С другой стороны… а зачем это мне уходить в подполье? Что-то я не вижу никаких обещанных лавин из гнева властей предержащих. Напротив, пока что реакция на мою статью исключительно позитивная – у всех, кроме Игоря Борисовича и, конечно же, возлюбленного моего Павла. С ним я уже поговорила, полная каких-то новых, доселе неведомых мне сил. Отчего бы в таком случае не позвонить начальнику.

Я позвонила Леночке, которая, не стесняясь выражений, высказала мне все. Что я ее подставила, что она только теперь поняла, кому она звонила с так называемым «социальным анкетированием», и что это просто буквально не по-товарищески.

– Главред у себя? – оборвала я ее стенания.

– У себя. Второй день ходит мрачнее тучи, знаешь ли. И мы все от этого страдаем.

– Бог терпел и нам велел, – отрезала я и заверила ее, что минут через двадцать она сможет расстрелять меня лично. Впрочем, когда я добралась до газеты, расстреливать меня уже никто не хотел. Так, разве что выпороть прилюдно за то, что я всех так подставила, а сама исчезла на двое суток. Злость и негодование тоже имеют сроки годности, и они выветрились, как спирт из открытой бутылки. Запах еще остался, но за душу уже не брало, не ударяло в голову. Да и я почему-то не пугалась уже так легко. Наверное, взрослее стала. Дня на три-четыре взрослее, а какая разница!

– Значит, решила показаться на глаза? – процедил Игорь Борисович, увидев мою наглую физиономию на своем пороге. В этот раз я решила не ждать, пока он меня вызовет, вспомнит обо мне и соблаговолит пригласить к себе в святая святых, чтобы сказать мне очередную гадость.

– Я и не пряталась, – заявила я, отчего лицо Игоря Борисовича полыхнуло красным – кровь прилила к щекам от возмущения. Я еще и не раскаиваюсь? Вот поганка!

– Я вчера тебе целый день звонил, не мог дозвониться. Боялась трубку брать? Это ты правильно делала, что боялась. Сегодня я уже чуть-чуть отошел, – заверил меня он. – Вчера бы я тебя просто порвал.

– У нас за эти два дня рекордное количество перепостов. Реакция на статью позитивная. Чем же вы недовольны?

– Я знаю, знаю. Не наглей, – буркнул он, недовольно глядя на меня. – Такая маленькая девочка, а столько проблем. Как ты это все устроила-то, а?

– Вы же просили сенсаций. Вот это она и была – сенсация.

– Избави бог нас от таких сенсаций, – сказал Игорь Борисович и даже, кажется, еле сдержался, чтобы не перекреститься.

– А вчера я не пряталась, а работала, – добавила я тоном, показывающим, что – да, я-таки потеряла и последние остатки совести. – Занималась сбором инсайдерской информации для статьи.

– О, нет. Спасибо, не надо мне больше никакой твоей инсайдерской информации! – воскликнул Игорь Борисович. – Я больше ничего твоего печатать не хочу! Ни статей, ни заметок.

Он метнул в меня воображаемую молнию, глянул, как разгневанный Зевс-громовержец с Олимпа, после чего замолчал. Предполагалось, что я в этом месте вступлю со своей партией плакучей надрывно звучащей скрипки – буду оправдываться и умолять его сменить гнев на милость. О том, что он, чисто теоретически, на это готов, говорило все – и то, что он почти не стал на меня орать, и то, что признал не совсем уж полную провальность моей затеи с однофамильцем. Но ты хоть извинись, что называется, хоть попроси прощения.

А я вдруг с удивлением отметила, что мне ни капельки не страшно. И что мне, по большому счету, наплевать, что Игорь Борисович мне скажет, и извиняться совсем не хочется. Какая разница, что он обо мне подумает и как сложится моя дальнейшая судьба. В этой газете или в какой-то другой – я пристроюсь. И потом, я не верю в то, что Игорь Борисович, пусть даже и главный редактор «Новой Первой», второсортного издания, с трудом удерживающегося на плаву, способен испортить мне карьеру. Кишка тонка. А для многих изданий, о которых мне приходилось только мечтать, он сам слишком мелок, чтобы кто-то стал его там слушать.

– Игорь Борисович, а кто сказал, что статья – для вас? – спросила я с самым невинным видом, на который была способна. – Я прослушала ваши сообщения, и теперь, насколько я поняла, я уволена. Все верно?

– Что? – главред вытаращился на меня в потрясении. – Да как ты смеешь?

– Что вы имеете в виду? Что именно смею? – уточнила я, хлопая голубыми глазами.

Игорь Борисович был настолько возмущен, что даже не нашелся, что мне ответить. Он стоял и буравил меня своим тяжелым радиоактивным взглядом, пытаясь докопаться до самой моей сути, до того места, откуда берутся все проблемы со мной. Ведь совсем еще недавно от меня не было никаких хлопот. Бегала, работала, таскала материал, денег почти не просила. Я стояла и ждала, что он придумает, как мне ответить. Какое немыслимое трехэтажное ругательство я сейчас услышу. Как полечу я белым лебедем… Но того, что я услышала, я ожидала меньше всего.

– А о чем будет статья? – спросил Игорь Борисович, неожиданно сбавив обороты и переводя разговор в мирное русло. Я подготовила ответы на многие его вопросы, но не на этот. Статья? О’кей, продолжим игру.

– Да так, одно разоблачение, – я подбросила дров в костер, и без того уже неплохо разошедшийся.

– О, нет. Разоблачение? Зачем? Ты что, с ума сошла? Мы в политику не лезем. Пенсионера-диспетчера вытащить на свет божий – это еще куда ни шло, хотя, заметь, это вопиющее преступление – то, что ты не согласовала статью со мной. Это было просто недопустимо! И неуважительно. Это немыслимо, как только ты осмелилась. Но разоблачений мы тут печатать не будем. Мы не «Эхо Москвы», нам это не позволено! Оставь политику в покое.

– Да при чем тут политика? – улыбнулась я, но тут же прикусила губу. Игра шла чисто, нельзя было ее портить неуместными и несвоевременными улыбками. – Это разоблачение из области шоу-бизнеса.

– Шоу-бизнеса? – моментально зажегся главред. – И кого же ты собираешься разоблачить. Какую-нибудь звезду?

– Возможно, – уклончиво ответила я. – Но, во-первых, это пока что конфиденциальная информация, и я, к сожалению, не имею права ее разглашать. А во-вторых, я веду переговоры с несколькими изданиями. И «Новая Первая» совсем не идеальная площадка для таких статей. Речь идет об известных экстрасенсах.

– Ах, вот ты как заговорила! – тихо проговорил Игорь Борисович. – После всего того, что я для тебя сделал. Вырастил, значит, а ты…

– Вырастили? Игорь Борисович, вы меня даже в штат отказались брать, когда я просила, – бросила я, позволив себе в этом месте хмыкнуть. – Я же должна как-то двигаться вперед. Я сама себя содержу, мне никто не помогает, так что работа для меня – это самое главное. Когда я поняла, что вы меня не желаете видеть в своих рядах…

– Василиса, не передергивай! – Разговор удивительным образом шел именно туда, куда мне надо, и через несколько минут уже сам главред уговаривал меня не отказываться от налаженных связей в его газете и обещал оказать максимальную поддержку моим начинаниям. Экстрасенсы его теперь привлекали и манили. И он был готов мне дать, по его же собственному выражению, карт-бланш. Если я, конечно, цитирую, «поклянусь никогда больше не публиковать материалы без нормального согласования и не стану выкидывать больше такие номера».