вздохнул султан, — много веков мы сражается с ними. Сейчас очень тяжёлые времена. Тебе предстоит многое сделать.

— Мне? — поднял голову шахзаде.

— Ты должен быть сильным, сын мой. Скоро ты станешь падишахом.

— Что ты такое говоришь, отец?!

— Моё время на исходе, Абдул. Совсем скоро Аллах освободит меня от земной ноши.

Мальчик неверяще смотрел на отца, не в силах произнести что-либо.

— Да, сын, всё обстоит именно так. Невесело, но кто мы, чтобы спорить. Я очень болен, Абдул. Болезнь пожирает меня, и не долго осталось. Врачи из страха не говорят правды, но я всё вижу по их глазам. Скоро ты займешь моё место. Не плачь, дитя моё. Ты должен быть сильным и нести знамя Пророка.

У мальчика подкосились ноги. Султан поддержал его. Какое-то время Махмуд гладил сына по голове, прижав к себе.

— Но довольно, — отстранил ребёнка султан, — пора поговорить как мужчина с мужчиной. — Мой долг предостеречь тебя, помочь избежать ошибок. Ты готов слушать?

Шахзаде кивнул, утирая слёзы.

— Тогда запоминай, Абдул. То что скажу тебе я, не скажет больше никто.

— Я готов, отец.

— Не успеет моё тело остыть, как вокруг тебя начнётся драка за власть. За то, чтобы быть ближе к тебе, Абдул. Чтобы иметь возможность говорить тебе в уши. Чтобы править от твоего имени.

— Я никому не позволю править вместо меня, отец!

— Мой маленький храбрец, я горжусь тобой, — невесело улыбнулся султан, — но ты ещё почти ребёнок, а твои приближенные взрослые люди. Ты должен слушать и наблюдать. Они обязательно передерутся между собой. В этом твоё спасение, Абдул. Змеи станут пожирать друг друга.

— Как гяуры? — удивился мальчик.

— Да, почти как гяуры. — согласился Махмуд. — Только хуже. Гяуры… ты спросил почему я не могу прогнать их и поставить сапог на шею неверных? Ответ очень прост, сын, как ни горько его сознавать. Я не делаю это не потому, что не хочу, а потому, что не могу. Гяуры сильнее меня.

Шахзаде вытаращил глаза. Вид его вышел настолько забавен, что султан с трудом сохранил серьёзный вид.

— Этого быть не может, отец! Эфенди…

— Что говорят твои учителя — это одно, а что есть на самом деле — другое. Но это не ложь, не думай о них плохо, — поспешно поправился султан, — просто нельзя воспитать воина рассказами о неудачах.

— Гяуры сильнее меня, — повторил повелитель, видя неверие в глазах сына, — но ты можешь стать сильнее их. Можешь и должен. Я подскажу как.

Махмуд чувствовал, что ему недостаёт слов, и хотя мальчик слушал со всем прилежанием, султан сердится на себя, что не умеет донести свои мысли лучше.

— Нужно брать лучшее, и не брать худшее. Тогда мы станем сильнее, чем они. Войско — первое дело, сын. Твои учителя не говорили тебе, почему я прогнал янычар?

— Они нарушили заветы Пророка и осмелились восстать против тебя, отец.

— Можно сказать и так. Они стали слишком слабы. Гяуры легко одолевали их. Я понял, что мне нужно другое войско. Не хуже, чем есть у неверных. Для этого надо вооружить и обучить воинов так, как это делают гяуры. Но сохранить их дух, тогда мы начнём побеждать. Ты понимаешь меня?

— Да, отец.

— Нельзя сделать войско без перемен во всей стране. Нам нужны, — султан запнулся, вспоминая слово, — реформы.

— Что это значит, отец?

— Нам надо сделать так, чтобы собирать больше денег в казну. Без них нельзя изменить ничего. Наши привычные методы управления устарели. Это главная проблема. В странах неверных ни один паша не смеет ослушаться своего падишаха. Найдись такой и он сразу будет…

— Казнён!

— Хм. Не совсем. Он будет отстранён. Потеряет своё место. Их падишахам для того даже не нужно собирать войско, чтобы покарать отступника. Довольно только пожелать. У их пашей нет своих войск вовсе, только те, что даёт падишах.

— Я сделаю так же, отец.

— Всю свою жизнь я подавлял восстания. То один, то другой слуга поддаётся соблазну шайтана и осмеливается противиться воле своего господина. Такого быть не должно. В этом тебе помогут гяуры.

— Гяуры?

— Верно. Как ни странно, но им тоже не нравится, что Порта слаба. То есть нравится, но не нравится… — Махмуд осознал, что сам путается и рассердился.

— Запомни просто: гяуры поддержат реформы, помогут раздавить всех мешающих.

— Но для чего это им? Зачем неверным помогать нам? Ведь когда мы станем сильными, мы просто прогоним их. — проявил логику мальчик.

— Визирь сказал правду, Абдул, все они чего-то хотят от нас, и потому готовы помогать. Каждый из них думает, что мы станем обязанны им. Так бы и стало, будь они едины. Но всякий жаждет своего и не хочет делиться с другими. Потому они помогут нам вырастить дерево, но не смогут вкусить плодов с него. Все плоды достанутся нам.

— И тогда мы отрубим им головы. — улыбнулся шахзаде.

— Да, сын, — ответил тоже улыбкой отец, — отрубим. Жаль, это буду не я.

Мальчик снова поник.

— Не расстраивайся, Абдул. Мне не легче, может даже тяжелее. Но оставим неверных и вернёмся к своим проблемам. Я вижу свой приговор не только в глазах докторов, но в глазах приближенных. Это хуже всего. Окружающие меня только и ждут когда я умру. Считают дни. И они готовятся, мой Абдула, готовятся. Понимаешь к чему?

У мальчика опять выступили слезы, он отрицательно покачал головой.

— Я уже говорил, что они устроят драку за место около тебя. За то, кто будет править.

— Я никому не…

— Помолчи и послушай! Ты не сможешь править не опираясь ни на кого. Любому правителю нужны верные и честные слуги. За это они и устроят побоище. За то, чтобы быть самым верным твоим слугой.

— И честным? — подметил наблюдательный мальчик.

— Этого я не говорил. — усмехнулся довольный султан. — Они станут наперебой шептать тебе о нечестности остальных. Каждый легко докажет, что все другие — воры. Но что делать и как поступать, если ворами