программы в Цинциннати, а также Петра и несколько незнакомых мне выпускников, которые в прошлом году ездили в Германию и Японию. Присутствовали еще пять студентов, заинтересовавшихся программой, плюс Дженнифер, которая пришла из любопытства.

Нам показали слайд-шоу и каждый из студентов по обмену что-то рассказал о своей стране. Миссис Сейм спросила каждого из студентов, почему они заинтересовались программой. Я рассказал о своей подруге Биргит, о том, как она убедила меня приехать в Швецию, и что она умерла в начале лета. Миссис Сейме, конечно же, знала ее и сказала, что ей было очень грустно об этом узнать. В конце она раздала информационные пакеты. Я попросил заявление, и она дала мне его. Оно занимало около десяти страниц и содержало несколько вопросов для эссе, а также вопросы, касающиеся практически всех аспектов моей жизни.

Когда я вернулся домой, я показал его отцу, и мы все обсудили. Плата за обучение была не слишком высокой — около 3000 долларов. Я сказал, что могу заплатить часть суммы, но он предположил, что будет лучше, если я буду использовать деньги на расходы, когда буду учиться, так как я не буду работать целый год. Он сказал, что поговорит с мамой, но я должен заполнить заявление. Он подпишет его, и тогда я смогу получить три необходимых рекомендательных письма от учителей, плюс выписку из аттестата и отдать форму оценки своему консультанту.

Я знал, каких учителей я попрошу — мистера Диксона, моего учителя истории в 8 классе, мистера Херберса, учителя математики и информатики, и мисс Баркхерст, мою учительницу биологии. У меня был новый консультант, но я знал, что моя школьная история чиста, и, за исключением «B» по испанскому языку, у меня были одни «A». С моей точки зрения, я был в полном порядке.

В тот вечер я позвонил Дженнифер, чтобы поговорить с ней, и я мог сказать, что она не была такой счастливой, как обычно.

«Не волнуйся», — сказала она. «Просто реальность того, что ты уедешь на год, начинает проясняться. Раньше это были только предположения, а теперь это реальность. Но я также знаю, что когда тебя не будет, я смогу считать дни до твоего возвращения и предложения мне кольца!»

«Ты примешь его?»

«Я не знаю. Но я хочу, чтобы ты предложил его мне. И я не хочу, чтобы ты расстраивался, если я не приму его сразу».

«Дженнифер, я люблю тебя. Ты знаешь это. Когда ты будешь готова, оно твое. Даже прямо сейчас».

«Я знаю. Я тоже тебя люблю!»

Я повесил трубку и стал писать в своем дневнике. Затем пошел работать над программой, которую начал. Я писал игру, в которой можно было играть в TIE-Fighter или X-Wing[40] и стрелять по вражеским кораблям. Это было сложно, и ни один компьютер не был достаточно быстрым, чтобы сделать то, что я хотел, но я был полон решимости заставить это работать.

Зазвонил телефон, и за мной пришла Стефани. Она сказала мне, что Бетани говорит по телефону и, похоже, расстроена. Я догадался.

«Привет, Бетани».

«Стив, что ты натворил?»

Я знал, что это было, но пока не мог ничего сказать.

«О чем ты говоришь?»

«Я услышала от своего друга, что Джоша ограбили. У него сломана рука и очень сильный синяк под глазом».

«Ты простишь меня, если я не расстроюсь из-за этого?».

«Ты как-то это организовал?»

«Я не знаю, о чем ты говоришь. Ты же знаешь, что в UC[41]» время от времени случаются ограбления.

«Ты уверен?»

«Я могу честно сказать, что ничего не знаю о том, что произошло».

Что технически было правдой. Я показал его фотографию кое-кому. Но я ничего не знал о том, что с ним сделали и кто это сделал.

«ОК. Но я надеюсь, что ты не имеешь к этому никакого отношения».

«На самом деле он заслуживает худшего. Будь моя воля, он был бы мертв».

«Я знаю, что ты испытываешь к нему лютую ненависть за то, что он сделал со мной».

«Это правда. И теперь я могу представить, что это была расплата. Назови это кармой или судьбой, чтобы поквитаться».

«ОК», — ответила она, — «Спокойной ночи».

Я повесил трубку и лег спать вполне счастливым. По крайней мере, она сказала, что поверила мне. Я также знал, что лучше не упоминать об этом никому, включая Андреаса или дона Джозефа, если только они не напомнят об этом мне.

Мне приснилось, что урок преподал именно я.

На следующий день я наконец затронул вопрос о Мелани с Дженнифер. Эта тема не давала мне покоя с момента вечеринки в доме Мелани в августе. Мы обедали на улице в проходном дворе, чтобы иметь возможность уединиться.

«Дженнифер, Мелани попросила, вернее, умоляла, устроить мне свидание один на один».

«Свидание? Мелани?»

«Извини, я имел в виду это эвфемистически. Она хочет трахаться в худшем из возможных вариантов. Она напомнила мне, что я должен ей десять оргазмов подряд. Я знаю, что она ни с кем не встречается, но меня беспокоит возможность встречи с ней один на один».

«Она спрашивала меня, может ли она как-нибудь присоединиться к нам, но я откладывала это из-за того, что ты сказал».

«Мы должны решить эту проблему», — сказал я. «Я думаю, мы должны либо прямо сказать ей, что этого никогда не произойдет, либо позволить ей участвовать на каком-то уровне».

«Что ты хочешь сделать?» — спросила Дженнифер.

«Правдиво? Я хочу, чтобы ты приняла решение!»

Мы оба рассмеялись.

«Я не знаю», — вздохнула Дженнифер. «Наша сексуальная жизнь приобретает совсем другой характер, когда рядом Мелани. Это то, чего мы хотим?»

«Хороший вопрос. Нужна ли тебе эта отдушина время от времени? Время от времени, чтобы избавиться от этого? И если да, то хочешь ли ты этого, если у нас будут серьезные отношения? Мы подходим к тому моменту, когда каждое наше решение потенциально может сильно повлиять на будущее».

«Как ты думаешь, сможем ли мы быть дикими и сумасшедшими без другого человека рядом? Конечно, нет. Когда мы только вдвоем, это простые, красивые и сладкие занятия любовью. Мы даже не так часто занимаемся оральным сексом, не говоря уже о чем-то другом».

«Я услышал скрытое слово «скучно» или мне показалось?» — спросил я.

«Честно? Может быть. Но знаешь что? То, как мы это делаем, — это мы. Наши души соединяются, и мы просто отдаем себя полностью и целиком друг другу. Это умопомрачительно.