хранили. Здесь лежали горы перепревшего сена, запашок стоял соответствующий. Под голой задницей упитанного вояки извивалась и выла девушка лет семнадцати – не сказать, что очень привлекательная, с носом-пуговкой, вся какая-то нескладная, плоскогрудая. Насильник услышал скрип и бросил, не оборачиваясь: «Ганс, наберись терпения, дождись своей очереди!» К самому важному он еще не приступил – жертва сопротивлялась, норовила выскользнуть. Она завизжала, и насильник ударил ее в висок. Оглушенная девушка откинула голову. Немец сладострастно заурчал, приступая к делу. Шубин ворвался внутрь, обнаружил ржавые вилы, схватил их и вонзил их насильнику в зад. Удар оказался что надо, фашист взревел, как бизон, начал извиваться, пытаясь встать. Боль рвала его на куски, упитанная рожа позеленела. Извернувшись, он вырвал из задницы острые зубья, захлестала кровь, боль никуда не делась.

– Подвиньтесь-ка, товарищ лейтенант, не командирское это дело…

Завадский отстранил Шубина, поднял вилы и, когда солдат перевернулся на спину, вонзил их ему в грудь. Хрустнула грудная клетка, зубья прошили тело и пригвоздили насильника к полу. Он извивался, злобно таращил глаза. В таком состоянии он долго не протянул и вскоре угомонился.

«Вот и съездили развеяться», – мелькнула мысль. Все это было неправильно, разведчики занимались не своим делом, но не оставлять же граждан в беде?

Девчушка рыдала взахлеб, сидела, растирая слезы кулачками. Потом опомнилась, вскочила, стала натягивать рваные рейтузы. Психологическая травма была налицо, но девичья честь не пострадала. Подбежала мать, схватила девочку за плечи, потащила ее прочь из амбара. Та спотыкалась и не сводила потрясенных глаз с туловища, прибитого к полу.

– Ребята, спасибо вам огромное! – К Шубину бросился хозяин, схватил его за руку, стал ее трясти. – Век вас не забуду! Что делают, упыри проклятые! Мало им того, что все закрома подчистили… В первый раз мы Аленку спрятали, а сейчас не успели – нашли ее супостаты в сарае! С октября уже прячем, хорошо, что никто не выдал… В деревне всего несколько человек осталось, по большей части пенсионеры, да мы, Авдюшины… Егор Миронович я, – опомнился хозяин. – А супруга – Дарья Михайловна. До войны она в колхозной конторе работала, а я в лесничем хозяйстве числился – здесь у нас угодья обширные, на востоке начинается заповедник…

– Давайте позднее поговорим, Егор Миронович, – перебил Шубин. – Мобилизуйте своих женщин, пусть подметут двор, кровь подчистят, в сарае уберут. В общем, наведите порядок, словно тут не было никого, а потом поговорим – у нас есть о чем вас расспросить.

Работали в темпе – завели немецкий мотоцикл, подогнали его к сараям, стали грузить на него мертвые тела. Смотрелось комично, тела вываливались, Серега Лях нервничал и покрикивал на мертвецов, словно от них что-то зависело. Потом мотоцикл вывели с участка и подогнали к озеру, где над водой возвышался дощатый настил. По уверению хозяина, глубина в озере была большая, начиналась у самого берега, поэтому он всегда запрещал своим домашним здесь купаться. Да и слава у этого местечка неважная – поговаривали, что кикиморы разные водятся, болотного лешего неоднократно видели. Пацаны, конечно, купаются, что с них взять, но несчастные случаи регулярно происходят. «Теперь здесь точно привидения будут граждан третировать», – пробормотал Никита Костромин, заводя мотор и размышляя, чем бы подпереть педаль. Красиво не получилось – мотоцикл прогрохотал по мосткам, плюхнулся в воду и на дне благополучно заглох. Но тела вывалились, не удержавшись в седлах. Пришлось привязать к ним камни и столкнуть по очереди в озеро. Вода сомкнулась, успокоилась, и вспотевшие бойцы перевели дыхание.

– Пусть купаются, черти, – выдохнул Лях. – Открыли сезон.

– Холодноватая еще вода для купания, – передернул плечами Ветренко.

– А им не все ли равно? – нервно засмеялся Костромин.

Егор Миронович снова начал всех благодарить, но Шубин это дело пресек. Время потеряли, устроили побоище с перспективой провала – требовалась компенсация. Хозяин пригласил в дом перекусить и отдохнуть. Натянуто улыбалась хозяйка, робко выглядывала из-за печки Аленка, у которой обнаружились особенности умственного развития.

Но перекусывать было некогда. Глеб отправил Ляха на дорогу – сигнализировать, если появятся нежелательные гости, – а сам на сбитом из горбыля столе разложил карту крупного масштаба, выданную Ефремовым для прокладки маршрута.

– Вы работали в лесном хозяйстве, Егор Миронович, значит, должны знать здешние места лучше всех. Русские гибнут сотнями и тысячами каждый день, вы, наверное, слышите орудийную стрельбу. Скоро немцы сожмут кольцо и всех уничтожат. Нельзя этого допустить. Нужно вывести большое количество людей. Понимаем, что волшебства не бывает, немцы все равно все заметят и сделают попытку перекрыть дорогу. Но хотя бы отделаться малой кровью, вывести за Угру основную массу бойцов мы обязаны.

Егор Миронович наклонился к карте с озабоченным видом. Рискнуть стоило. Предать этот человек не должен – не потому, что весь такой положительный, а потому, что это не в его интересах. Побежит к немцам – придется рассказать о трупах в озере и подставить Аленку.

К счастью, Егор Миронович был не из этой когорты. Добрый поступок разведчиков был вознагражден. Бывший лесничий отлично ориентировался в карте. Он дал исчерпывающие сведения об окружающей местности. Картина вырисовывалась интересная. Дорог в районе лесничества практически нет, только у головной конторы в деревне Шуринка, но там сейчас шаром покати, не считая небольшого отряда полицаев, которые воют с тоски и доедают последнюю лошадь. Войска через лесничество ни разу не проходили – ни советские, ни немецкие. Машина не проедет однозначно, но пешком пройти можно. Барское урочище, о котором говорили в штабе – тема интересная. Это узкая долина в низине, стиснутая скалами. Тянется с запада на восток километров шесть. На дне распадка есть тропа, строевым шагом в колонну по три по ней не пройдешь, но если вытянуться вереницей, то ничего сложного. Путь до ущелья простой. Лес за Скуратовом только с виду кажется непроходимым – через него идет тропа, петляет по балкам и оврагам, в нескольких местах выбегает на открытые пространства, но по большей части она спрятана в лесу. Далее – седловина между характерными возвышенностями. Там лес сгущается. Дальше – заброшенный хутор Выселянка, потом тропа уходит вниз, и начинается, собственно, Барское урочище. По дну долины пробегает ручей – ошибиться невозможно. Антураж разительно отличается от того, который был раньше, много скал самой причудливой конфигурации, в отдельных местах склон сглажен, порос кустарником, в других – неприступные скалы висят над распадком, и передвигаться можно только падью. За урочищем местность сглаживается, снова тянутся леса переменной сложности, километрах в пяти – река Угра, а за ней, теоретически, должна сидеть Красная Армия. Впрочем, в этом Егор