сказал он и начал впадать в истерику, несмотря на то что Инжир изо всех сил старалась говорить с ним успокаивающим голосом.

– Морской Ястреб! – закричал Рафи. – Соберись! Расстегни эту штуку.

– И что же, вот так и погибнет Морской Ястреб?! – проревел Милтон, оставаясь совершенно неподвижным.

– Морской Ястреб! – завизжал Гейб. – Вылезай изо рта этого растения.

– Кого я обманываю? – прокричал Милтон. – Никакой я не Морской Ястреб. Это растение могло зажевать только Птичьи Мозги! Это Самая Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадкая вещь, которая когда-либо со мной случалась. Выпустите меня!

– Морской Ястреб П. Грин, – снова раздался голос Инжир, звучавший так, будто она говорит совершенно серьёзно. – Послушай меня, ты, чудик. Мы не можем тебя выпустить. Ты должен сделать это сам и прямо сейчас.

У Милтона встал ком в горле, и содержимое желудка оказалось там же. Но он понимал, что приглушённый и странный голос Инжир сказал ему именно то, что ему необходимо было услышать. Её слова, конечно, не исправили всего (он всё ещё был заперт внутри хищного растения), но он начал чувствовать себя… не совсем Морским Ястребом, но уже и не Птичьими Мозгами. А, пожалуй, чем-то средним.

Он не стал поправлять очки, потому что это было бы лишним движением, способным привести к немедленному перевариванию, и он всё ещё не мог сделать глубокий вдох по причине тошноты. Вместо этого он потянулся в верхнюю часть стручка (одно движение), нащупал там небольшой узелок (второе движение) и потянул его вниз (третье движение).

Растение открылось и выплюнуло Милтона вместе с гадкой и мерзкой массой, находившейся внутри.

Глава 45

Стоило того, чтобы быть съеденным

Милтон пошёл прямо к реке. Инжир принесла ему крошечный кусочек мыла, который взяла с собой (кто бы вообще подумал захватить мыло?). Так как он взял с собой только запасную пару носков (чем заслужил «Морской Ястреб, серьёзно?» от Инжир), Рафи одолжил ему запасную одежду.

– Это мой единственный запасной комплект одежды, – сообщил он, кладя её на камень. – Так что, пожалуйста, постарайся, чтобы тебя больше не сожрали.

– Я сделаю абсолютно всё, что от меня зависит, – пообещал Милтон.

Когда он вернулся к (уже собранной) палатке, Инжир взяла шляпу путешественника Милтона, всё ещё чистую (небольшое утешение) и полную плодов, которые он собрал, прежде чем оказался проглочен. Они все облокотились о звёздные деревья и очистили от светящейся кожуры то, что, как обещала доктор Парадис, должно было оказаться настоящей вкуснятиной.

– Мой пахнет манго, – сказал Рафи, скептически нюхая плод.

– Мой тоже, – согласилась Инжир. – Наверное, доктор Парадис на этот раз ошиблась.

Плод Милтона тоже пах манго, а он не хотел манго. Не хотел он и спагетти с тефтелями. Он хотел пиццу. Свежую, с пылу с жару, сырную вкуснятину. Боже, это было бы то что надо, особенно после определённо самого опасного дня за всё время его существования. При одной только мысли об этом его рот наполнился слюной.

Впрочем, он полагал, что и манго сойдёт.

И откусил кусочек от Тыедобного плода.

И тот оказался на вкус как пицца! Ну, как сочная, мягкая, немного волокнистая пицца, но тем не менее пицца. По мнению Милтона, это было лучшее блюдо, которое он до сих пор пробовал на Одиноком острове.

– Это почти стоило того, чтобы быть съеденным, – сказал Милтон, с широкой улыбкой обводя пятачок взглядом, когда его товарищи по приключениям приступили к еде.

– Я бы не стала заходить так далеко, – возразила Инжир. – Но приятно поесть тако[19] после такого дня, как сегодня. Даже если у плодов не совсем нужная текстура.

– Вы должны попробовать спагетти с тефтелями! – предложил перепачканный соком Гейб.

– Ни за что! – воскликнул Милтон.

– У меня тоже они, – произнёс Рафи. – Наши любимые.

– Я буду вынужден конфисковать остатки этих с трудом заработанных плодов, если ваши отвратительные кулинарные пристрастия не изменятся, – сообщил Милтон растерянным братьям под смех Инжир.

Вскоре после этого Симфоничные Цикады приготовились затянуть свою песню. Маленькие музыканты в смокингах были по всему пятачку, и песня, которую они играли, стала сложным номером, полным диезов, трелей и драматических пауз.

Милтон, Инжир, Рафи и Гейб сидели все вместе на звёздном пятачке и слушали. Милтон не знал, как чувствовали себя остальные, но у него было такое ощущение, будто они и сами каким-то образом стали частью музыки, частью самого Одинокого острова. В тот миг он почувствовал себя как дома.

Глава 46

Протягивая руки

После того как умолкла песня Безумно Симфоничных Цикад, все нырнули в палатку. Комары бились о её нейлоновые стены, но внутрь попасть не могли.

Милтон положил спальный мешок дяди Эвана между Инжир и Рафи, а Гейб втиснулся по другую сторону от брата. Милтон подумывал ещё разок заглянуть в путеводитель и, быть может, найти очередную подсказку, чтобы впечатлить остальных, но затем всё же решил забраться в свой спальный мешок. Это был долгий день.

Некоторое время в палатке было тихо.

Тишина долго была врагом Милтона. Он, насколько это было возможно, заполнял её Островом Дебрей, а в последнее время – планами по спасению Одинокого острова. Он знал, что, если не будет ничем заполнять тишину, её заполнят его мысли.

Но Милтон обнаружил, что сегодня (даже несмотря на мысли о том, что за день он больше, чем когда-либо, рассказывал, как гадко провёл год) он не был против тишины. Сегодня тишина напомнила ему о том, что он здесь, в палатке, где сетчатая ткань люка, открытого сверху, была единственным, что отделяло его от неба. Здесь, под сотнями звёзд, сияющих сверху сквозь звёздные листья деревьев, окружающих их. Здесь, под луной, почти полной и сияющей голубовато-белым светом в чёрном небе.

Когда Милтон смотрел на него, то увидел, как что-то быстро пролетело, словно тень. Затем это что-то пересекло диск луны. Всего на миг силуэт птицы, расправившей крылья, оказался в лунном свете. Очертания птицы были покрыты мерцающими точками света.

– Думаю, это была Звездохвостая пичуга, – прошептала Инжир.

– Кто-нибудь видел падающую звёзду у неё в перьях? – спросил Рафи.

Милтон видел что-то, но не знал что. Это могла быть падающая звёзда, а мог быть просто свет настоящих звёзд, сияющих сквозь её перья. Но после года, который у него выдался, Милтон посчитал, что заслужил немного удачи, поэтому сказал:

– Я видел.

– Ты загадал желание? – спросила Инжир.

– Конечно загадал.

– А что ты пожелал? – потребовал ответа Гейб, который, оказывается, делал стойку на голове в своём углу палатки.

Милтон думал, что