class="p">Глава 103. Скверные новости

103

После спарринга с Какаши-сенсеем Наруто заглянул в свою квартирку и приятно удивился. Он думал, все будет покрыто слоями пыли, но дома было идеально чисто, пол едва ли не сверкал, в приоткрытое окно на кухне задувал свежий вечерний сквозняк.

Конохамару…

Наруто стало стыдно. Конохамару так ждал, прибрался к его приходу, а он его грубо оттолкнул и даже не поздоровался. Пусть новости из Суны шокировали Наруто, но Конохамару-то был ни в чем не виноват. Захотелось сейчас же пойти и извиниться, но для дружеских визитов было уже слишком поздно. Он принял душ, переоделся и завалился на кровать.

К усталым мышцам возвращались силы, сознание очищалось от гнета тяжелых мыслей, пожиравших Наруто практически с самого момента возвращения в Коноху. В ушах отозвался тихий звон бубенчика, въевшийся в память после спарринга. Снова эти бубенчики, которые нужно было отобрать у Какаши-сенсея. Такое банальное задание, но у Наруто мелодия бубенцов прочно ассоциировалась отнюдь не с наставником.

В чистое сознание снова стали проникать мысли.

Эти удары Сакуры-чан… И ее крики «шаннаро»… Точь-в-точь, как у Сарады.

Наруто зажмурился, выдавливая скопившиеся горячие слезы, открыл глаза и посмотрел на потолок. Он вдруг понял, что ему тесно. Одиночество и тишина пустой комнаты душили его.

Чуть передохнув, Наруто оделся и вышел на улицу. Ноги сами принесли к монументу Хокаге. Его тянуло к ликам так, будто более всего в деревне Скрытого Листа он соскучился по ним, а не по живым людям. А к кому еще было идти? На отшельника-извращенца за последнее время он и без того вдоволь насмотрелся, к тому же учитель наверняка уже облюбовал какое-нибудь заведение. Сакура-чан и Какаши-сенсей отдыхали после спарринга...

Сглупил я, ттэбайо. Надо было подарить ему книгу до поединка. Тогда бы он думал о ней и чаще ошибался, а мы бы с Сакурой-чан смогли его подловить.

Наруто взгромоздился на голову к Йондайме, выпрямил ноги и облокотился спиной на выпирающий рог пышной прически Четвертого. Он печально ухмыльнулся.

Если когда-нибудь на этой скале вырежут и мое лицо, то у меня, наверное, тоже будет такая прическа, как у тебя, Четвертый.

Наруто запрокинул голову и посмотрел на небо. Самые яркие звезды на темном полотне складывались в причудливые рисунки созвездий, названия которых он должен был знать, но не знал. Коноха понемногу засыпала. Окна гасли, дальние районы с клановыми кварталами уже давно погрузились во тьму, и только на центральной улице до последнего горели огни да сновали между барами запоздалые выпивохи.

Наруто потянулся в карман и достал те самые бубенчики, которые им с Сакурой-чан так и не удалось отнять у Какаши-сенсея. Наруто попросил их после спарринга, сам не зная, что станет с ними делать. Сарады все равно не было в деревне.

Он чуть качнул запястьем. Бубенцы тихо зазвенели над спящей деревней. Никто не услышал, кроме него. Никому не было дела.

****

Песчаный ветер заметал их следы. В тишине ночной пустыни нежно зазвенел бубенчик на шляпе. Ему вторил похожий, на шляпе Сасори. Дейдара шагал рядом со своим напарником, едва удерживаясь, чтобы не пританцовывать. Это было одним из лучших его творений. Жаль только, что свидетелей, способных оценить величие момента, оказалось не так много. Живых свидетелей вообще осталось немного, всего один. Он как раз шагал рядом с Дейдарой, гремя механическими костями под плащом, и, как правило, этот постоянный наблюдатель настоящее искусство оценить был неспособен. У него было искаженное чувство прекрасного.

Они уже отошли на порядочное расстояние от Суны, и Дейдара решил, что терпел достаточно. Он спросил:

— А что, мастер Сасори, видали, что такое настоящее искусство, хм?

— Тебе сказали добыть биджу, а не разрушать деревню, — глухо прорычал напарник.

Дейдара расхохотался.

На самом деле, изначально он не планировал применять ту технику. Просто так вышло, что пока напарник добывал в храме сосуды с биджу, у него самого завязался бой с шиноби Песка.

Подумаешь, увлекся. Бывает.

Но в глубине души Дейдара признавался себе, что главной причиной были не шиноби Песка, а этот неуемный зуд; желание увидеть, как геометрически правильные улочки Суны и круглые домики, похожие на разросшуюся грибницу дождевиков, исчезают в пламени взрыва.

Зуд.

Желание.

Одним словом, вдохновение.

— Неужели вас заела тоска по родине, а, мастер?

— Еще чего.

— Тогда чем вы недовольны, м-м?

— Мы собрали еще не всех хвостатых. Из-за тебя могут возникнуть проблемы. Скрытые деревни усилят охрану.

— Хе-е, тем лучше! Мы-то свою норму уже выполнили, верно? Мне — Однохвостый, вам — Семихвостый.

— Это еще не все. Есть и другие.

— Есть-то есть, но это уже не наша забота, верно? Мы-то свою часть выполнили? А Учиха Итачи… — Дейдара до хруста сжал кулак и снова раскрыл. Язычок на ладошке со смаком скользнул по зубам и слизнул с ладони соленый пот, смешанный с песком. — Учиха Итачи пускай поднапряжется. Я даже и не против, если скрытые деревни отвесят ему пинка.

— Следи за языком, — прохрипел Сасори. — Ты вредишь общему делу.

— За языком? — переспросил Дейдара и уточнил: — За каким из?

— За всеми, — отрезал Сасори.

У него не было чувства юмора, как и чувства прекрасного.

****

Джирайя сладко храпел, раскинув руки на футоне, когда что-то холодное и влажное шлепнулось ему на лицо. Он отшвырнул мерзкую гадость и повернул голову на другой бок, щекой к прохладной постели. Покой продлился недолго. Мерзкая гадость снова очутилась у него на физиономии. Она пахла болотом и мешала дышать. Джирайя опять смахнул ее с лица, глубоко вдохнул и почесал голую грудь.

И вновь гадость вернулась, на этот раз окропив его лицо какой-то жидкостью. Джирайя заорал, подскочил на постели, яростно отряхнулся и вытер лицо одеялом.

— Что за… — начал он было.

Но тут увидел на постели маленькую жабу-посланника со свитком за спиной.

Мгновение Джирайя соображал.

— А-а-а! Этот свиток! Бака, быстро давай его сюда!

Весточка от информатора. От важного информатора.

Джирайя развернул свиток и вчитался в послание.

— М-м… гм… деревня Скрытого Песка… этой ночью… Что?..

****

Из окна на татами лился яркий утренний свет. Темари закрепила за спиной веер и в последний раз осмотрела комнату, ставшую ей прибежищем на время пребывания в Конохе.

Дежурная на