долгое, но ведь почти год прошел! А раз ты жива, стало быть, он не женился…

— Мы искали тебя все это время! — добавила вторая сестра. — И нашли чудом — дельфины сказали, что видели тебя здесь. Ах, не найди мы тебя, жертва была бы напрасной!

Я взглянула на сестер… и приоткрыла рот от изумления. У старших длинные волосы стелились по волнам, а у троих младших были коротко обрезаны…

«Что это означает?» — спросила я жестами. Ах, так и не выходило обучить Эрвина этому языку, он не мог или не хотел понять меня!

— Мы отдали наши волосы ведьме, — негромко ответила третья сестра, — чтобы она помогла избавить тебя от смерти. Она дала нам этот кинжал. Видишь, какой острый?

Она коснулась пальцем лезвия, и вода расцвела алыми каплями.

— Если ты до рассвета вонзишь его в сердце своего принца и его теплая кровь брызнет на твои ноги, они снова срастутся в хвост и ты вернешься к нам! — подхватила четвертая сестра. — Ты или он, один из вас должен умереть до восхода солнца!

«Мой принц умер», — показала я им жестами, и сестры замерли.

— Так вот почему ты все еще здесь! — воскликнула старшая. — Он умер, не успев жениться… Старая ведьма наверняка знала об этом!

— Но она нас не обманула, — сказала вторая сестра.

«И меня не обманула, — подтвердила я. Кинжал тянул меня ко дну, но я не хотела отдавать его. — Она берет плату и честно выполняет обещанное!»

— Кинжал не вернешь, да и волосы назад не приставишь, — рассудительно произнесла третья сестра, коснувшись коротко обрезанных прядей. — А! Отрастут! Моему жениху я любой хороша, а теперь нравлюсь даже больше прежнего…

— Оставь кинжал себе, — решила старшая, жестом велев ей умолкнуть. — Вдруг да пригодится?

«Спасибо, мои милые, — ответила я и повесила ножны с тяжелым клинком на шею. — Я уж знаю, кого им зарезать, только бы найти ее! И пусть я не стану снова русалкой, пусть… Клауса не вернуть, но отомстить я сумею!»

— Будь осторожна, — сказала вторая сестра, коснувшись моей руки. — Береги себя.

«Скажите отцу и бабушке, что я люблю их, — попросила я жестами. — И вас я люблю. Не покидайте меня, помогите, милые сестры! Знаю, я поступила глупо, но я так надеялась, что сумею завоевать сердце Клауса…»

— Мы все в твои годы влюблялись в людей, — шепнула третья сестра, и я обняла ее. — Только никому не приходило в голову отправиться к ведьме!

«Ведьма! — вспомнила я и схватила старшую сестру за руку. — Я не смогу спуститься на дно морское, чтобы говорить с ней, а она давным-давно не поднималась на поверхность… Но прошу вас, сестры, спросите ее, что нужно, чтобы сделать человека — человеком! Как вернуть ему настоящий облик навсегда?»

Я объяснила им, в чем дело, и сестры запереглядывались в недоумении.

— Мы попробуем узнать, — сказала, наконец, вторая сестра. — Но ты же знаешь, что ведьма потребует плату…

«Я заплачу, — кивнула я. — У меня осталась только моя жизнь, и я готова отдать ее в обмен на колдовские секреты! Так и скажите ведьме, а уж она найдет способ поговорить со мной, если захочет!»

— Нам пора, — сказала старшая сестра. — Мы попробуем расспросить ведьму, но… Может быть, она откажется говорить. Так или иначе, мы будем подниматься из глубин каждый день, на этом самом месте, все вместе или по одной, это уж как получится, а ты приходи, если сумеешь. Если нам запретят подниматься на поверхность, уж мы придумаем, как дать тебе знать!

— Всем не запретят, — добавила другая сестра, — у нас есть и женихи, и поклонники, так что кто-нибудь да сумеет передать весточку.

«Я тоже придумаю что-нибудь, если вдруг меня посадят под замок, — ответила я и поцеловала ее в щеку. — Если меня не будет несколько дней, не пугайтесь, всякое может случиться. Но даже если я угожу в темницу, то рано или поздно придумаю, как обмануть людей! А пока — до встречи!»

Все они обняли и расцеловали меня на прощанье и исчезли в пучине, а я доплыла до берега, выбралась на сушу и села подле Эрвина — он сушил перья на ветру.

— Мне приснилось или я в самом деле слышал чьи-то голоса? — спросил он, приоткрыв глаза. Сейчас, когда в них отражалось небо, они казались темно-синими, хотя на самом деле были чернее ночи.

Я кивнула.

— Родня? — Эрвин приподнялся на локте, чтобы смотреть мне в лицо. Я кивнула снова. — Звали назад?

Я покачала головой и указала на свои ноги, дескать, куда мне назад-то? Разве что утопиться…

Он, однако, заметил кинжал — мне было никак не спрятать его в складках мокрой рубашки. Думаю, и тело мое было видно на просвет, но я не привыкла стесняться наготы, как люди, потому и не думала об этом.

— Это они тебе принесли? — спросил Эрвин, и я кивнула. — Для меня?

Я опять помотала головой, написала на песке букву «К», обвела ее кругом и вонзила кинжал в самую середину рисунка. Песок брызнул во все строны, и Эрвин отшатнулся. Я же, стряхнув песок со своих ног, нарисовала русалку.

— Так он непростой? — негромко произнес он, осторожно коснулся лезвия и вздрогнул, когда на песок упали алые капли. — До чего острый… Кому он предназначен, Марлин?

«Лауре», — вывела я на песке. Какое счастье — уметь писать!

Да, именно так. Быть может, клинок, закаленный кровью морской ведьмы — а я видела, как она готовит свои зелья, и помню шрамы на ее груди! — сумеет перерезать жизненную нить ведьмы сухопутной?

— Если бы вышло по-твоему, я всю оставшуюся жизнь благодарил бы и тебя, и твоих родных, и морскую ведьму, — тихо произнес Эрвин. — Да только Лауру еще нужно разыскать, и я не знаю, сколько на это уйдет времени. И кто из братьев доживет до той поры… Я не хотел тебе говорить, но… Мартин тяжело болен. Пишут, покалечился на охоте, но я догадываюсь, что с ним. Он всегда был нетерпелив, он мог попробовать избавиться от этой рубахи! И от Кристиана давно нет вестей… он забывчив, но не настолько же! И Михаэль отвечает двумя-тремя фразами…

Эрвин вдруг вскочил на ноги — снова полетел во все стороны песок, едва не засыпав мне глаза.

— Я ничем не могу им помочь! — воскликнул он. — Ничем! Если бы я отыскал ведьму, то заплатил бы ей чем угодно, лишь бы спасти братьев! Не себя, нет, кому я нужен, но они…

Я не удержалась, бросилась к нему и обняла за пояс. Вряд ли я могла