— Но он мог…

— Он все что хочешь мог, — оборвал меня Илья, — я просто оценил ситуацию. Но я не следователь и не оперативник.

— А кто ты? — помимо моего желания вырвалось у меня.

— В смысле?

— Ну не следователь, не оперативник, — промямлила я, — но ты пришел в дом к Полине. Ты предвидел, что может произойти что-то плохое? Или она тебя пригласила? Что это было? Кто ты такой? У меня такое ощущение, что и в «Белой лилии» ты появился не просто так.

— Не просто так, — согласился Илья и взял с блюда бутерброд.

— Я что, клещами должна из тебя информацию вытягивать? — обиделась я. Меня стало напрягать молчание человека, с которым меня связало столкновение в столь щекотливых обстоятельствах. — Ты просил ничего не говорить полицейским, я не сказала. Но ты обещал дать мне объяснения. Или нет?

— Извини, — Илья накрыл своей рукой мои пальцы, — я просто не знаю, с чего начать. Это довольно длинная история.

— Ничего, у меня есть время, — успокоила его я, — и коньяка у нас предостаточно.

— Та женщина, которая ходит вместе с нами в группу, ну которую называют Д-5… — начал он.

— А… Бриллиантовая Вдовушка, — подхватила я, не подумав.

— Она вдова, совершенно верно, а ты откуда знаешь? — удивился он.

Пришлось объяснить про прозвища. Илья посмотрел на меня с удивлением, хмыкнул и продолжил:

— Так вот, Евгения Леонидовна — вторая жена моего отца. Он умер много лет назад. Ее второй муж тоже умер, так что она двойная вдова, так сказать. И про «бриллиантовую» ты угадала: ее второй муж обладал большими ценностями, он был коллекционером. Этот бриллиант, который бросился тебе в глаза, ей не следовало бы носить в будничной жизни, ей об этом говорили многие, но это память о муже, и она никого не слушает. А уж тем более теперь.

Илья посмотрел на меня в упор, как бы размышляя, стоит ли мне доверять. Но в его ситуации, видимо, выбора у него не было, и он продолжил:

— Теперь, когда умер Роберт, у нее совсем никого не осталось.

— А кто такой Роберт?

— Это ее сын от первого мужа, то есть от моего отца.

— Твой брат? Сводный?

Илья кивнул и опрокинул в себя полбокала коньяка.

Евгения Леонидовна Семилетова, в первом браке Шаталова, и сейчас сохранила правильность черт и благородство осанки, нетрудно было представить себе, что в молодости она была очень красива. Отец Ильи оставил ради нее семью с маленьким ребенком. То есть с Ильей. Он приходил потом к матери Ильи, каялся, плакал, но никогда не просился назад — слишком уж поглотила его мысли красавица, удивительно похожая на Элину Быстрицкую. В браке с ней родился мальчик Роберт, болезненный, но очень умный и способный. Потом общий отец Роберта и Ильи неожиданно умер от разрыва аневризмы в легком. Его вторая жена вдовствовала не так уж долго. Поклонников у нее было много, бытовые и финансовые нагрузки оказались не по ее нежным плечам, и скоро она вышла замуж за очень состоятельного человека, известного архитектора и коллекционера Павла Иннокентьевича Семилетова. Он был гораздо старше Евгении, но они прожили положенные им судьбой годы счастливо. Павел Иннокентьевич воспитывал маленького Роберта как своего сына, прививал ему вкус к прекрасному, пожил бы он подольше, приемный сын, возможно, смог бы более осознанно отнестись к ценностям, которые имел его отчим. Но в 69 лет Павлу Иннокентьевичу диагностировали рак желудка с метастазами в печень и поджелудочную железу. Умирая, он завещал Роберту значительную часть своих ценностей. Объем семилетовского наследства еще только предстояло определить, истинную цену многих предметов ни Евгения Леонидовна, ни тем более Роберт просто не могли себе представить — одни предметы стоили недорого, другие являлись почти сокровищами. Павел Иннокентьевич коллекционировал старинные офорты и эстампы, картины русских художников XIX века, ювелирные изделия, имеющие художественную, а иногда и историческую ценность, археологические артефакты, иконы, редкие камни. Что-то он подарил областному краеведческому музею, что-то — потомкам художников, полотна которых имелись в его коллекции, что-то завещал дочери от первого брака, что-то — какому-то русскому фонду, что-то — кафедральному собору, но даже после этого в остатках его коллекции кое-что осталось. Тем более что дары заключались чаще всего в произведениях изобразительного искусства и иконах, семье же он оставил ювелирные изделия и камни. Для оплаты работы экспертов и комфортного существования, своего и Роберта, Евгения Леонидовна решилась продать несколько экспонатов, остальное они задумали описать и сохранить в неприкосновенности до тех пор, пока не будет выяснена точная оценочная стоимость каждой вещи. Кроме того, Роберт получил от Евгении Леонидовны задание найти специалиста и прозондировать почву для выхода на европейские аукционные дома. Ценности были помещены в банковское хранилище. Роберт между тем делал вполне успешную адвокатскую карьеру, Евгения Леонидовна жила на средства, которые куда-то выгодно поместила, в общем, никто из них не нуждался. Взаимопонимание между сыном и матерью было нарушено, когда Роберт стал встречаться с «неподобающей» женщиной. Такое определение дала ей Евгений Леонидовна и была в нем непреклонна. Строго говоря, не согласиться с ней было трудно. Девушку звали Лана, но Евгению Леонидовну посещали сомнения в подлинности этого имени. Ей было лет 25, и она имела надутый силиконом зад и выдающийся бюст с тем же содержимым внутри. Как она могла охмурить Роберта, интеллигентного, умненького, домашнего мальчика? Это просто не укладывалось в голове. Но еще непонятнее было, чем мог он сам привлечь девицу такого склада. Евгения Леонидовна взывала к разуму сына, просила ответить на один простой вопрос: зачем юная и симпатичная, в общем-то, девушка вкладывает немыслимые деньги в преображение (интеллигентно выражаясь) своей стройной фигуры? Зачем добивается гипертрофированных форм? Чего она этим добивается? Ведь совершенно очевидно: для нее это не борьба с физическими недостатками, что еще можно было бы понять, а банальное вложение денег. Своего рода инвестиция для привлечения богатых мужчин. Род занятий девушки был написан у нее на лбу, хирургически измененных скулах и губах крупными буквами, которые складывались в слова, трактуемые только одним образом. Ее снимки в Инстаграме подтверждали то, с чем спорить стал бы только законченный глупец. Но Роберт как будто ничего не видел. Он был не избалован женским вниманием и, когда познакомился с ТАКОЙ девушкой, просто съехал с катушек. Внешне Роберт был типичным ботаником: близорукие, постоянно прищуренные глаза, ранние залысины на кудрявой голове, угловатая нескладная фигура. Вечная смущенная улыбка придавала его лицу обаяние и вид невинный и даже девственный, но женщины типа Ланы ищут внимания не таких мужчин. Для нее он — молодой, подающий надежды адвокат — не представлял никакого интереса. Он не ходил по ночным клубам, не тратил деньги на развлечения, ездил на скромной «Мазде» и не источал никакого внешнего лоска. Евгения Леонидовна была уверена, что информация о том, что они с сыном собираются оценить и, возможно, частично продать коллекцию, дошла до людей, заинтересованных в получении семилетовской сокровищницы даром. То есть до криминалитета, который и подсунул ее дураку-сыну ушлую девчонку. Оставалось ждать, когда юная волчица женит дурачка на себе или оберет его полностью, даже не прибегая к официальному оформлению отношений. Но всерьез Евгения Леонидовна забеспокоилась только тогда, когда ее сын внезапно уехал со своей возлюбленной в незапланированный отпуск. Она стала копаться у него в компьютере, помчалась в турагентство, где он, судя по переписке, покупал тур, и пришла в ужас. Ее сын уехал со своей силиконовой девкой на неделю в Амстердам, а оттуда они должны были отправиться в двухнедельное путешествие на Маврикий. Пятизвездочный отель на берегу океана стоил баснословно дорого. До сих пор Евгения Леонидовна и Роберт проводили свой отпуск в небольшом итальянском городке Риччоне, в регионе Эмилия-Романья, на мелководном побережье Адриатического моря, в добротном четырехзвездочном отеле. Оттуда они выезжали во Флоренцию, Венецию, Болонью и Сан-Марино. О таких экзотических и безумно дорогих островах, как Сейшелы или Маврикий, даже не заговаривали. Евгению Леонидовну чуть не хватил удар. Ослепительная, как молния, и страшная догадка пронзила ее. Наиболее ценные предметы семилетовской коллекции хранились в двух банковских сейфах. По договору с банком доступ к одной из этих ячеек имела Евгения Леонидовна, к другой — ее сын. Вдова, не помня себя от ужаса, бросилась в банк проверять свою догадку, благо у нее была такая возможность — ячейки она арендовала в отделении, где одну из руководящих должностей занимала ее добрая приятельница. Знакомая подтвердила, что последний визит в своему сейфу Роберт нанес за месяц до отъезда, об этом в банке имелась соответствующая отметка. Это значило, что сын, не поставив в известность мать, запустил лапу в семейную сокровищницу. И Евгения Леонидовна понимала, что это только начало: Роберт вернется и рано или поздно опустошит свой сейф полностью. Силиконовая девица вытрясет из него все до последнего камешка. Вдове оставалось ждать возвращения наследника, после чего устроить серьезный разговор, обратить внимание на недопустимость пустого разбазаривания семейных реликвий, пригрозить полным разрывом отношений и отлучением от дома. Существовала опасность, что сорвавшийся с цепи Роберт примет вызов и порвет с матерью ради силиконовой проститутки. Ему нужно было доказать, что эта девушка — проходимка. И доказать с фактами в руках.