– Там все окна закрыты, - объяснил Акимов. - Я уже все осмотрел.

Тут меня посетила одна мысль. Если в такую жару окна закрыты, значит, квартира находится или на первом, или на втором этаже. А кто у нас покушается на Карлсона? А кто у нас на втором этаже живет?

Модеста Петровна!

Ладно, сначала мы допросим Хорька, все разузнаем, а уж тогда начнем действовать.

…Доехали мы нормально. Только пончики покупать не стали. Чтобы не травмировать Акимова. Да дядя Степа не стал терять времени - прошелся по вагонам, наигрывая какую-то печальную мелодию. Принес еще карман денег.

По пути мы зашли к дяде Зине - на калитке висел все тот же замок. Ржаветь уже начал.

Заохотился старик. А может, заблудился.

И мы пошли дальше, к гаражам. Тут тоже все было нормально.

Мы отперли двери, включили свет. Алешка достал из-под ящика наручники и отдал их дяде Степе.

Спустились в погреб. Осветили его фонариком.

Хорек сидел в углу, скорчившись и стуча зубами.

– Понравилось? - жестко спросил Алешка. Без капли жалости. - Ваши ручки, фрау-мадам.

Хорек безропотно протянул руки, дядя Степа схватил их наручниками.

Акимов подошел поближе. Хорек, увидев его, съежился.

– Ну, рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все.

– Я хочу сделать заявление. В моей квартире осталась на включенной плите кастрюля с картошкой. Могут пострадать люди.

– Не взорвется твоя картошка, - сказал дядя Степа. - Она уже сгорела давно. Рассказывай.

– Не буду.

– Ну и не надо. Пошли, ребята. Он еще не созрел. Заглянем через недельку.

Хорьков испугался. Вскочил и заорал:

– Вы не имеете права!

– Это понятно, - кивнул дядя Степа. И тут же выдал правильный ход: - Твоя Модеста уже все рассказала. Под протокол.

– Чего она рассказала? - глазки его испуганно забегали.

– Как вы вместе с этим… как его…

– Со Жлобом, - подсказал я.

– Во-во. Как вы вместе со Жлобом задумали коварное преступление. Сначала похитить великого изобретателя, а потом с помощью его изобретения украсть золото-бриллианты. И еще она сказала, что пыталась вас отговорить, но вы не согласились и применили к ней угрозы. Это понятно?

– Вот зараза! - вырвалось у Хорька. - Врет она все! Это она все придумала и нас заставила. С помощью угроз.

И тут он скороговоркой рассказал все.

Оказалось, что дела у Модесты шли в последнее время очень плохо. Она все больше запутывалась в долгах. Ее делами даже заинтересовалась милиция. И Модеста решила удрать за границу. А кому она там нужна без денег? И когда прошел слух про таинственное существо, она придумала выход.

– Врет! - сказали мы с Алешкой. - Мы сами слышали, как вы со Жлобом договаривались подсказать Модесте про Карлсона.

– Да мы в шутку! - он прижал руки к груди. - А она всерьез! Заплатила нам аванс и приказала найти эту куклу. Ну мы и выследили. А потом увидели, как вы ее с балкона запускали.

– А где Карлсон?

– Вот это не знаю. Может, у Модесты…

Все ясно. Но Алешка на этом не остановился. И спросил:

– А зачем ты принес сюда бумагу и ручку? - Он кивнул на табуретку.

– Ну… чтобы он, - Хорек указал на Акимова, - написал нам, как включать куклу. У нас не получается.

– А если бы я не написал? - спросил Акимов.

У Хорька еще больше забегали глазки.

– Да чего… написал бы. Немножко помучили бы - и написал.

– Мы тебя немножко мучить не будем, - с угрозой сказал Алешка. - Ты и так все напишешь. И быстренько. А то у тебя там картошка горит.

– А если не напишу? - спросил Хорек.

– Это понятно, - сказал дядя Степа. - Будешь сидеть, пока не сдашься.

– Ну, ладно. Руки мне освободите.

– Одну руку, - сказал Акимов. И они с дядей Степой освободили ему правую руку, а левую пристегнули к стойке стеллажа с консервами.

– Если будешь дергаться - все твои банки порушатся, - сказал дядя Степа. - Да и не убежишь далеко.

– Как водолаз Яша со столиком, - добавил Алешка.

Эта загадочная фраза почему-то очень напугала Хорька.

Мы выбрались из погреба, оставив Хорька наедине с его трудом.

– Может, - предложила Ленка, - сбегать к нему домой, пока он пишет, - плиту выключить.

– Обойдется, - сурово отрезал Алешка. И повторил: - «Мы бы его немножко помучили». Вот гад какой! Я таких людей самих бы на плиту сажал.

– Это понятно. А чего нам мешает?

– Ну-ну, друзья, - забеспокоился Акимов, - не увлекайтесь. А вот Карлсона в его квартире поискать нужно.

– Пошли? - с готовностью подскочил Алешка.

– Так нельзя, - заупрямилась Ленка. - Плитку в чужой квартире выключить можно. А что-то искать, даже свое, нельзя.

– А как можно?

– Вместе с ним зайдем. Пусть он сам все шкафы откроет.

– Это понятно, - первым согласился дядя Степа, - я одобряю.

Мы снова спустились в погреб.

– Написал, писатель? - спросил его дядя Степа. - Дай-ка сюда.

Он вслух и медленно прочитал «протокол», вернул его Хорькову, ткнул пальцем в низ листа:

– Вот здесь поставь число, телефон свой напиши, распишись. И добавь: «Не возражаю против осмотра моей жилплощади в моем присутствии гражданами, подписавшими данный докэмент». Молодец, давай сюда. Пошли картошку выручать.

Карлсона в квартире Хорькова мы не нашли. Картошки - тоже. Наврал, конечно, Хорек с испугу.

Он добросовестно провел нас по всей квартире, пооткрывал все дверцы в шкафах и в стенке, даже антресоли дал осмотреть. Чтобы подтвердить: Карлсона у него нет.

По-моему, он вообще начал понимать, как плохи его дела. И что попал он в надежные руки если не правосудия, то справедливости.

Особенно его доконал наш маленький дядя Степа. Который, кстати, все больше и больше брал на себя руководство нашими делами.

– Это все понятно, - сказал он Хорькову, когда мы собрались уходить. - Дело твое, парень, очень плохое. Ты совершил два тяжких преступления. Похитил человека. И, надо сказать, очень ценного человека для государства. - Тут я подумал с горечью, что государство, к сожалению, этого не знает. - И еще ты совершил кражу ценного имущества из жилища этого человека.

– Но я же не один, - попробовал смягчить свою вину Хорьков.

– Это еще хуже. Это групповое преступление. По предварительному сговору. А при групповом преступлении вина не разделяется, а складывается, понял?