вздохом Эмиль опять достал свой смартфон, нашел в Ютубе ролик от «Le Point».

Они стояли под купами деревьев, еще зеленых в сентябре, над их головами пели птицы. По земле стелился ковер ровно расчерченных линий и углов — могилы. Солнце играло тенями на мшистых холмиках и каменных крестах. Вера с замиранием сердца смотрела, как орет в камеру, точно уличная девка. Видок у нее тот еще, но волосы действительно окрашены с одной стороны в синий, с другой — в красный, просто потому, что по одну сторону от нее стояли полицейские машины с синими огнями, а по другую — «Скорая», пылающая красным. Сияние проблесковых маячков превратило ее в Харли Квинн.

— Довольны? — Эмиль убрал телефон и двинулся вперед.

— Мне кажется, но… — начала оправдываться она. — Я сделала все, что было в моих силах! Я должна была. И потом бы очень пожалела, если бы струсила.

Эмиль покосился на нее, уголок рта дернулся в улыбке.

— Он больше не посмеет ни над кем так надругаться! — едва поспевала она за его быстрым шагом.

— Это был ваш экзистенциальный выбор. И вы его сделали. Посмотрим, что из него последует. Мы, кстати, уже пришли. Вот тут мальчики и пытались вызвать Жана Живодера. Нашли могилу человека, которого звали Жан Экошер[14], тоже мне — умники…

Они остановились возле небольшого склепа метр на два, выполненного в готическом стиле с узкой, устремившейся вверх крышей, украшенной завитками и двумя остроконечными башенками, двери — резные, металлические, но позеленевшие от времени — не заперты. Эмиль не договорил, оборвав фразу, и уставился на соседнюю могилу, расположенную за склепом. Только сейчас Вера обнаружила, что надгробная плита на нем сломана, куски камня разбросаны по сторонам, земля взрыта, а на памятнике черная перевернутая пентаграмма в круге, нарисованная краской из баллончика.

Лицо Эмиля стало белее мела, он медленно достал телефон, набрал быстрый вызов.

— Я на Пер-Лашез, — коротко сообщил он. — Опять.

Его рука опустилась, пальцы сжали телефон так, что довольно крепкая игрушка могла треснуть. Послышался глухой и отдаленный голос Юбера, слов было не разобрать. Эмиль нажал на сброс, прервав судорожное клокотание дяди.

— Эмиль, что случилось? — не выдержала Вера. — Это кто-то из ваших родственников?

Он не пошевелился. Вера обошла склеп мнимого Жана Живодера и ахнула. На памятнике было черным по белому написано: «Эмиль Герши 1865–1943». Некоторое время она стояла и хлопала глазами, но ее ожидал еще больший сюрприз. Фото на памятнике… Во-первых, ни один памятник и склеп на французском кладбище не содержал такой информации, как фото, максимум каменное изваяние, и то — редко. Овальную фотокарточку обычно вешали на могилах в России. Во-вторых, эта было вырезанное виньеткой лицо Эмиля из той самой фотографии, что Вера видела на столе у Юбера в кабинете офиса сыскного агентства. Она уставилась на черно-белое изображение Эмиля — непривычно кудрявого, со щеками не такими впалыми.

— Это что? — Вера в недоумении указала на фото. — Это ты? Это ведь не можешь быть ты?

Эмиль молчал, стоя, как истукан.

— Ответьте мне!

— Что вы хотите услышать? — зло вскричал он. — Что это моя могила? Да! Это моя могила, черт возьми! Я родился в 1865 году, умер во Вторую мировую в Сталинграде, а сейчас вылез из гроба!

— Эмиль, но это же чушь… Это ведь ваш прадедушка, да?

Он развернулся и бегом помчался к воротам. Вера очень быстро потеряла его во множестве узких тропок. Хотела набрать номер, глянула на свой телефон с полностью черным экраном и вздохнула. Добрых четверть часа она бродила между могилами и склепами, увитыми плющом и мхом, пытаясь уговорить себя поверить, что на фото был прадедушка Эмиля, а не он сам. Но его странная реакция и этот акт вандализма сбивали ее с толку.

А если он вампир? Или жертва какого-нибудь эксперимента? Что, если он мертвец? Ведь Эмиль ужасно бледный, — у него совершенного нездоровая бледность! А волосы? Зачем ему их красить и выпрямлять… На его волосах столько лака, что любой поп-айдол позавидовал бы такой шевелюре. Он вообще когда-нибудь спит, ест? Вера в ужасе поняла, что никогда не видела, как он питается человеческой едой. Один кофе пьет. Интересно, вампирам можно кофе? Их не тошнит от кофеина? Вера где-то читала, что вампиры не любят кровь курильщиков и кофеманов… И почему могила Эмиля Герши, кто бы он ни был, находится рядом с могилой Жана Живодера?

Она нашла его сидящим на скамейке у крематория.

— Эмиль, вы в своем уме? — вскричала она, падая рядом. — Я только из больницы, а вы меня бегать заставляете. Я заблудилась, здесь страшно, это ведь кладбище. А я боюсь привидений…

Тот сидел — краше в гроб кладут. Смотрел перед собой, еще чуть-чуть — заплачет. Она тронула его руку… И тотчас отдернула пальцы. Его кожа была ледянющей. Вера никогда не могла понять, как это — волосы шевелятся на голове. А сейчас поняла. Она сидела посреди кладбища, вокруг ни души, за их спинами крематорий. Рядом — человек, могилу которого только что раскурочили вандалы…

Нет! Ну что за бред! Ты же психолог, Вера!

Она преодолела смятение и взяла его руку. Жуть, какая холодная! Ему надо лучше питаться. Съесть прямо сейчас что-нибудь горячее.

По его лицу пронеслась гримаса отвращения, он вытянул пальцы.

— Не надо меня жалеть. Ненавижу, когда лезут с жалостью под кожу.

— Это же ваш дедушка? Кто мог его так не любить?

— Это не дедушка, а я! Меня они ненавидят.

— Кто?

Эмиль стиснул зубы, будто проглотил лимон.

— Я еду на Л’Эшикье. Вас отвезти? — Он поднялся и пошел к воротам.

Что за черт! И осмотр места преступления накрылся медным тазом.

Глава 11

Царство Морфея

Два часа, проведенные в изнуряющем безделии, показались Вере настоящей инквизиторской пыткой. Она осталась в своей квартире-студии, Эмиль поднялся на этаж выше, и все замерло.

Ни новостей от Кристофа о мертвом подростке, ни объяснений, кто разворотил могилу Эмиля Герши, ни новостей о Куаду. Вера попыталась разговорить Юбера: спустилась, увидев его перед входом в «Ботеко», отчаянно махавшего руками и пытавшегося помочь уборщикам справиться с граффити, которое возникло под утро в простенке между бистро и кафетерием «Зазза».

— А Эмиль Герши на Пер-Лашез — это ваш дедушка, да?

— Да, да! — вежливо отмахнулся Юбер.

— А что с мертвым мальчиком?

— Он в морге, милая.

— А от Куаду ничего не слышно?

— Заперся у себя в квартире, надеется переждать скандал.

Вот и все, что удалось узнать Вере от