тосты, звенели бокалы. Повсюду — оживленные лица, блеск драгоценностей и сияние ухоженной кожи. Не знаю, может, все эти посетительницы сегодня с утра натерли несколько килограммов сырой картошки и обмазались ей с ног до головы, но выглядели они превосходно. В воздухе носились ароматы высокой кухни и дорогих духов.

Все это было не слишком похоже на штаб-квартиру зловещего Ордена Королевской Кобры, и я уже засомневалась в правоте Якова Матвеевича — неужели я сейчас попаду на обыкновенное веселое застолье, с водкой и селедкой, а не на дьявольское заседание коварных мстителей?

— А я смотрю, кафешка-то ваша переполнена процветающими капиталистами, — заметила я, следуя за Черным Псом, который целеустремленно двигался вперед, лишь изредка натыкаясь на антикварные полукресла ручной работы.

— Не парься, мамзелька, это всего лишь прикрытие, — отмахнулся он. — Никто не заподозрит, что за фасадом пафосного ресторана скрывается могучая тайная организация. Кроме того, Ордену нужен источник постоянного дохода. Ценничек-то здесь будь здоров.

— А что здесь подают? — поинтересовалась я, заглядывая в чужие тарелки, на которых красовались какие-то странные и сложные композиции, предположительно съедобные.

— Блюда старинной европейской кухни. Супы из потрохов, запеченные бараньи мозги и прочая дрянь. Не советую.

Миновав бесстыдных танцовщиц, задиравших ноги в сетчатых чулках выше головы, мы обогнули сцену и, толкнув витражную дверь, полностью искажавшую реальность, зашли на кухню.

— Батюшки-светы, — прошептала я второй раз за несколько минут. Только на этот раз — от ужаса.

Наверное, именно на такой кухне граф Дракула, напевая последние хиты Средневековья, готовил вечерний питательный коктейльчик из крови своих жертв. Обстановка здесь разительно отличалась от беззаботной светской суеты обеденного зала.

Осыпающиеся кирпичные стены переходили в низкие сводчатые потолки. В помещении не было ни единого окна. На стенах я с изумлением заметила гнутые жестяные канделябры с горящими свечами. Других источников освещения — если не считать витражную дверь, через которую сновали одетое во все серое официанты — здесь не наблюдалось.

— Как они тут готовят? Ничего же не видно, — шепотом обратилась я к Черному Псу. На кухне стояла почти абсолютная тишина — был слышен только стук ножей и шипение жира в чугунных котелках. Да еще из-за витражной двери доносились разухабистые звуки французского шансона. Повара в мышиных куртках работали молча.

— Говорю же, мамзелька, что столоваться тут нельзя, дрянь они готовят, — бросил мне через плечо Черный Пес, нисколько не стесняясь кухонного персонала. Впрочем, на нас никто и не обращал внимания, словно мы были какими-то призраками. — Клиенты «Флёра», черт их раздери, хотят аутентичности — чтобы старую еду им готовили по старым же технологиям. Типа такой. — И он кивнул на закопченный камин, в котором на вертеле крутился окорок. — Поварам даже обыкновенную мясорубку нельзя использовать — только специальную ржавую железяку из доисторических времен. Это фишка «Флёра». Поэтому все сюда и лезут.

Я присмотрелась — и правда, вокруг никакой бытовой техники. Только старинные инструменты вроде пыточных: с острыми концами, тяжелыми рукоятками. Был там уродливый молоток-открывашка и чудовищные щипцы, напоминающие куриные лапы. Была ореходробилка, наводящая на мысли о стоматологе-садисте, и ложка в форме башмака. Был изогнутый серпом нож с крошечным трезубцем на конце и длинная вилка с шипами.

Аппетит у меня отбился, кажется, навсегда. Владельцы «Флёра» могли бы зарабатывать в два раза больше, устраивая экскурсии по этому адскому месту для тех, кто желает экстренно похудеть.

Какой контраст с безликой и сияющей современной кухней в «Туфельке Екатерины»! И какой контраст с моим личным островком домашнего тепла. Мне страстно захотелось перенестись обратно на свою Купчинскую улицу. Но — отступать было некуда.

Мы пересекли кухню, ежесекундно меняющуюся в неверном свете мигающих свечей, и остановились перед двойными деревянными дверями.

Двери были очень массивными и старыми, все в трещинах и сколах. Неровная темно-коричневая поверхность была испещрена иностранными словами — немецкими, судя по многочисленным заглавным буквам и умлаутам. Чаще прочих встречалось слово «Rache»

.

— Вы там внутри что, шоколадные конфеты с орехами трескаете? — полюбопытствовала я, вспомнив известную марку сладостей.

Черный Пес утомленно вздохнул:

— Нет, мамзелька, не конфеты. — Он взялся за потертую золотую ручку в форме змеиного хвоста и, прежде чем ее нажать, повернулся ко мне. Темные глаза вспыхнули нехорошим огнем. Кобра на шее покраснела. — Совсем забыл сказать: не пройдешь вступительные испытания — прости-прощай. Живые свидетели нам не нужны.

— Что? — сдавленно пискнула я, едва не потеряв сознание от страха.

— Обратного пути отсюда нет. Из этих дверей можно выйти только рыцарем Ордена. Либо вообще не выйти.

Нет, похоже, Яков Матвеевич все-таки был прав. Кажется, вряд ли за этими дверями я увижу простую советскую водку и селедку. И уж тем более шоколадные конфетки с орешками.

Сердце у меня стучало как бешеное — так, что даже павлин на груди содрогался, — а голова отчаянно кружилась.

Однако материнский инстинкт сильнее инстинкта самосохранения. Ради Степочки я готова сразиться один на один с Королевской Коброй.

— Веди меня, Черный Пес! — драматично воскликнула я. — Зря я, что ли, наряжалась?

Мой проводник опустил вниз ручку-змеиный хвост, двери со стоном открылись — и мы оказались в полутемном кирпичном тоннеле с низким полукруглым потолком. Тоннель уходил глубоко под землю. Как и кухня, проход освещался только свечами, воткнутыми в жестяные подсвечники на стенах. Свечи плакали расплавленным воском. Горячие капли падали на каменный пол и мгновенно застывали.

— А администрация ресторана здорово экономит на электричестве, — сказала я громко. — Вот жмоты!

Мой бодрый возглас остался без ответа и навсегда утонул в кирпичной толще.

Через каждые пять метров со стен на нас смотрели темно-красные кобры в коронах — такие же, как на шее моего спутника. С передних клыков у них сочился яд.

— У вас тут прямо Этнографический музей — или где там пещерную живопись выставляют? — рассуждала я вслух. — Наскальная роспись шикарная, очень впечатляет. Только летучих мышей, сталактитов и скелетов для колорита не хватает.

— Сейчас один скелет будет, мамзелька, если эти комментарии не закончатся, — не выдержал Черный Пес.

Я на минутку замолчала, но в полной тишине идти было совсем страшно, поэтому, приметив справа ответвление от основного тоннеля — узкий и еще более темный ход, — я спросила:

— А там что?

— Тайный подземный ход в Зимний дворец, вырытый еще в восемнадцатом веке, — сообщил Черный Пес, не оборачиваясь.

— О, удобно, свое личное метро, — впечатлилась я. — И никаких противных, слишком много возомнивших о себе теток.

— Все же одна тут такая есть, — пробурчал себе под нос байкер.

— А кто вырыл этот подземный ход к Эрмитажу? И зачем? — не унималась я.

— Наш Великий Магистр Фридрих, — благоговейно сообщил