— Гм. — дёрнул шеей Николай. — Значит, по-вашему, депеша излишняя?

— Безусловно, ваше императорское величество! Более того — она опасна. Как сообщить иностранным миссиям о воспрещении их военным судам приставать в восточные порты Черного моря, когда эти суда вовсе не смеют входить в это самое Чёрное море? Англичане и французы сделают вид, что поняли сие указание как разрешение ходить под военным флагом по всему Черному море, лишь только не подходить к восточному берегу, по принципу разрешения всего, что не запрещено.

— Гм. Думаете, осмелятся?

— Непременно, ваше императорское величество. Как они смогут пройти равнодушно мимо удобного способа доставить нам хлопот?

Государь вызвал Родофиникина и устроил тому головомойку. Вернувшись к себе, директор департамента сочинил и отправил новую депешу, в расстроенных чувствах принял рюмку ликёра и лёг спать.

Пушкин в Константинополе недоумевал:

— Вы послушайте, Пётр Романович, что здесь сказано: депешу мою покорнейше прошу считать вовсе несуществующею и для сего лучше всего оную сжечь, чтоб не могла впоследствии породить ошибочное понятие о деле. Родофиникин.

— Политика, Александр Сергеевич. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье.

— Как это понимать? Я скрупулезно исполнил предписанное! Первое задание, с позволения сказать. Лично обходил посольства и официально вручал ноты. А теперь что?

— Должно быть, Александр Сергеевич, тут ошибка. — вмешался Степан. — В таких случаях самым простым будет действовать согласно инструкциям.

— О чем ты?

— Буквально выполняйте всё, да отписываться не ленитесь. Бумажки храните, если что — послужат вам щитом. Знаете поговорку: чем больше бумаги, тем чище…хм.

— Я понял. — поморщился Пушкин.

В Санкт-Петербург, вслед за донесением об исполнении предписания в наилучшем виде, он отправил ещё одно, об уничтожении депеши путем сожжения. Акт сей поручен был дипломату графу Литте, который забрал депешу с обещанием сжечь.

Тем временем, Египет вновь напомнил о себе.

Глава 13

В которой русский дипломат в Константинополе совершает ошибку

Сент-Джеймский кабинет не мог себе позволить потерять ведущую роль в разрешении турецко-египетского конфликта.

Понсонби, с удивительной прозорливостью отступивший временно в тень, решил, что настало время британского возвращения. Когда грохотали пушки и мусульмане резали друг друга под одобрение французского и русского дворов, он смог уговорить Лондон отказаться от немедленного вмешательства.

«Выступить сейчас, — писал он в Лондон, — значит сделать врагом Францию, мечтающую о Египте. Это неизбежно будет воспринято русскими так, что их руки развязаны и султан не более, чем губернатор императора. Много разумнее дать сторонам достичь баланса военным путем, поставив русских и французов друг против друга, себе взяв роль третейского судьи.»

Французы очень хотели заполучить себе Египет, давно и упорно. После похода Корсиканца, закончившегося бесславной эвакуацией, цели не изменились, но были скорректированы средства. Пришлось не завоёвывать прямо, но оказывать содействие местной власти, подстрекая оную к сепаратизму. Кратчайший путь в Индию манил блеском золота и сиянием драгоценных камней. Пал Бонапарт, вернулись и вновь пали Бурбоны, трон занял король-буржуа, но Египет никогда не пропадал из вида парижской публики.

Владеющий Египтом владеет не только им. Рядышком Палестина, за ней и Сирия… Мусульманские святыни тоже неподалеку, стоит только пересечь Красное море. А ещё можно прорыть канал и соединить это море со Средиземным…

Мохаммед Али, всесильный паша Египта, благосклонно смотрел на все попытки французов сделать его своим, очень уж выходило выгодно. Он получал оружие, мастеров и специалистов, офицеров. Французы внесли самый серьёзный вклад в организацию и обучение его армии. Французы построили ему флот.

К глубокому сожалению Мохаммеда, его пашалык не обладал достаточным ресурсом для утоления его честолюбия. Трехмиллионное население выбивалось из сил вплоть до того, что сокращалось невзирая на высокую рождаемость. Паша смог собрать двухсоттысячное войско, обученное по европейским лекалам, и флот, достаточный для звания региональной силы. Не более того.

Во время Греческого восстания, Али отправил сына на помощь султану, выторговав в ответ обещание дать ему пашалык Сирии.

Ибрагим топил восстание в крови и захватил Пелопоннес. Увы, вмешательство неверных лишило египтян всех достигнутых успехов. Войско было разбито, флот разгромлен. Самое обидное, что для того гяурам не пришлось прикладывать каких-то сверхусилий.

Султан проиграл и принужден был к миру с потерей Греции. Тем не менее, египетский паша потребовал плату. Устав ждать, Мохаммед отправил Ибрагима забрать обещанное. Тот забрал. Всё это время французы находились рядом. Да, во время событий в Элладе они временно покинули любимого пашу, чтобы выступить на стороне Добра, но сразу после вернулись.

Русские выручили султана, оперативно перебросив десант в тридцать тысяч солдат не считая флота. Такую войну Египет потянуть не мог, пришлось договариваться.

Султан подтвердил де-юре почти все владения паши, включая завоеванные Сирию и Палестину. Мохаммед Али был безутешен.

— Этот сын собаки, да живёт он вечно, отдал мне то, что и так было моим! — жаловался паша. — Но он не признал моих прав на наследственное владение.

Французский советник горестно вздыхал для моральной поддержки, и утешал «воина равного Александру Великому» тем, что не всё потеряно.

— Этот мир очень жесток и суров, даже великие государи порой вынуждены следовать его правилам, — говорил он паше, недоумевающему как француз может учить его жестокости, — нужно только соединять интересы разных стран и тогда их совместная сила…

Паша прекрасно все понимал. Не первый и не второй раз его подталкивали к прорытию канала из Средиземного моря, рисуя картины неисчислимой выгоды. Мохаммед сознавал преимущества от подобного проекта, но его знание людей противилось предложению.

«Я выкопаю канал, — думал паша, — а потом явится эти гяуры с огромным войском и всё отнимут, и канал и Египет. Нет, осла нужно манить морковкой, но не с целью накормить скотину.»

— Ты прав, советник, — говорил он вслух, — но кто я? Всего лишь паша. Я вырою канал, это возможно. Но что будет после? Я скажу тебе. После придёт султан с войском неверных и прогонит меня, а канал заберёт себе. Султан станет получать выгоду и любоваться моей головой на пике во