мы не можем, — проговорил Журавлев и заметил: — Дворник приехал из Алтая полгода назад. Надо сделать туда запрос, узнать, что за человек.

— Ты почему раз за разом возвращаешься к этому дворнику? — поинтересовался Федоров. — Чем он тебя привлек?

— Не могу понять, Кирилл, но он все время крутится у меня голове. Хочу отбросить его прочь, но он все возвращается и возвращается. Не знаю, может быть, у экстрасенсов точно так же происходит в головах. Озарение, что ли…

— А что этот старик может сделать с девочкой, — недоверчиво усмехнулся Федоров. — Если даже украл, то где бы ее прятал? Тут все на виду, да и не успел бы он увезти ее куда-нибудь и вернуться обратно, если только не имел сообщника, которому и передал ребенка.

— Или сообщнице цыганке, — предположила Котова.

— Давайте, не будем залезать в дебри, — отрезал Журавлев. — Старик — это мое воспаленное воображение. Надо искать реального похитителя или убийцу… А дед угощал Жанну конфетой…

— Когда? — удивленно вскинула голову Котова.

— Три дня назад.

— А откуда узнали?

— Алена рассказала.

— Получается, при матери угощал?

— Да, при матери угостил конфетой.

— Ну и что? Многие так делают, тем более, если дед добрый.

— А то, что девочка уже знакома с этим стариком и может сама пойти к нему в комнату. Дед, так сказать, прикормил ее, как какого-то детеныша, чтобы попозже заманить в свою каморку.

— Константин Сергеевич, я вас не понимаю, — развела руками Котова. — То вы говорите, что подозреваете старика, потом утверждаете, что он не при делах и снова начинаете его подозревать. Я совсем запуталась.

— Светлана, я сам запутался, — с горькой усмешкой промолвил сыщик. — Так тяжело мне никогда не было. Меня убивает эта неопределенность, мы даже не представляем, что могло случиться с маленькой девочкой, куда она могла деться при столь странных обстоятельствах, что поневоле начинаешь подозревать всех и вся. Нам надо сбросить с себя эмоции и дальше работать с холодной головой, прорабатывая все возможные варианты. А для начала пойдем к дворнику и поговорим с ним более подробно. Пока он не проверен полностью, не подтвердится его алиби, я не смогу ни о чем другом думать.

— Крепко он у тебя засел в голове, — покачал головой Федоров. — Ну, что ж, раз такое дело, идем разговаривать со стариком. А потом пойдем обходом по нашим судимым.

Журавлев, бросив взгляд на Котову, которая встала из-за стола, чтобы идти вместе с ними, приказал:

— Светлана, к нему мы пойдем с Кириллом, а ты оставайся в штабе. Скоро должны подтянуться поисковые группы. Проследи, чтобы каждый написал справку о проделанной работе. И не забудь сходить к Алене и узнать, в каком она состоянии. Может быть, действительно придется вызывать скорую.

6

И вот теперь Журавлев шел по коридору в сторону человека, которого какие-то неведомые силы заставляли подозревать в причастности к исчезновению девочки. Что он имел против него, какие доказательства? Ничего, кроме конфет. Тогда откуда у него непоколебимая вера в том, что старик виновен? На этот вопрос у него ответа не было. Подозрение появилось в голове помимо его воли и сознания, укоренилось в ней, тревожа растерзанную душу и подраненное сердце. Временами он осознавал абсурдность своих домыслов, отбрасывая прочь плоды своей фантазии, но зловещая догадка вновь и вновь охватывала всю его сущность, окатывая холодным потом.

Федоров молча следовал сзади. Он всецело доверял оперскому чутью своего друга, не раз убедившись в том, как тот, казалось бы, из второстепенных, незначительных фактов создавал картину произошедшего и с какой-то невероятной интуицией вычислял преступника. Некоторые милиционеры относили эти способности Журавлева к сверхъестественным и за глаза прозвали его шаманом. Узнав об этом, сыщик высказался в кругу своих коллег: — «Для меня слишком большая честь быть шаманом. По сравнению с ним мы дети малые, но в каждодневном стремлении предугадать ход преступника, мы, опера, все немного шаманы».

Когда два старых друга дошли до середины коридора, поравнявшись со входной дверью, на крыльце послышался топот бегущих людей. Через секунду распахнулась дверь, и в общежитие влетели три оперативника, которые были отправлены на обследование пустыря. Один из них, капитан Юрьев, задыхаясь и, еле хватая воздух, выдохнул:

— Нашли!

Журавлев пошатнулся и схватился рукой за стену, задав один единственный вопрос, с искоркой надежды желая получить на него утвердительный ответ.

— Жива?!

Юрьев молча развел руками.

Журавлев криком повторил вопрос:

— Она жива?!

Сыщик сдавленно произнес:

— Нет. Она в мешке.

— Под снегом?!

— Да, выкопали…

— Пульс прощупывали?! Скорую вызывали?!

— Она уже остывшая.

— Немедленно вызывайте скорую! — приказал он. — Пусть она констатирует смерть!

Перед его глазами промелькнула картина далекой молодости, когда в весеннем лесу замерз мальчонок, которого могли бы спасти.

Возвратившись обратно в штаб, Журавлев сообщил печальную новость Котовой:

— Светлана, все наихудшее подтвердилось! Ее нашли мертвой!

Женщина вскрикнула от неожиданности и, отвернувшись, стала беззвучно плакать. Журавлев подошел к ней и тронул за плечо.

— Вот сейчас плакать не надо, вот сейчас надо вычислять убийцу. Нам никак нельзя опускать руки. Я пойду на место обнаружения девочки, а ты вызывай следователя прокуратуры и экспертов, а сама иди к Алене.

Когда Журавлев с Федоровым в сопровождении Юрьева подошли к месту обнаружения ребенка, там уже находилась машина скорой помощи, врач-женщина, осмотрев тело, садилась в машину. Кто-то из оперативников сообщил прибывшим:

— Она давно уже мертва.

Увидев девочку, одиноко лежащую на мешковине среди снега, Журавлев почувствовал нехватку воздуха, острая боль пронзила грудь, и он, повернувшись, тихо и сгорбясь, поплелся обратно в сторону общежития. Догнавшему его Федорову он приказал:

— Оставайся и жди следователя. Я пойду, доложу руководству.

— А дворника? — спросил его оперативник. — Мы же не дошли до него.

— С дворником повременим. Надо дождаться первоначальных выводов судебного медика.

В штабе находились два оперативника, ранее прибежавшие с Юрьевым с трагической вестью, которым Журавлев поставил задачу:

— Находитесь возле входа и никого не выпускайте из общежития до тех пор, пока не поступит иное указание. Там сейчас охраняет один Шутов, идите к нему на подмогу.

Как только оперативники вышли в коридор, он посмотрел на часы, которые показывали начало шестого и, немного отдышавшись на скамье, вышел следом за ними, чтобы идти к коменданту.

Постучав в дверь и не дождавшись ответа, он приоткрыл дверь, застав женщину спящей в одежде, прикрывшись шубой. Тихонько пробравшись в комнату, он набрал телефон начальника угрозыска, тот спросонья осведомился:

— Алло, кто это?

— Я, Павел Сергеевич. Ее нашли мертвой.

— Убили?!

— Она в мешке.

— Убили! Подозреваемый имеется?!

— Пока еще нет, хотя… Есть тут один, но маловероятно. Пока