Если принять во внимание его положение и время, в которое он жил, Людовик оставался девственником на удивление долго — до семнадцати лет, когда мадам де Бове, одна из фрейлин королевы, совратила его после того, как он принял ванну. Впоследствии Людовик всегда относился к мадам де Бове с неизменным уважением. К любовным утехам у него возник по истине королевский аппетит, и, не переставая любить обожаемую супругу Марию Терезию, он использовал свои королевские прерогативы в амурных отношениях с многочисленными любовницами из числа привлекательных молодых придворных дам.

Следует отметить, что в этой области Людовик установил одно существенное нововведение. Он узаконил положение своих любовниц в качестве mattresses en titre — официальных фавориток, переселяя их в дворцовые покои и признавая детей, которых они от него рожали. Это давало его любовницам такую власть, которая намного превосходила влияние придворных дам при других королевских дворах, поскольку дамы Людовика составляли неотъемлемую часть двора, причем нередко они находились в услужении королевы. Любовницы Людовика с ним вместе ужинали, общались с ведущими политиками королевства и иностранными дипломатами, а если хотели, сами могли играть в политике роль серых кардиналов.

Существовали, однако, некоторые формальности, которые требовалось соблюсти, чтобы из простой любовницы превратиться в официальную фаворитку. Потенциальной mattresses en titre было необходимо, чтобы ее поддерживала и представляла при дворе какая-нибудь придворная дама. Луиза де Лавальер, первая кандидатура на это звание в списке Людовика, еще раньше долгое время состояла с ним в любовной связи, но их двое детей официально считались незаконнорожденными. Как-то раз Людовик, собираясь на войну и не будучи уверен, что вернется живым, решил пересмотреть свои взгляды на жизнь и внести в нее соответствующие коррективы. Он сделал Луизу герцогиней де Вожур и признал своей их выжившую дочь Марию-Анну де Бурбон. Мария-Анна воспитывалась как член королевской семьи, однако ни она, ни двое других детей, позже родившихся от этого союза, не получили права наследования престола.

Вскоре после того, как Луиза стала официальной фавориткой, внимание Людовика переключилось на ее приятельницу — Атенаис, мадам де Монтеспан. Луиза даже горевать и печалиться не могла в одиночестве. Вынужденная продолжить жизнь при дворе, она видела, как разгорается страсть к Атенаис ее обожаемого любовника. Набожность ее становилась все сильнее. Она постилась, под пышными придворными нарядами носила власяницу, спала на голом полу. Луиза дважды пыталась уединиться в женском монастыре, но оба раза Людовик возвращал ее ко двору. В 1674 г. ей удалось упросить короля дать ей свободу, чтобы она могла выполнить взятые на себя священные обеты. Ее печаль и увядший вид тронули короля до глубины души, и на этот раз он уступил. Луиза опустилась на колени перед королевой и публично покаялась в своих прегрешениях. Вскоре после этого она простилась с детьми, а потом навсегда скрылась за стенами парижского монастыря кармелиток, где постриглась в монахини и приняла имя Луизы Милосердной.

Следующая за Луизой де Лавальер официальная фаворитка — Атенаис де Монтеспан — придала своему положению новый характер, определявшийся ее матримониальным статусом. Теперь не только Людовик был повинен в нарушении супружеской верности с нею, но и она была виновна в том, что изменяет с ним мужу. Поскольку королева терзалась из-за его измен, Людовик пообещал ей расстаться с фаворитками, когда ему исполнится тридцать лет, — но его тридцатый день рождения пришел и прошел, а фаворитки как были, так и остались. Даже Королю-Солнцу было нелегко пресечь возмущенные разговоры о том, что измена женщины мужу — это грех и преступление. Было ясно, что Атенаис необходим легальный развод, но строптивый французский парламент дал на него разрешение лишь через пять лет, несмотря на постоянное внимание Людовика к этому вопросу.

К тому же ситуацию обострял супруг Атенаис. Маркиз де Монтеспан не очень жаловал свою женушку, однако его оскорбляло то обстоятельство, что король мог так просто ее у него отнять. Он в ярости приезжал в Париж и закатывал там сцены ревности, вламывался в опочивальню Атенаис и награждал ее оплеухами. Он нарочито входил в собственный замок только через главный вход, жалуясь при этом: «Мои рога настолько велики, что в низкую дверь мне не пройти»{47}. Как-то раз Людовик распорядился заключить его в темницу. Монтеспана это не испугало. Когда его выпустили, он разыграл похороны своей супруги, провозгласив ее жертвой собственной похоти и амбиций. К счастью для Людовика, назойливый муж его любовницы вскоре устал от своих игр. Тем не менее на стороне Монтеспана были принципы религии и морали. Короли могли стоять над законом, но их фавориткам этого не дозволялось. Браки заключались против желания людей, но нарушение супружеской верности продолжало считаться святотатством.

Несмотря на ситуацию с Монтеспаном, было очевидно, что, по большому счету, замужних фавориток проще приобщать к придворной жизни, чем одиноких девушек, которые могли скомпрометировать королеву так, как замужние женщины это сделать не могли. Замужество фаворитки — даже если оно служило лицемерным прикрытием бесстыдных действий — помогало обманутой мужем королеве сохранить лицо, хоть было слабым утешением при дворе, где всем постоянно перемывали кости и плодили нелепые слухи. Не проходило и дня, чтобы несчастная королева не видела и не слышала во дворце очередную maitresse en titre, чьи покои соседствовали с покоями короля, которая вынашивала его отпрыска, а ее наряды и тело украшали драгоценные камни из королевской казны.

Людовик XIV был совсем не глупым человеком, он напряженно и подолгу размышлял о том, как лучше приобщить фаворитку к своей жизни и, соответственно, к жизни Франции. В назидание своему сыну Людовику он оставил записки о фаворитках и о том, как избегать опасностей, которым они подвергают своих любовников.

Во-первых, предупреждал Людовик, фаворитки не должны мешать заниматься делами управления государством. Во-вторых — и этого достичь труднее, — хоть сердце отдается им, король должен оставаться хозяином своего разума. Не следует позволять женщинам рассуждать о чем-то серьезном, потому что они тут же примутся мутить воду, впутываясь в заговоры и интриги, что внесет беспорядок в управление страной. В истории есть множество тому примеров, предупреждал он сына: козни женщин, вынашивавших тайные замыслы, приводили к вымиранию династий, свержению королей, разорению провинций, разрушению империй.

Правнук Людовика, неудачливый Людовик XV, не внял многим советам прадеда и позволил своим официальным фавориткам становиться при дворе влиятельными и могущественными фигурами. Кроме того, он нарушил традицию, в соответствии с которой фаворитки королей должны были иметь знатное происхождение: отдав ей сердце, он разделил ложе с простолюдинкой — Жанной-Антуанеттой Пуассон, позже снискавшей известность под именем мадам де Помпадур.

Прошлое Жанны-Антуанетты было необычным. Ее отца, поставщика провианта парижским финансовым чиновникам, несправедливо обвинили в растрате, и он пытался скрыться в Германии, чтобы избежать тюремного заключения. Жан на-Антуанетта, получившая прозвище Королевка, или Маленькая Королева, и ее брат Абель остались на попечении матери. Чтобы обеспечить детей, госпожа Пуассон подыскивала себе состоятельных любовников. Ей удалось дать своей хрупкой дочери блестящее образование и знания, необходимые стремящимся добиться в жизни успеха женщинам для того, чтобы привлечь достойного мужа или любовника.