— Конечно. Я часто общался с матерью именно на этом языке.

— Это моя мечта, — вздохнула женщина, — мне всегда хотелосьпобывать в Италии. Именно в Италии. Я объездила пол-Европы, была даже вАмерике, а вот в Италию не попала. Обидно.

— Что мешает? — не растерялся мистер Кроу, — я согласенувезти вас в Италию.

— Нет, действительно вы похожи на наших местных ребят. Итакой же размах, и буйная фантазия, — усмехнулась женщина.

— Вы не верите, что я могу взять вас с собой? — обиженнымголосом спросил мистер Кроу.

— Верю, — кивнула она, — конечно, верю. Только я несвободна. К большому сожалению. И уже вряд ли когда-нибудь куда-нибудь поеду.

— Жаль, — он решил не переигрывать, хотя она действительноему нравилась. Очень нравилась. Но выросший на Кавказе, он знал ходившиелегенды о неприступности грузинских женщин, их целомудрии и верности.

— Завтра у меня встречи в ваших газетах, — сказал он, —можно, я приглашу вас на обед?

— Теперь я верю, что вы настоящий сакс, — воскликнула она, —итальянец пригласил бы меня на ужин.

— А разве можно?

— В любом случае нужно было попробовать. Но уже поздно. Развы сказали обед, пусть будет обед.

— Но вы не учли одного обстоятельства, — вдруг заявил РобертКроу, — я из Австралии. И, естественно, говорил, имея ввиду наше, австралийскоевремя. А оно не совпадает с вашим, грузинским. Разница почти в шесть часов. Такчто сдвиньте время обеда еще на шесть часов.

— Здорово, — засмеялась Тамара, — теперь верю в вашу маму.Придется согласиться. До завтра, — легко поднялась женщина.

— Когда мы увидимся? — вскочил мистер Кроу.

— Завтра в семь, в этом ресторане, — кивнула она ему напрощанье.

Оставшись один, он спокойно допил свой кофе, оставил пятьдолларов на столике и вышел из ресторана. Теперь нужно было выяснить некоторыедетали. Он подошел к дежурной по гостинице, сидевшей за невысокой стойкой.

— Вы говорите по-английски? — спросил он дежурную.

— Нет, мистер, — улыбнулась женщина. Она читала какой-толюбовный роман.

— Мне… нужна… э… Тамара, — ему было трудно коверкать русскийязык.

— Тамара, — поняла женщина, — она уехала только что. Будетпосле трех.

Они сидят в бюро по экскурсиям.

— Большое спасибо, — сказал он по-английски и пошел к лифту.Значит, женщина не солгала. Она действительно работает в экскурсионном бюро. Онвначале решил, что это типичная ночная бабочка, но приглядевшись, заметилдорогие туфли на ногах и изящную сумочку от Нины Ричи. Такие вещи путаны неносили. Не потому, что не могли себе позволить. Как раз наоборот. Просто наработе, в гостинице, куда они ходили, могло случиться все, что угодно, и простонепрактично было брать сумки такого качества. Но ее сигареты он виделотчетливо. Версию о том, что он ей просто понравился, «Дронго» сразу исключил.

Женщина такого уровня и подобной красоты просто так неподходит к понравившемуся ей мужчине. Здесь должен быть более определенныйинтерес.

Петр Георгиевич здесь тоже ни при чем. Если за ним следят,то они просто не успели бы так быстро найти женщину. Это невозможно дажетеоретически.

Остается другой вариант — кто-то знал о его прибытии.Владимир Владимирович? Не похоже. Люди подобного типа скорее умрут под пытками,чем расскажут хотя бы одно слово из доверенной им тайны. Давид Гогия? Тоже неподходит. Он слишком колоритная фигура для стукачества. Рядом с ним сам грозаБатумского порта Шалва Руруа выглядит как маленький щенок. Гогия не станетработать на кого-то. А выдавать «Дронго» ему просто не имеет никакого смысла.Тогда как могли узнать о его приезде? Вчера утром в порту узнали о ночнойперестрелке. Так сказал Петр Георгиевич. А сегодня в Батуми приехалавстралийский журналист. Подожди, сказал про себя «Дронго», здесь есть какая-тосвязь. Значит, была перестрелка. И вчера утром… пришла телеграмма о егоприезде. Нет, она должна была придти еще позавчера. А если пришла вчера и Руруаувязал эти два события? Нет, здесь снова что-то не сходится. При чем тутавстралийский журналист? С таким же успехом можно было следить за всемиприбывающими в Батуми иностранцами. А если он просто недооценивает местнуюгосбезопасность? Раньше ведь следили за каждым иностранцем, прибывшим в город.Рядом граница. Нет, это тоже не подходит.

Раньше здесь был Советский Союз и его граница. А сейчас чегобояться иностранцев, что здесь можно разведать? Какие особые секреты есть уГрузии, что местная безопасность должна заниматься австралийским журналистом?Нет, этот вариант тоже не подходит. Тогда почему она подошла к нему? Должнобыть какое-то разумное логическое объяснение, думал «Дронго». Обязательнодолжно быть. Он вышел на балкон, посмотрел вниз, где почти не было людей. Лишьредкие прохожие появлялись у здания гостиницы. Может она влюбилась, внезапноподумал он, улыбаясь. Потеряла голову? Поэтому так быстро опомнилась и убрала сумочкус сигаретами? Тоже не подходит. Внизу выруливал какой-то «шевроле-каприс»голубого цвета. Двое ребят, неизвестно откуда появившихся, с завистью следилиза автомобилем.

«Автомобиль, — подумал „Дронго“. — Конечно, автомобиль. Онимогли засечь, как я въехал в город на машине Давида Гогия. Как я об этом раньшене подумал?!»

Они могут решить, что прибыл как раз представитель технеизвестных, которые ночью напали на людей Руруа. Прибыл для координациидействий или для начала новой войны. В любом случае, теперь они будутдействовать очень плотно. Да, кажется, он прав. Они засекли этот роскошный БМВ.Тогда все ясно. У них было время найти Тамару, пока он беседовал с ПетромГеоргиевичем. Тогда все сходится. И ее внезапный порыв, и роковая ошибка ссигаретами. Тогда все правильно. Он посмотрел вниз. «Шевроле» уже успелотъехать, и ребята весело обсуждали достоинства только что уехавшей машины.

Он вернулся в номер, достал из холодильника бутылку вина, неспеша открыл ее и налил себе в стакан. Вино было холодное. Он взял стакан имедленно, чуть смакуя, выпил вино. Оно было отменного качества. В этот момент вдверь постучали.

— Войдите, — дверь он запер, как поступал всегда во всех безисключения гостиницах. Но именно поэтому он крикнул. За дверью попытались войти,но, обнаружив, что дверь заперта, снова постучали.

— Открыто, — снова крикнул он, подходя к дверям. Затемспокойно щелкнул замком, не забыв громко добавить:

— Странно, я не закрывал дверей.

На пороге стоял сравнительно молодой человек, лет тридцатипяти, с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Он был среднего роста, справильными, спокойными чертами лица. Выдавали глубоко посаженные глаза. Онибыли слишком спокойны и очень сосредоточенные. С такими глазами можно былоработать хирургом или журналистом. Но скорее всего и лучше всего их обладательмог проявить себя в более сложных областях человеческих взаимоотношений. Этобыл Отар Пагава, руководитель местной службы безопасности. «Дронго» не знал,кто перед ним, но сразу почувствовал, что гость может заинтересовать его.