Но раз уж я не делала этого с первого дня, когда она появилась, то сейчас уже нет смысла начинать. При этом его туча была всё так же черна. Я была уверена, что наша поездка в Лондон ему поможет. В конце концов, разве можно смотреть на самбу и не ощутить прилив счастья?

Среда наступила чересчур быстро. Эди сказал, что он сможет удрать из дома примерно в десять часов вечера и прийти к нам: будет бросать камешки в окно моей спальни, оно как раз выходит на улицу. Я скрестила пальцы в надежде, что мои родители к тому времени уже отправятся спать.

Прошлым вечером я зашла в спальню Лоис и рассказала ей, что мы с Эди собираемся пройти через портал и что хорошо бы (а точнее, необходимо), чтобы она тоже отправилась с нами.

— Помнишь, как мы с Эди вернулись из той страны за зеркалом?

— Это там, где сидит дама с птицей на плече?

— Да, верно. Так вот, нам нужно, чтобы завтра вечером ты пошла с нами. Как думаешь, сможешь? Если я разбужу тебя ночью, когда мама с папой уже будут спать? Нужно, чтобы ты помалкивала, и обещай не рассказывать маме с папой.

У Лоис сделался ужасно довольный и важный вид, она даже как-то выпятила грудь, расправила плечи и гордо заявила:

— Я обещаю. Мы с Би отправимся с вами.

— Я боюсь, тебе нельзя взять с собой Би. Вдруг ты её потеряешь?

Лоис выпятила губу:

— Тогда я не пойду.

— Но ты должна, Лоис. Геката сказала, что мы обязаны привести тебя. Ты нам нужна.

— Без Би — нет, — непокорно заявила Лоис.

— Ладно, ладно, — вздохнула я. — Можешь взять Би. Только не потеряй её где-нибудь, а то будет нам лишняя морока.

— Я уже большая девочка. Я могу за ней присмотреть.

Мне пришлось уступить. У меня не было выбора. Без Лоис нас не будет трое, а Геката сказала, что важно, чтобы мы пришли именно втроём.

В среду я читала в постели, когда наконец услышала мамины шаги вверх по лестнице. Папа уже отправился спать, практически сразу после работы. Она заглянула ко мне:

— У тебя всё хорошо, солнышко? Тебе понравилось, как вы ходили собирать сладости вместе с Фрэнсис?

— Да, было здорово. Ты идёшь спать, мам?

— Да, пора. Я буду так рада, когда начнутся спектакли! Тогда я снова смогу забирать вас обеих из школы. Я так мало вас вижу и скучаю.

— Мне тоже тебя не хватает, — согласилась я и добавила: — Мама Сары Джейн где-то в Кембридже, пытается вылечиться. — Я не знаю, что заставило меня заговорить об этом. Наверное, я была благодарна тому, что пусть даже мы с мамой мало видимся, но она, по крайней мере, по вечерам дома, с нами.

— О господи, — сказала мама с опечаленным видом. — Бедные Сара Джейн и Саша. Я уверена, что их маме станет лучше. Может, когда она вернётся домой, мы могли бы сделать для неё оберег на укрепление и усиление семьи.

Я кивнула.

Мама закусила губу.

— У папы не то же самое, ну, ты знаешь, солнышко. Он сейчас стал принимать специальные лекарства, и с ними ему скоро станет гораздо лучше.

— Я помню, ты говорила, что нет таких волшебных зелий, которые могли бы помочь папе.

— Нет, я говорила, что тут ничего нельзя сделать по мановению палочки. Он должен сперва помочь себе сам. И он это сделал. Он сходил к врачу, и ему выписали таблетки, они помогут ему восполнить нехватку кое-каких веществ в мозгу.

— То есть не произошло ничего такого, что могло бы его расстроить, правильно?

— Нет, конечно нет, Рози! Просто у некоторых людей в мозгу недостаточно веществ, отвечающих за хорошее самочувствие, так что им приходится принимать таблетку, которая исцеляет тело, чтобы оно снова могло выделять «гормоны счастья». Точно так же, как мы мажем мазью царапину или порез. — Мама помолчала. — Тебе же нравятся танцы?

Я кивнула.

— Ну вот, от танцев в мозгу вырабатываются эти гормоны счастья, так что во время танца и после него ты чувствуешь себя хорошо. У папы их недостаточно, поэтому ему приходится принимать лекарства, а потом, надеюсь, его мозг начнёт вырабатывать их сам. И ему нужно найти то, что его радует, — может, это будет гольф или игра на гитаре; что-то такое, чему он вечно не разрешает себе уделить время.

Признаться, мне больше не хотелось об этом говорить, в особенности потому, что я ощущала, что папина туча зависит больше от исчезновения Филлис и, возможно, от делишек Мела Вайна, чем просто от каких-то «веществ».

— Ладно, мам, теперь можешь идти.

Мама улыбнулась:

— Я смотрю, меня выставляют, не так ли? Ну спи, спи, Рози. Сладких снов, утром увидимся.

18. И стало их трое

Наверное, я отключилась, потому что внезапно очнулась и услышала «тук, тук, тук» в окошко моей спальни. Я чуть не стукнулась головой об изголовье кровати, так живо я вскочила с постели и бросилась к окну. Там, внизу, с абсолютно окоченевшим видом стоял бедный старина Эди! Он помахал мне рукой, я помахала в ответ.

Я натянула легинсы, школьную блузку, прихватила флисовую куртку и тихо прокралась вниз, не забыв также туфли и ключ.

— Я думал, ты никогда меня не впустишь, Розмари, — прошептал мне Эди. — Я тут мёрзну…

— Ш-ш-ш, Эди, подожди пока здесь, а я разбужу Лоис.

Я оставила Эди торчать в прихожей и быстро сунула ноги в золотые туфельки для латиноамериканских танцев. И вновь, надев их, я не узнала своих ног, они показались мне чужими. Я слегка потормошила Лоис и шепнула ей на ухо:

— Вставай, приключения начинаются. Ты всё ещё хочешь пойти со мной и с Эди?

Сперва она медленно открыла глаза, а потом как подскочит:

— Уже полночь? У нас будет полночный праздник?

— Нет, ещё не настолько поздно. Надеюсь, скоро ты вернёшься в кровать и к полуночи заснёшь. Надевай вот эти легинсы и джемпер, бери Би, и пойдём.

Я помогла сестре наскоро одеться. В одной руке она сжимала Би, в другой — мою руку; мы крадучись, на цыпочках спустились к Эди.

Мы с Эди прижали пальцы к губам, призывая Лоис молчать, когда Эди принялся ронять камешек в поисках перепада гравитации. Мы стали прямо профессионалами в этом деле: несколько минут, и вот мы уже втроём шепчем:

— Арадия. Арадия. Арадия.

Появилась та