих. Позже английское протестантское духовенство сделает чрезвычайно мало для того, чтобы предупредить тенденцию рабов к бунтам и восстаниям: На островах с сахарным тростником в Карибском море рабов так скудно кормили, работали они в таких жестоких условиях, что смертность среди них явно превышала рождаемость. На плантациях в Барбадосе по записям, которые у нас имеются, на 6 умерших приходился 1 ребенок. Управляющие плантациями поняли, что намного дешевле и эффективнее регулярно привозить новых рабов из Африки, чем повышать уровень жизни до той ступени, чтобы рабы смогли поддерживать свое существование. За лошадьми и скотом следили иначе, стараясь держать их в чистоте и беречь их здоровье. Рассказывая про установление рынка сбыта рабов, сложно удержаться от морализаторства. Но мы должны помнить, что низшие классы казались так же необходимы в том обществе, как сейчас холодильники или стиральные машины. Когда писатели XVI или XVII в. рисуют идеальное общество, и там они находят комнату для слуг и рабов. «Утопия» Томаса Мора (1516) изображала эгалитарное коммунистическое общество с отдельным классом для черной работы. «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона (1627) рисовала образ исследователей, которые обслуживались лакеями. Некоторые критики, например испанский священник Бартоломе да Лас Касас (1474–1566), протестовал против порабощения американских индийцев. Но никто (за исключением квакеров, которые посещали сахарные острова) не протестовал открыто против порабощения африканских народов. Превращение их в слуг к востоку от Эльбы и в рабов в Америке было естественным европейским признаком достатка в эру примитивных технологий.

Жители Европы на протяжении XVI и XVII вв. стали более сознательно относиться к деньгам, чем раньше. Между 1521 и 1660 гг. испанцы привезли домой с мексиканских и перуанских шахт 18 тысяч тонн драгоценных металлов — достаточно, чтобы утроить запасы серебра в Европе и увеличить запасы золота на 20 процентов. Пик добычи этих металлов пришелся на 40 лет между 1580 и 1620 гг. Огромные усилия были приложены, чтобы перевезти все сокровища в Испанию. Каждую весну испанский флот, сопровождаемый военными кораблями, вез годовую добычу серебра с Карибских остров в Севилью. Впрочем, прямо в руки испанцев попадало сравнительно небольшое количество серебра. Некоторую его часть захватывали английские и голландские пираты во время своих нападений на испанский флот. Часть контрабандой отвозилась в Западную Европу испанскими колонистами, которые уклонялись от уплаты налога королю. Испанские короли на самом деле получали более 25 процентов от золота, которое оказывалось на Севильской земле. Но они не могли удержать его в стране с тех пор, как были вынуждены выплачивать своим кредиторам и армиям в Нидерландах, Франции и Германии. Большая часть средств шла к зарубежным купцам. Известно, что в 1600 г. около трети золота Севильи пошло на уплату импорта во Францию. Поэтому испанские сокровища циркулировали по всей Европе. Это было утекающее богатство: часть копилась, часть была превращена в тарелки, ножи, ножницы и прочие атрибуты роскоши, но большая часть была переплавлена в монеты — испанские золотые эскудо и серебряные реалы, французские золотые луидоры и серебряные ливры, голландские золотые дукаты и серебряные флорины, английские золотые гинеи и серебряные шиллинги.

Поскольку объем сельскохозяйственной и промышленной продукции оставался сравнительно неизменным, в то время как количество денег росло, стало накапливаться больше средств, которые можно было тратить на иные продукты потребления. Результатом стала долгая инфляционная спираль. Между началом и серединой XVII в. Европа переживала революцию цен. Испания была первой, и на нее пришелся самый сильный удар. Испанцы платили за товары в 1600 г. в четыре раза больше, чем в 1500-м. После тщательного изучения импорта золота и уровня цен профессор Эрл Дж. Гамильтон подытожил, что золото и цены между собой очень тесно связаны. По его мнению, подъем цен в Испании в XVI в. был вызван притоком золота. Как только в XVII в. импорт золота прекратился, цены стабилизировались. Этот вывод обсуждался многими историками экономики, которые верили, что цены в Испании росли медленнее перед 1565 г., в то время как импорт золота достиг своего пика между 1580 и 1620 гг. Даже если американское золото не было единственной причиной революции цен, то оно было главной. В каждой стране Западной Европы стоимость товаров между 1500 и 1650 гг. удвоилась или даже утроилась. В Англии инфляция была столь же глубока, что и в Испании. Что такое революция цен, становится понятно из нижеприведенной таблицы, которая составлена на основе данных из учетных книг винчестерского колледжа, школы, посещаемой сыновьями аристократов и среднего класса. Все цифры в шиллингах показывают рост цен, который школьные служащие были вынуждены платить за некоторые товары[4].

Как показывает эта таблица, рост цен был не постоянным, но всеобъемлющим. Колледж платил в три-четыре раза больше за скрепки в 1700 г., чем в 1500-м. Цены на вино для часовни росли быстро, возможно, потому, что юноши быстро полюбили шампанское, или, что вероятнее, поскольку вино привозили с материка и оно облагалось в XVII в. новыми налогами. В результате англичане предпочитали пить домашнее пиво, нежели вино из Франции. Интересно, что говядина в Винчестере (к сожалению, мы не имеем цифр за 1500 г.) стала дешевле. Английское скотоводство показало свой высокий уровень; повара уже не считали обязательным обильно посыпать мясо специями, чтобы отбить неприятный вкус или запах. Несомненно, семьи учеников Винчестера могли позволить себе платить по все увеличивающимся счетам. Но многие были подавлены ростом цен. Зарплаты рабочих в Испании, Англии и других странах Запада росли намного медленнее, чем цены; другим словами, реальные доходы фермеров и ремесленников падали на протяжении конца XVI в. Лендлорды старались избегать больших зарплат, они побудили правительство ввести фиксированный контроль за ними. В конце XVI в. низкоквалифицированные рабочие в Испании, Англии, Франции и Германии были вынуждены тратить всю зарплату на покупку необходимого количества хлеба и напитков. Старея, люди жили на то, что скопили, и даже тем, кто получал фиксированную плату, например духовенству и учителям, тоже приходилось выживать. До сих пор продолжаются жаркие споры о том, способствовали ли землевладельцы революции цен или, наоборот, затормозили ее. Скорее всего, можно считать, что фермеры, если они были находчивы, энергичны, могли идти наравне с поднимающимися ценами. Также понятно, что земельная собственность не была лучшим источником дохода в XVI и XVII вв.