Хотя, может быть, сама того не подозревая, Лили получала намного больше удовольствия от физической нагрузки: сражение с морозом, преодоление трудностей, зимний лес вызывали в ее теле приятную дрожь. В город она вернулась, сияя возрожденной юностью, чувствуя, как свежи краски на щеках, как налиты и упруги мышцы. Будущее уже что-то смутно сулило ей, все ее опасения были сметены жизнеутверждающей волной хорошего настроения.

Через несколько дней после возвращения в город ее ожидал неприятный сюрприз — мистер Роуздейл решил нанести ей визит. Он заявился поздно, в уединенный час, когда чайный столик у камина был еще накрыт, словно ожидая чего-то, и все поведение мистера Роуздейла выражало готовность соответствовать столь интимной обстановке.

Лили, подозревавшая, что он имеет некоторое отношение к ее удачным спекуляциям, постаралась принять его с радушием, на которое он рассчитывал, но в его доброжелательности было нечто, разом охладившее ее намерения. Она осознавала, что их знакомство не клеится и каждый следующий шаг знаменуется новым конфузом.

Мистер Роуздейл определенно чувствовал себя как дома. Усевшись в соседнем кресле, он отхлебнул чаю и сказал:

— Вам надо обязательно купить хорошего чаю у одного моего человечка.

При этом он совершенно не замечал отвращения, сковавшего ее могильным оцепенением. Возможно, эта ее отчужденность и разжигала в нем коллекционерскую страсть ко всему редкостному и недостижимому. Во всяком случае, он явно не думал отступать и, казалось, был готов на свой лад облегчить общение, которое сама Лили нарочно усложняла. Целью его визита было пригласить Лили в оперу на открытие сезона. Он предлагал послушать премьеру в его ложе и, заметив ее колебания, добавил с нажимом:

— Миссис Фишер тоже будет. И некий ваш поклонник зарезервировал там место, он ни за что не простит мне, если вы откажетесь прийти.

Молчание Лили он воспринял как намек и добавил с улыбкой заговорщика:

— Гас Тренор обещался приехать в город по делам. Могу себе представить, на что он готов, чтобы иметь удовольствие увидеться с вами.

Лили внутренне содрогнулась от досады — ужасная дурновкусица ставить рядом ее имя и имя Гаса Тренора, а в устах Роуздейла намек был особенно омерзителен.

— Чета Тренор — мои лучшие друзья… думаю, мы и должны стремиться к встрече изо всех сил, — заметила она, поглощенная завариванием свежего чая.

Улыбка гостя стала еще более загадочной.

— Я как-то не думал о миссис Тренор, да и Гас, поговаривают, тоже, знаете ли… — Затем, смутно осознав, что взял неверный тон, он прибавил, усиленно стараясь сменить тему: — Кстати, и как там ваши дела на Уолл-стрит? Я слышал, в прошлом месяце Гас отхватил для вас лакомый кусочек.

Лили поставила чайник, чуть не уронив его от неожиданности. У нее задрожали руки, и она вцепилась в колени, чтобы унять эту дрожь. Но губы тоже дрожали, и она испугалась, что сейчас задрожит и голос. Впрочем, когда она заговорила, голос ее не выдал — в нем не было ни малейшего напряжения.

— А, да! У меня было немного денег, а мистер Тренор, который всегда помогает мне в таких вопросах, посоветовал пустить их на акции, а не на закладные, как хотел агент моей тети, и вот мне улыбнулась удача — у вас ведь так говорят? Но вы-то сами наверняка зарабатываете этим гораздо больше.

На этот раз она улыбнулась ему в ответ, ослабляя напряжение и словно соглашаясь — неуловимыми изменениями взгляда, манеры поведения — сделать еще один шажок ему навстречу. Инстинкт самосохранения всегда выручал ее, и она собралась с силами, чтобы успешно притворяться. И далеко не впервые она пользовалась своей красотой, чтобы отвлечь внимание собеседника от скользкой темы.

Уходя, мистер Роуздейл уносил с собой не одно только согласие пойти в оперу, но и общее ощущение, что он действовал как нельзя лучше в стремлении к поставленной цели. Он всегда был уверен, что у него легкая рука и что он знает подходы к женщинам, а то, как быстро мисс Барт, выражаясь его словами, «поддалась», убедило его в собственном умении управляться с этим переменчивым полом. В ее рассказе о сделке с Тренором он мгновенно увидел воздаяние должного своей проницательности и подтверждение своих подозрений. Девица определенно занервничала, и мистер Роуздейл, поскольку не видел иного способа упрочить отношения между ними, не упустил шанса воспользоваться ее замешательством.

Он ушел, а Лили терзалась отвращением и страхом. Неужели Гас Тренор обсуждал ее с Роуздейлом? Просто немыслимо! При всех своих недостатках, Тренор свято чтил приличия и чисто инстинктивно не переступил бы через них. Но Лили припомнила с содроганием, что, как сообщила ей по секрету Джуди, в веселой компании за рюмкой Гас иногда «болтает глупости», — вне всякого сомнения, так он и позволил роковым словам сорваться с языка. Что до Роуздейла, то, когда прошло первоначальное потрясение, Лили не слишком переживала о том, какие он сделал выводы.

Несмотря на свое умение достаточно ловко блюсти собственные интересы, она совершила ошибку, которую нередко совершают люди, наделенные инстинктивными социальными привычками, предполагая, будто неспособность быстро обучиться этим привычкам свидетельствует о тупости человека вообще. Потому что, глядя, как бездумно колотится в окно зеленая муха, доморощенный натуралист забывает, что в другой, более естественной среде она способна рассчитать расстояние и сделать выводы с точностью, необходимой для собственного благополучия. Неуклюжее радушие, которое обнаружил мистер Роуздейл в ее гостиной, позволило ей решить, будто он так же недалек, как Тренор и прочие известные ей увальни, а значит, немного лести и чуточку благосклонности будет достаточно, чтобы его обезвредить. Правда, появиться в его ложе на премьере было несомненной выгодой: в конце концов, Джуди же обещала пригласить его в гости этой зимой, стало быть, надо воспользоваться моментом и первой собрать урожай с нетронутого поля.

День-два после визита Роуздейла мысли Лили неотвязно крутились вокруг завуалированных притязаний Тренора, она жалела, что не имеет ясного представления о том, в результате какой сделки очутилась в его власти, но разум отказывался заниматься непривычным для него делом, и цифры всегда сбивали Лили с толку. К тому же они не виделись с Тренором со дня свадьбы у Ван Осбургов, поэтому неприятный осадок от слов Роуздейла довольно быстро заслонили иные впечатления.

Ко дню премьеры ее опасения совершенно рассеялись, поэтому вид румяной физиономии Тренора в глубине Роуздейловой ложи приятно взбодрил Лили. Она не вполне еще смирилась с необходимостью оказаться гостьей мистера Роуздейла в таком заметном месте, и было большим облегчением ощутить поддержку хоть кого-то из ее круга, поскольку миссис Фишер с ее беспорядочными общественными связями не вполне могла оправдать присутствие мисс Барт в этой ложе.

Для Лили, которая всегда вдохновенно предвкушала возможность блеснуть красотой на публике, — а нынешним вечером на ней был наряд, который еще более подчеркивал эту красоту, — пронзительный взгляд Тренора был лишь ручейком в общем потоке восхищенного внимания, центром которого она оказалась. Ах, как хорошо быть молодой, ослепительной, когда ты — сама стройность, сила и гибкость, безупречная гармония линий и счастливых оттенков, как хорошо чувствовать себя вознесенной этой необъяснимой благодатью, которая и есть воплощение гения!