с луком, идти одной по вечернему пансионату она не хотела еще больше.

– А у меня баба сегодня рано придет. У них в гостинице будут тараканов травить. Эсэс приезжает.

– Какая эсэс?

– Ну, которые тараканов, крыс травят. Звонят к людям домой, в гостиницы, школы, спрашивают: «Мыши, крысы, тараканы есть?» Если у кого есть, то приезжают травить, – объяснила Саша.

– Так эсэс же в фильмах про войну было? И бабу Тоню молодую эсэс заставляло камни в железных тележках возить, когда ее угнали к немцам, – вспомнила Анька и как-то вопросительно-недоверчиво посмотрела на Сашу. Обе привыкли, что Саша всегда всё знает, а тут какая-то глупость. Когда у Аньки появился видеомагнитофон и много кассет, они днями с бабой Тоней смотрели мультики или фильмы про войну. В них всегда показывали эсэс – красивых светловолосых мужчин в шинелях. Да-а-а, какая-то глупость получается. Саша решила потянуть время, чтобы как-то выкрутиться.

– А они ее откуда угнали камни таскать? – спросила Саша, хотя и сама знала, что из Польши.

Анька задумалась и потом неуверенно посмотрела на Сашу:

– Так из Польши, поди?

– Да, из Польши!

– А потом, получается, назад-то ее в Белоруссию пригнали?

Да, действительно, получается какая-то ерунда с этой эсэс.

– Ну, конечно. Раньше они над людьми издевались, а потом их заставили всех отпустить и самих заставили теперь работать, крыс травить и тараканов. Наверное… – неуверенно сказала Саша.

Но Анька поверила:

– Точно! Помнишь, мы смотрели кино про близнецов? Они же там детей травили. Точно!

Саша была рада замять разговор. И про Белоруссию тоже не стала уточнять. Дома она, конечно, спросит бабушку, почему у них эсэс, а не ЖЭК тараканов травит. И у дяди Вали спросит, как это бабу Тоню немцы из Польши угнали, вернули в Белоруссию, а там ее сестра и соседи ждали. Всю деревню, что ли, к ним в Белоруссию отправили?

Она еще раз посмотрела на Анькин укус – кровь не текла, на указательном пальце так и осталась пара выступивших капель.

– Пойдем? – спросила она Аньку и заглянула напоследок в кошачье логово.

Там, за лежанкой, злобно урчал кот, доедая второй кусок колбасы и, вероятно, думая, что Саша хочет эту колбасу забрать. И зачем они только стали вообще ему домик делать? Пусть бы себе мерз на бревнах, раз такой вредный.

– Пойдем, вдруг он заразный, надо помазать палец, – повторила она и первая пошла из двора.

– Думаешь, заразный? – встревожилась Анька. – Это ведь только собаки бешенством болеют.

Саша не знала, болеют ли кошки бешенством и что такое «бешенство». Ей не разрешали гладить собак, потому что они могут быть бешеными. Про кошек никто никогда так не говорил.

– Зато они чумкой болеют.

Анька сразу сникла, взяла рюкзак и пошла за Сашей, вытягивая раненую руку вперед, будто боясь саму себя ею задеть. Они дошли до Судостроителей, где на перекрестке, у магазина, прохаживались туда-сюда люди. Вроде бы и в очереди не стояли, но тогда зачем они здесь собрались? Анька на всякий случай спросила у женщины в голубой, будто искусственная елка, шубе.

– Извините. Дают, что ли, что?

Женщина, явно выпившая, наклонилась к Аньке, внимательно ее рассмотрела и подтолкнула вперед:

– Иди домой. Ни хрена тут не дают. Даже хлеб не завезли.

Анька поправила примятый женщиной ворот куртки и спросила Сашу:

– У тебя хлеб дома есть? У нас вроде есть пока. Хотя баба Тоня просила купить.

Саша вспомнила, что ей мама тоже оставила деньги – взять по дороге из школы два хлеба. А где его взять? Хорошо, что не привезли – и не надо в очереди стоять. На еду хлеб дома был. И еще что-то.

– Нам хватит поесть. Хлеб с тушеной капустой. Будешь?

Анька кивнула, и они побежали. На улице еще не темнело, но воздух становился всё менее прозрачным и каким-то сероватым, отчего на лестнице в пансионате было не очень светло и очень неуютно. Но вместе с ними поднималась на восьмой этаж вечно пузатая мама Димки-рахитика. Саша с Анькой пристроились за ней и, довольные, дошли до самого верха. Димкина мать ходила к кому-то в гости на первый этаж. Она так и была в своем бесформенном халате и в клетчатых тапочках, с которых свисали белесые, будто посыпанные мукой, растрескавшиеся пятки. Она шла медленно и два раза отдыхала – на четвертом и шестом этажах. Когда Димкина мать останавливалась, Саша тоже тормозила Аньку, которая пыталась делать вид, что встала не просто так – она поправляла юбку, колготки и брезгливо стучала подошвой о ступеньку – стряхивала шелуху от семечек. А Саша ничего не изображала – в их пансионате все знали, что детям страшно подниматься одним, поэтому они стараются держаться взрослых. На седьмом они Димкину маму всё же обогнали, чтобы успеть открыть свою дверь и забежать в комнату, пока она еще в коридоре. Дома Саша достала с балкона сковородку с тушеной капустой и сосисками.

– Это что такое? – с удивлением заглянула внутрь Анька.

– Бигос.

– С томатной пастой? Баба Тоня всегда кладет. Пахнет вкусно.

Саша поставила сковороду на плиту, плеснула туда воды и включила среднюю мощность. На холодильнике, в кастрюле, лежал хлеб, совсем чуть-чуть, но если разрезать на две части сначала вдоль, потом поперек, каждой выйдет по два кусочка. Причем той и другой достанется корочка. Пока Саша накрывала на стол, Анька играла с Василисой – кошка прыгала под столом, норовя схватить шерстяную нитку из Анькиных теплых штанов.

– А руки мыть? – спросила она, когда Саша позвала есть.

Пришлось пойти в туалет, проверить, есть ли вода. Отрегулировала напор так, чтобы кран не тарахтел, и позвала Аньку. Сама села на ее табурет и почувствовала, что тот мокрый, а под табуретом лужица. Оказалось, что у обеих мокрые штаны, ведь на улицах изредка падал мокрый снег. И колготки промокли. Надо раздеться. Анька тоже решила сушиться. Обе повесили штаны на батарею, для колготок места не осталось. А ведь у Саши еще сапоги мокрые! Она принесла их из прихожей и впихнула под батарею.

– Про зеленку-то забыли! Ты же говорила, зеленкой надо мазать, – напомнила Анька. – Вообще-то уже всё прошло. Крови нет… Может, не надо мазать?

Саша осмотрела укушенный палец:

– Ну да, следов нет… Но ведь инфекция могла попасть внутрь. Надо всё равно обработать.

Анька расстроилась.

– Ну может, не надо? Ну ничего же не видно и не болит, – твердила она.

– Но если кот заразный, зараза уже далеко проникла. Надо было сразу мазать. А теперь микробы могут быть уже вот здесь, – Саша ткнула