– Расшлепался ты, дружочек. Сгорел, – услышал Олег знакомый голос и, повернувшись, увидел перед собой легкую улыбку на лице товарища, совсем недавно еще сидевшего рядом с ним, на правом переднем сиденье автомобиля. – Вас что, таким фортелям на ваших учебных маршрутах учили? – Не дав «дружочку» возможности что-то ответить, Геня продолжил: – Нет, быстрота, конечно, в нашем деле вещь ценная. Но есть же еще и расчет. У нее ж форы было целых две с половиной минуты. А на Чаплыгина, где-нибудь за перекрестком, наверняка тачка ждала. Если это, конечно, на самом деле та, кого мы ждали. Я б ее даже здесь, по Макаренко, не перехватил. А ты по пятам, в проходные полез. А если б они где-нибудь здесь контрнаблюдение выставили? И что? Спалили бы тебя на выходе из арочки, и все – пишите письма, мама дорогая. Вся операция коту под хвост.

Олег, выслушивавший это наставительное поучение, слегка нахмурившись и опустив вниз голову, как какой-нибудь проштрафившийся новобранец, после последних произнесенных фраз тут же поднял вверх глаза.

– А его сейчас здесь нет, как думаешь?

– Кого его?

– Контрнаблюдения.

Геня с немного небрежным видом повернув голову чуть вбок, быстро проскользил глазами взад-вперед по обеим сторонам тротуара и не очень определенно протянул:

– Ну... вроде... Кроме меня, когда ты выскочил, на улице никто не маячил. Одна бабка только проковыляла в сторону бульвара. Подъезды тут тоже... не очень, как я посмотрю, для этого дела приспособлены.

– А вон тот хмырь... возле магазина? – Иванов взглядом показал в сторону немного шатающейся личности мужского пола и неопределенного возраста в допотопном сером пальто с поднятым вверх воротником и в вязаной спортивной шапочке-«петушке», которая, засунув руки в боковые карманы и что-то бормоча себе под нос, стояла рядом с массивной дверью предпоследнего дома справа, прямо под скромной, но исчерпывающей вывеской «Вино».

– Н-да, – улыбнулся товарищ в серой дубленке, покровительственно похлопав Олега по плечу. – Я боюсь, слишком много для тебя впечатлений. За один день. Скоро уже черти мерещиться начнут. Потопали-ка лучше отсюда. А то мы здесь с тобой, как двое из ларца. Одинаковых с лица.

Они повернулись и неторопливо пошли вниз, по направлению к бульвару.

– Ну чего, как думаешь, это все-таки она была? Та, кого мы ждали? – нарушил, наконец, недолгое молчание товарищ в серой шляпе с опущенными вниз полями.

– Хрен его знает, – пожал плечами его спутник в серой дубленке, но без шляпы, и после небольшой паузы протянул не то вопросительным, не то утвердительным тоном: – А у тебя, как увидел ее, сердечко-то екнуло.

– Екнуло, – подтвердил товарищ в шляпе. – Правда, слишком поздно. А у тебя?

– Ну... екнуть, может, не екнуло, но... что-то такое... шевельнулось. Правда, еще позднее твоего.

– Один раз это случайность, два – совпадение, – вспомнил Олег услышанную от Ахаяна во время его последнего приезда в Париж формулу.

– А три?

– А три – это уже закономерность. Надо будет еще у Васильича спросить.

– Что у него екнуло?

– Ну да.

– Сейчас спросим. Хотя... я думаю, он нам сможет поведать кое-что и поинтересней... своих еканий, – произнес Геня немного интригующим тоном.

Олег хотел было уточнить, что тот имел в виду, но передумал, решив дождаться инициативных разъяснений.

Между тем они уже свернули за угол и приближались к стоящему впереди них метрах в двадцати, на обочине, темно-серому «мустангу», служившему местом их пристанища в течение последнего без малого целого часа. Лишь только члены экипажа поравнялись со своей боевой машиной, со стороны театра показались темно-зеленые контуры «Пассата», который, проскользив по тротуару, съехал на проезжую часть и, повернув направо, быстро укатил в сторону Мясницких Ворот.

– Все... финита, как говорят у вас в Парижах, – слегка развел руками Геня, проводив взглядом скрывшийся вдали «Фольксваген»; затем достал из кармана дубленки белую пачку с изображенным на ней желтым верблюдом на фоне небольшой пирамидки и зажигалку. Долго прикуривая сигарету то и дело почему-то гаснущим у него, несмотря на отсутствие всякого ветра, пламенем, он между тем, внешне незаметно, но очень внимательно окинул взглядом всю панораму местности на противоположной стороне бульвара.

– Может, в машину сядем? – предложил стоящий рядом товарищ в серой шляпе с опущенными полями, как только его спутник убрал назад в карман выполнившую свою миссию зажигалку.

– Что, замерз? – спросил спутник, выпуская вверх густую и длинную струю сизого дыма.

– Да нет, – пожал плечами Олег. – Чего лишний раз светиться.

– Придется посветиться, – вздохнул Геня и, поймав недоуменно-вопросительный взгляд своего собеседника, пояснил: – Водилы йок, а кабриолет на замке. – Заметив, как Иванов, слегка нагнувшись, заглянул в боковое стекло, проверяя только что полученную им информацию, он счел необходимым его предупредить: – Ты только поосторожней... с прикосновениями. У нас сигналка дюже чувствительная. И голосистая.

Они постояли у машины еще несколько минут, перебрасываясь короткими, малозначащими и абсолютно не относящимися к сведшему их здесь вместе делу фразами.

– А куда он правда слинял-то, а? – решив все-таки задать интересующий его вопрос, как бы между прочим бросил, наконец, Иванов, но буквально тут же протянул, устремив чуть прищуренный взгляд вперед, вдоль убегающей вверх к Мясницкой бульварной ленты: – А-а, понятно.

Метрах в ста впереди, со стороны бульвара, проезжую часть быстро переходил невысокий мужчина в простенькой темно-синей куртке и маленькой надвинутой на лоб кепке. Менее чем через полминуты мужчина бодрым шагом подошел к «загорающей» возле джипа «Чероки» парочке.

– Заждались? – как бы мимоходом, отключив с брелка сигнализацию, бросил подошедший товарищ и, потянув на себя дверь своего водительского отсека, приглашающе кивнул головой: – Залазь. – Сев в машину, он включил двигатель и, демонстративно отвернувшись в боковое окно и что-то тихонько насвистывая, стал слегка барабанить пальцами по кожаной оплетке руля.

Занявшие свои места остальные члены экипажа тоже выжидательно молчали. Наконец член, сидящий на правом переднем сиденье, не выдержав, прервал чересчур затянувшуюся паузу:

– Ну все, Васильич, кончай, не тяни. Говори, что вынюхал.

– Ну... что вынюхал... – повернул, наконец, в его сторону голову Васильич. – Она это. Сто процентов. Официантка признала. Синие джинсы. Бежевая кожаная сумка. Очки. В гардероб сдавала коротенькую коричневую дубленку. На выходе одела круглую вязаную шапку.

– А в ресторане чего она делала?

– Что в ресторане делают? Закусывала. Скромно. Осетрина горячего копчения и крабовый салат. Без спиртного. Горячего тоже не брала. Подошла где-то без чего-то час. Место выбрала возле окошка. И самое интересное... что?