небольшое местечко? Насколько оно небольшое? Мечеть там есть? – Дубко повернулся к Богданову.

– Место для молитвы? Да, есть, – Богданов переключил внимание с Шилкина на Дубко.

– Отлично. Тогда нужно ехать обратно, дождаться подходящего момента и проникнуть в дом.

– Поясни, – попросил Богданов. – Хочу убедиться, что понял тебя правильно.

– Фаджр, – коротко бросил Дубко.

– Он может остаться, – заметил Богданов.

– В любом случае попытаться стоит, – ответил Дубко.

– Кто-нибудь объяснит мне, о чем речь? – вмешался Шилкин, которому краткие реплики Дубко и Богданова ни о чем не говорили.

– Фаджр – предрассветная молитва мусульман, – принялся объяснять Дубко. – Первая из пяти обязательных ежедневных молитв. Считается, что утренний намаз, Фаджр, гораздо ценнее, чем сама жизнь. Ввиду своей значимости, совершать ее рекомендуется в мечети. Если мечети поблизости нет, то подойдет специальное место для молитвы. Мой расчет на то, что все присутствующие в доме умирающего родственника перед рассветом отправятся в молитвенный дом и пробудут там до восхода солнца. За это время мы успеем проверить багаж Авада.

– Если, конечно, сам Авад или кто-то из родных умирающего не останется присмотреть за ним, – напомнил Богданов.

– Вот именно! Время потеряете, подвергнете себя и операцию риску, а пользы от вашей вылазки не будет, – выслушав объяснения возразил Шилкин.

– И все равно это может сработать, – стоял на своем Дубко. – Осталось выяснить, когда в Триполи наступает рассвет и когда восходит солнце.

– Спросим у Сергея, – предложил Богданов и вышел из комнаты. Вернулся он минут через десять. – Светать начинает примерно в половине шестого, окончательно солнце восходит в семь. В итоге у нас полтора часа на осмотр дома. Ехать лучше заранее, чтобы не попасть на глаза идущим на молитву людям. Казанец, Дубко, собирайтесь.

– Никто никуда не поедет, – заявил вдруг Шилкин. – Вы с Дубко останетесь здесь. В полночь нужно будет сменить Дорохина. В четыре произвести вторую смену караула. К восьми мы должны быть у отеля в полном составе.

– Это неразумно, – возразил Богданов. – Ехать нужно обязательно. Лучше это сделать тому, кто уже был на месте и хоть как-то ориентируется. Дубко остается – не возражаю, мы с Казанцом справимся вдвоем.

– Я сказал – не поедет никто, – повторил Шилкин. – Это приказ и обсуждать мы его не будем. Юра, жду тебя в машине, сменим Дорохина чуть раньше.

Шилкин резко развернулся и вышел из комнаты. Казанец и Дубко в недоумении посмотрели ему вслед.

– Не понял. Что это было? – подал голос Казанец.

– Добродушный кот показывает свои коготки, – съязвил Дубко.

– Мне-то что делать? – Казанец взглянул на Богданова, ожидая команды.

– Иди, Юра, – ответил Богданов. – И присматривай там за ним.

– Будет сделано, товарищ подполковник, – кивнул Казанец и вылетел из лазарета.

Какое-то время в комнате стояла тишина. Вдалеке завелся двигатель, зашуршали по песку автомобильные шины. Машина уехала.

Богданов покачал головой, сел и задумался. Дубко начал нервно ходить по комнате. Минут через пять он не выдержал:

– И ты подчинишься?

– Предлагаешь наплевать на приказ?

– Нам ничего другого не остается, – заявил Дубко. – Нужно действовать, и действовать быстро. Неизвестно, сколько они там пробудут.

– Это серьезное решение, – Богданов продолжал сидеть. – Неповиновение может привести к провалу всей операции.

– Упустить Авада, если он действительно является завербованным агентом МОССАДа, – вот что приведет к провалу, и ты это понимаешь лучше меня.

– Хорошо, мы поедем. Но что будет, когда мы вернемся?

– Плевать! Пусть об этом у Шилкина голова болит. Или у Старцева с Лазаревым, – воскликнул Дубко. – Надо было сто раз подумать, прежде чем отправлять на задание команду, в которой нет сплоченности.

– Ладно, где наша не пропадала, собирайся, мы едем в Айн-Зара.

Выйдя во двор, Богданов и Дубко поняли, что остались без транспорта. Ни одного «Виллиса» у лазарета не было. Полковник Шилкин действительно был непрост и перед отъездом успел обезопасить себя от неожиданностей.

– Вот зараза! – выругался Богданов. – И здесь успел!

– Черт, об этом я не подумал, а стоило, – Дубко с досады сплюнул на землю. – Может, попробовать у лазаретных машину стрельнуть?

Из этой затеи тоже ничего не вышло. Богданов пробежался по базе, заглянул к гарнизонному снабженцу, к лазаретному начальству – и везде получил отказ. Пришлось вернуться в лазарет и ждать возвращения полковника. Видно, Шилкин что-то почувствовал, а может, изначально не надеялся на то, что Богданов подчинится приказу, в любом случае вернулся он так быстро, как только смог. Вошел в лазарет и с порога заявил:

– Думаю, вы правы, Авада нужно прощупать.

Дубко и Богданов переглянулись. «Ничего себе повороты!» – одновременно подумали оба, но вслух ничего не сказали, ожидая продолжения. Дорохин, вернувшийся вместе с Шилкиным, переводил взгляд с Богданова на Шилкина, не понимая, о чем речь.

– Поступим так: в четыре нужно будет сменить Казанца, – начал излагать свой план Шилкин. – Слава, ты останешься вместо него. Я отвезу тебя к отелю, заберу Казанца, и мы поедем в Айн-Зара. К восьми постараемся вернуться, но, если задержимся, вас отвезет к отелю наш друг Хаким. Он прибудет в семь тридцать, так что вы точно успеете.

– Почему ты? – задал вопрос Богданов.

– Потому что так будет надежнее, – заявил Шилкин. – Снова что-то не нравится, подполковник Богданов? Чем вас не устраивает моя кандидатура? Сомневаетесь в моих способностях?

Богданов промолчал. Он понимал, что дальше давить – только усложнять ситуацию. Пусть лучше едет Шилкин, чем никто.

– Значит, договорились, – Шилкин принял молчание за согласие. – Мы с Казанцом выезжаем в Айн-Зара в четыре часа. К рассвету гарантированно успеем. А сейчас всем спать. Слава, в четыре я тебя подниму.

* * *

Первые лучи восходящего солнца только-только начали зарождаться на горизонте. Это были еще даже не лучи, а робкое подобие слабого света. Из домов Айн-Зара выходили люди. Одиночными фигурами или группами из двух-трех человек они двигались туда, где на возвышении стоял добротный дом с плоской крышей. Они, как тени, скользили по дороге, двигались медленно, но уверенно, не поднимая головы. Казалось, им нет дела ни до чего и ни до кого.

Из дома, где остановился Махфуз Авад, вышли трое. Поклонившись на три стороны, они плавно влились в редкий людской поток. Через несколько минут вышли еще двое, потом еще один. Шилкин наблюдал за входом, скрытый от посторонних глаз ветхим строением на территории соседней постройки. Дом, граничащий с жильем дяди Авада, оказался брошенным, территория запущенной, а надворные постройки едва держались.

И все же это было хорошее укрытие: близко к дому, вдали от любопытных глаз и, самое главное, на той же стороне, что и дом Авада. Нет нужды пересекать улицу, по которой идут на молитву люди. Да, они заняты своими