– Тогда я вообще не пойму, чем ты недовольна?

– Мне бы хотелось объективности! Не надо ставить процесс обучения в зависимость от личного отношения ко мне. Разграничим их: педагог и студентка – это одно, наша связь – другое, – на одном дыхании попросила я.

– Нола, я не допущу твоей неаттестации, – все так же серьезно сообщил карангарец. – В академии мы останемся только вместе.

Ого! Неужели я ему так понравилась? Я была польщена, и в душе шевельнулась робкая надежда. Надежда на то, что он достаточно серьезно увлекся мною.

– Но дать мне шанс добиться этого самой ты можешь? Или ты хочешь сказать, что не был… э-э-э… несколько предвзят в последнее время? – Чувствовала, что краснею, но не могла не намекнуть мужчине на определенную очевидность его интереса ко мне.

Маран хмыкнул и моментально согласился:

– Договорились! Отныне я буду в отношении кадета Дарген абсолютно беспристрастен. А вот ты, Нола, лишишься повода игнорировать мои… приглашения.

Окончательно засмущавшись – как он все опять повернул к тому, что ему в итоге выгодно? – я кивнула, шепнув:

– Я не против… не игнорировать.

Муэн Тоон стремительно вскочил и с уверенным и довольным выражением лица присел рядом, обнимая рукой за плечи и прижимая к себе.

– Очень рад, что ты под таким впечатлением от меня… с самого начала, – в тоне его промелькнул смех.

А я негодующе застонала:

– Мне этот нелепый шепот уже не забудут, да? И вот несправедливость жизни – шепталась там половина всех девушек потока, а припоминают лишь мне!

– Потому что именно от тебя услышать это было очень значимо, – многозначительно ответил и неимоверно заинтриговал меня маран. – Собственно, эта твоя фраза и предопределила дальнейшее. В тот миг я и решил, как я дожму тебя.

– Возмутительно! – счастливо прижимаясь головой к его плечу и ощущая невероятную легкость в душе (словно мы давно были вместе!), забухтела я в ответ, напрашиваясь на комплименты. – Хочешь сказать, я тебе с первого взгляда понравилась?

– Да, – голос карангарца странно дрогнул, – с самого первого взгляда…

Каким же это было бальзамом для моего самолюбия, позволяя уверенности в себе резко воспрянуть. Женское начало в душе возликовало.

– Я же могу лишь подтвердить то, что сказала два месяца назад, – скромно опустила я ресницы.

– Твоей соседки сегодня не будет? – многозначительно и деловито уточнил Муэн, перемещая меня к себе на колени. – У нас отработка теории намечалась…

– Нет, – выдохнула я, согласная на все, уже предвкушая…

– Отлично! – И, не теряя времени, Муэн скользнул по моему телу ладонями, подбираясь к нижнему краю майки. От волнения я совсем упустила из вида, что сбором вещей занималась в будничном домашнем виде: короткой майке и широких шортах. – Кровать, конечно, узкая…

Но мы разместились. Всю ночь нам вполне хватало места на моей стандартной «однушке». Поначалу, стремясь унять обоюдное нетерпение, выплеснуть скопившиеся эмоции, мы быстро разделись. Муэн за пару движений избавил меня от скромного облачения и сам стянул эту их неотъемлемую форму. И тут же, не дав мне толком полюбоваться его телом, подмял под себя, устроившись сверху.

Сейчас он был просто мужчиной – желанным, моим. Недавний душевный провал сменился эмоциональным подъемом и желанием испытать взаимную страсть. Мне нестерпимо хотелось вновь ощутить близость, что накануне подарила столько восторженных ощущений. А Муэн со смехом и грозным рыком (вся его первоначальная угрюмая серьезность пропала!) накинулся губами на мою шею. Действовал он безумно чувственно, все сильнее возбуждая меня каждым прикосновением языка.

В какой-то момент его рука подцепила шнурок, на котором так и висел камень шаманки, – то, что от него осталось после необъяснимого случая в пещере.

Вытянув камешек, карангарец отрешенно рассматривал его.

– Что за украшение?

– Бабушкин подарок.

– Сними, я хочу посмотреть, – довольно категорично попросил Муэн.

И я уже подняла руку, но неожиданно остановилась: вспомнила просьбу пожилой шаманки никогда его не снимать. Бабушки уже давно нет в живых, но в память о ней обещание нарушать не хотелось.

– Не могу, – призналась мужчине.

Карангарец напрягся – лежа поверх его тела, я легко распознала это, – но промолчал. Хотя камень из рук не выпустил, поглаживал его пальцами.

– Ты знаешь, что это за камешек? Откуда? – наконец отозвался он, к моему удивлению, продолжив тему.

– А что, он особенный?

Я удивилась. В детстве серьезного значения подарку не придавала и какого-то глубинного смысла в нем не искала. Слова бабушки казались скорее присказкой…

– Это не земной… минерал. В каком-то смысле это вообще не камень, а живой организм с уникальным своего рода излучением. Очень редкий материал во вселенной. Я знаю о них, но видеть доводилось нечасто, – перекинув мои волосы на одно плечо, пояснил карангарец.

Я задумалась.

– Моя бабушка была шаманкой, это старинное земное занятие. Она была вроде духовного наставника для определенных людей, верила в разные мистические сказки, многое знала и умела. Кажется, она говорила о тайне, связанной с этим… камнем.

– А ты веришь в мистические сказки?

В памяти мелькнули отголоски давно забытых детских воспоминаний. Я уже не могла припомнить ничего конкретного о странном происшествии в утробе горы – больше десяти лет с тех пор минуло, да и то, что всплывало отрывками, было чем-то сумбурным, искаженным детским восприятием. И сейчас тот случай мне казался неправдоподобным, за прошедшие годы я убедила себя в том, что ничего не было. А тату… И с ним я свыклась, воспринимая как неотъемлемую часть себя, словно оно всегда было у меня на лопатке.

И рассказать кому-то о странном жизненном эпизоде я так и не решилась, опасаясь непонимания и насмешек. А уж в глазах карангарца и вовсе не хотелось выглядеть суеверной, темной и несведущей.

– Не верю, конечно, – отозвалась с бравадой, – все это лишь бабушкины сказки!

На самом деле, выросшая в условиях естественного быта землян, воспитанная бабушкой, я очень даже верила, пусть толком и не помнила – бабушка в какой-то момент решила, что я не подхожу для этих знаний.

Но признаться в суеверии представителю превосходящей нас космической цивилизации не решилась.

– Генетика – это единственный для нас путь сотворения идеального мира, соответствующего всем потребностям и нуждам человечества, – монотонно развивал мысль преподаватель. Мы прилежно вслушивались, запоминая материал, а самописцы исправно фиксировали каждое слово лекции. – Но это безмерно ответственный и сложнейший путь. Идти этой дорогой наш вид сможет, только обретя куда большие знания, чем сейчас.