Все капсулы, отправленные с нескольких ближайших кварталов, из здания вокзала, гостиницы «Габенн», ресторанов, лавок, мастерских и квартир, сперва попадали сюда, на станцию «Чемоданная площадь», и только после этого они переправлялись дальше в различных направлениях.

Распределительная рубка оказалась вовсе не тем, что ожидал увидеть Джаспер. Разумеется, мальчик знал о станциях, но отчего-то полагал, что здесь занимаются тем, что чинят трубы или изготавливают новые капсулы. До сего момента он и не догадывался, как это все работает. Прежде Джаспер считал, что нужно просто засунуть капсулу в трубу, и контейнер неким чудесным образом сам найдет адресата. На деле место, куда они пришли, оказалось сердцем невероятно сложной системы: ее обслуживание представляло собой тяжелую нервную работу – любое промедление или ошибка здесь грозили весьма дурными последствиями, ведь промедление пересыльщика отдалит адресата от получения посылки, а его ошибка – и вовсе лишит его ее.

Доктора Доу, в отличие от племянника, система и принцип действия пневматической почты сейчас совершенно не интересовали. Его занимал тот, кто лежал у одного из распределительных столов.

Лужа крови, натекшая из-под несчастного, походила на кляксу. Человек, в свою очередь, напоминал большую муху в форме Пересыльного ведомства, залипшую в пролитом киселе. Лицо его было отвернуто вбок, руки безвольно отброшены в стороны. Служебное кепи так и осталось на голове. От доктора не укрылись также и осколки стекла, поблескивающие на полу рубки здесь и там.

Натаниэль Доу передал зонтик племяннику и подошел к покойнику. Джаспер и мистер Фойл шагнули следом.

– Это мистер Моррис, сэр, – сообщил начальник станции. – Бедный-бедный мистер Моррис.

Покойного словно изрезало ножами. Фартук, как и рубаха с жилеткой под ним, были рассечены на лоскуты.

Доктор Доу приблизился к распростертой фигуре вплотную. Осматривая труп, он обошел его кругом, будто бы не замечая, что ступает по крови, а его туфли, погружаясь в нее, противно чвякают с каждым шагом. В подобных вопросах доктор был не особо щепетилен, в отличие от того, что касалось пожимания рук людям с грязью под ногтями, пребывания рядом с обладателями пыльных башмаков и выслушивания скучного нелепого бреда различных навязчивых невежд.

– Семь ран, – сказал он негромко.

Джаспер остался стоять на краю жуткой лужи. Мальчик глядел на покойника во все глаза, но страха не испытывал – лишь любопытство. Это был уже третий мертвец, которого он видел за один только сегодняшний день (если не считать постояльцев доктора Горрина): старый недобрый Габен подобным отвратительным образом будто бы приветствовал его дома.

– Мистер Моррис, – продолжал начальник станции, – хороший работник. Восемь лет с нами. Службу не пропускал, добросовестно выполнял свои обязанности.

– Мне нужен свет, – сказал доктор.

– Простите, сэр, но это максимум света, который мы сейчас можем себе позволить. Люстра повреждена, в ее газоводе прореха. Я велел тут же перекрыть трубу, как только… все это случилось.

– Откуда отколки? – спросил доктор. – От люстры?

– Не только. Это… это существо разбило стекло и проникло сюда через световое окно под куполом. Сейчас это окно почти не разглядеть. Оно там, – мистер Фойл указал рукой. – Круглое…

Доктор поставил саквояж на стол. Достав из него небольшую рабочую лампу, он быстро зажег ее.

– Джаспер, боюсь, тебе тоже придется замарать туфли. – Натаниэль Доу протянул лампу племяннику. – Посвети мне.

Закусив губу от напряжения и волнения, мальчик осторожно ступил в кровь, прошел два шага и взял протянутую лампу. С каждым кровавым хлюпаньем господин начальник станции вздрагивал от отвращения. Его лицо позеленело, дыхание перехватило – и зачем он только застегивал пуговки на воротнике!

– Вы продолжайте, продолжайте, мистер Фойл, – сказал доктор и, достав из саквояжа линейки, принялся измерять глубину и длину ран. – Расскажите, что здесь произошло.

– Я… я не присутствовал.

– Тогда попрошу вас позвать тех, кто присутствовал. Мне нужно узнать о произошедшем из первых уст.

– Да-да, конечно. – Мистер Фойл вернулся к двери, выбрал среди рычагов и рукояток на системе управления какой-то крошечный тумблер и несколько раз его переключил: туда-обратно, туда-обратно. Вскоре в центральную рубку зашли трое испуганных служащих станции в коричневых кепи и фартуках; из фартучного кармана у каждого торчали кожаные перчатки.

– Это Томсон, Финли и Хейл, – представил начальник. – Прошу вас, господа, расскажите доктору все, что вы видели.

Слово взял мужчина средних лет с узким лицом. Учитывая желтоватый цвет его кожи, доктор сделал вывод, что он либо болеет печенью, либо переедает лимонного мармелада.

– Это… э-э-э… Было шесть часов семнадцать минут. Пришло письмо с Флюгерной улицы. Я уже собирался переправить его на Файни, когда наверху раздался звон стекла, и в рубку влетела эта… эта…

– Да, это была бабощка, шэр! – прошамкал еще один служащий, седовласый и полубеззубый. Если бы доктора попросили вынести профессиональное мнение насчет старика, ему пришлось бы, вероятно, озвучить надписи на корешках всех книг в библиотеке Недугов из Габенской Больницы Странных Болезней. – Большая! Большущая бабощка! Я таких и не видал никогда! Щерная… ощень щерная… Не верите?! Вот такая! – Он развел руки в стороны, демонстрируя, вероятно, размах крыльев описанной бабочки – около пяти футов.

– Что произошло дальше? – Доктор меж тем закончил измерения и спрятал линейки обратно в саквояж.

– Мы все это видели, сэр, – добавил «лимонник», свидетель, говоривший первым. – Но поначалу никто ничего не понял.

– Сколько вас было в рубке?

– Нас было четверо: мы трое и… мистер Моррис. И еще Боб и Роб работали на распределении между рубками.

– Это наши служебные автоматоны, – поспешно пояснил господин начальник станции, кивнув на механических работников, – занимаются распределением в центральной рубке и в пересыльном коридоре.

– Продолжайте, господа. – Доктор кивнул свидетелям происшествия.

– Все произошло так быстро, что мы ничего не успели сделать, – сказал третий служащий, до того молчавший. Судя по пустому, отсутствующему взгляду и начисто лишенному эмоций голосу, он страдал затяжным недосыпанием. – Тварь залетела, начала кружить наверху, повредила люстру и, когда та погасла, рухнула вниз. Начала биться по полу. Ближе всех к ней оказался мистер Моррис. Тварь взмахнула крыльями и прыгнула на него.

– Она напала на него, – добавил старик. – Ишрешала его крыльями. Они тонкие, как бумага, но оштрые, как ноши.

– Мистер Моррис не успел даже закричать. Мы выбежали.

–