Финеас стоял в элегантном бальном зале Марианны с восставшим естеством, которым мог сейчас пробить дырки в свежепокрашенных стенах. Она нервно провела язычком по нижней губе, увлажнив ее, и нежная кожа заблестела в свете свечей.

— Черт, — пробормотал Финеас, схватил ее за руку и поволок сквозь толпу так быстро, как только мог.

— Фин! — Собственное имя заставило его вздрогнуть. Ясмина услышала, как Марианна позвала его, и попыталась выдернуть руку, но он держал ее крепко, упрямо шел дальше и только сердито посматривал на сестру.

— Не сейчас, Марианна!

Она схватила его за рукав.

— Но я хочу тебя кое с кем познакомить!

Ясные глаза сестры коротко глянули на его спутницу, потом опустились на дерзкие грудки леди, и челюсть Марианны ударилась о гофрированный елизаветинский воротник.

Финеас обошел застывшую сестру, и она тотчас же исчезла позади, проглоченная толпой. Объясняться он будет завтра, когда голова снова начнет соображать и он сможет подумать о чем-нибудь еще, кроме как о желании немедленно заняться любовью с этой женщиной.

С Ясминой? С Шарлоттой?

Финеас проталкивался сквозь толпу, игнорируя всех, кто пытался его остановить, отчаянно стремясь отыскать место, где сможет остаться с ней наедине, прикоснуться к ней, поцеловать каждый дюйм скрытого под атласом тела, кем бы она ни была.

Финеас открыл первую же дверь и втащил ее внутрь. В помещении витал благородный дух кожи и старой бумаги. Библиотека Уэстлейка. Подойдет, как любая другая комната, подумал Финеас. Мягкий ковер, удобная кушетка, широкий письменный стол красного дерева…

Кто-то громко ахнул, не успел Финеас сделать и трех шагов. Комната уже занята! Он остановился так резко, что Ясмина ударилась ему в спину. Шесть светских матрон, все как одна пастушки, уставились на него.

— Проклятие, — пробормотал Финеас. Они его узнали и негодующе выпучили глаза. Шесть вееров разом раскрылись и затрепетали в воздухе, послышался возбужденный щебет.

Подошел Адам, одетый Генрихом VIII, не отрывая взгляда от женщины за спиной Финеаса и вежливо улыбаясь. Финеас инстинктивно шагнул вперед, загораживая ее.

— А, Блэквуд. Я как раз показывал леди Моресби и леди Келтон некоторые семейные портреты. — Голос его звучал так хладнокровно, что Финеасу внезапно захотелось его ударить. — Присоединяйтесь к нам.

Финеас поднял глаза на великолепный портрет маслом Каррингтона, с суровым неодобрением смотревший на него сверху вниз, и молча попятился вон из комнаты, оставив Уэстлейка в неловком положении — тому придется объяснять это странное вторжение. Старые курицы наверняка уже раскудахтались, осуждая его скверные манеры и строя догадки, кто такая его спутница. Адам, конечно, уже догадался.

Финеас поморщился. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Даже если бы он и захотел, не смог бы ее представить. Финеас может рассказать им, каковы на вкус ее поцелуи, как удобно ложатся в его ладонь ее груди, какие нежные звуки она издает, когда он медленно входит в нее, но не знает, кто она.

Финеас посмотрел вдоль коридора, пытаясь вспомнить, куда он ведет и какие комнаты будут не заперты и не заняты. Финеас пытался заставить свои затуманенные похотью мозги соображать. Справа находится утренняя гостиная, столовая и лестница, ведущая в кухню. А дальше дверь, которая ведет в сад и в гордость и радость Адама, оранжерею.

— Нам нужно вернуться в бальный зал, милорд, — произнесла она у его локтя.

— Оранжерея, — пробормотал Финеас.

— Что? Нет, я думаю…

Она выглядела так прелестно, что он рискнул наклониться и поцеловать ее, просто чтобы оборвать возражения. Ее губы приоткрылись, тело прильнуло к нему. Она хотела его так же сильно, как он ее, но не здесь. Сюда может войти кто угодно. Он посмотрел на ее соблазнительные губки.

— Вы любите вишню? — спросил он, проведя большим пальцем по рубиновой нижней губке.

— Да, — выдохнула она. — То есть я хочу…

Она провела язычком по губам, и естество затвердело так, словно это шест.

— Я знаю! — прорычал Финеас. — Идем!

Он втащил ее в оранжерею, где находились дюжины экзотических растений из разных стран, собранных служащими на кораблях Адама. Кроме того, Адам круглый год выращивал клубнику, вишню и апельсины, чтобы порадовать Марианну. В помещении было темно и жарко, его заполнял тяжелый аромат цветов, фруктов и мощных афродизиаков.

Финеас подтолкнул ее вглубь, сквозь листву. Место было просто идеальным для случайной связи, но неудобным для того, что ему требовалось. В первый раз они воспользовались скамьей, но Финеас провел много недель, представляя себе эту женщину в удобной постели — ночь, неделю, нет, месяц подряд! Так же тщательно, как Адам заносил в каталог свои растения, Финеас мысленно перечислял вещи, которые хочет проделать с Ясминой, когда отыщет ее.

Финеас с неуклюжим отчаянием протолкался мимо тяжелых горшков и вьющихся лоз, не решаясь выпустить ее руку. Наконец он добрался до вишневого дерева, точнее, врезался в него, повернулся и заключил ее в свои объятия.

Она вскрикнула и прижалась к нему всем телом, в темноте сильно ударившись губами о его подбородок. Он прижимал к себе ее роскошное тело, пожирал его, просунул язык ей в рот, наслаждаясь ее вкусом. Все в точности, как запомнил Финеас!

— Ясмина, — пробормотал он. — Шарлотта.

Не важно, кто она такая, она просто воплощение идеала женщины.

Финеас расставил ноги и прижал ее к себе между ними, потираясь бедрами. С ее губ срывались короткие вздохи, атлас платья чувственно шуршал при каждом движении. Меч опять чуть не помешал, но на этот раз Финеас просто нажал на рубиновую пряжку, и клинок с громким лязгом упал на пол.

Аромат ее духов омывал его, как приливная волна. Финеас застонал и подсунул ладони под ее пышные теплые груди, чтобы они, как спелые фрукты, выскочили из тесного лифа. Под его большими пальцами соски напряглись мгновенно. Она ахнула и запрокинула голову, подаваясь вперед, к его рукам, к его губам. Финеас пытался высвободить ее тело из лифа, а она, путаясь, возилась со шнуровкой его дублета. Он хотел прикасаться ко всему ее телу, к ее невероятной коже, более нежной, чем атлас платья.

— Завязки, — выдохнула она, направляя его руку к лентам, стягивающим ее платье сзади. Он умело развязал их и ахнул — в этот же миг ее руки скользнули под его дублет, и от прикосновения его словно пронзило током. Она ущипнула его за плоский сосок, и он вздрогнул от восторга.

— Ясмина! — прорычал Финеас. Он скользнул вниз по гладкому стволу дерева, увлекая ее за собой. Она оседлала его, наклонилась вперед, чтобы поцеловать, и ее обнаженные груди задели его грудь. Его окутало ароматное облако из кружев и атласа, он пытался пробиться сквозь путаницу нижних юбок и оборок, стремясь достичь рая. Плохо, что меча в руке уже нет. Или мачете. Он чуял сладкий мускусный аромат ее желания, и это сводило его с ума.