Именно потому, что мисс Степни могла бы отобедать в любой другой день, и потому, что она понимала, что ее семейные отношения свелись к никому не интересным одиноким вечерам, этот инцидент раздулся, заслоняя все остальное. Она знала, что благодарить за это следует Лили, и простая обида обернулась деятельной враждебностью.

Миссис Пенистон, у которой она сидела через день или два после обеда, положила вязальный крючок и резко повернулась от окна, бросив косой взгляд на Пятую авеню.

— Гас Тренор? Лили и Гас Тренор? — переспросила она, неожиданно побледнев так, что ее гостья даже встревожилась.

— О, кузина Джулия… Конечно, я не имею в виду…

— Не знаю, что ты действительно имеешь в виду, — сказала миссис Пенистон с угрожающей дрожью в тонком капризном голосе. — Прежде подобное было просто неслыханно. И моя собственная племянница! Я не уверена, что понимаю тебя. Люди говорят, что он в нее влюблен?

Ужас миссис Пенистон был неподдельным. Гордясь беспримерным знакомством с тайной хроникой высшего общества, сама она была невинна, как школьница, которая полагает, что пороки существуют только в книгах, и которой в голову не приходит, что бесчестные дела, обсуждаемые на уроках, могут происходить на соседней улице. Миссис Пенистон хранила свое воображение под чехлом, как мебель в гостиной. Она знала, конечно, что в обществе «очень многое изменилось» и что попасть в списки приглашенных ко многим женщинам, которых ее мать назвала бы «специфическими», теперь считалось крайне важным; она обсудила с пастором опасности развода и порой была благодарна судьбе, что Лили еще не замужем, но идея, что любой скандал может опорочить девушку, и особенно если он хоть намеком связан с женатым мужчиной, была еще настолько нова для миссис Пенистон, что ее охватил ужас. Это было так же ужасно, как обвинение в том, что она не закатала ковры на лето или нарушила какой-либо из кардинальных законов домашнего хозяйства.

Когда первый испуг прошел, мисс Степни почувствовала превосходство, которым жалует широкий взгляд на вещи. Действительно, достойно жалости столь наивное представление о мире! Она улыбнулась вопросу миссис Пенистон.

— Люди всегда говорят неприятные вещи, и, конечно, они с Лили часто бывают вместе. Моя подруга встретила их недавно вечером в Парке, после того как уже зажглись фонари. Жаль, но Лили этого даже не скрывает.

— Не скрывает! — ахнула миссис Пенистон. Она наклонилась вперед, понизив голос, чтобы умиротворить ужас. — Что они говорят? Что он хочет развестись и жениться на ней?

Грейс Степни рассмеялась:

— Боже мой, нет! Вряд ли он это сделает, это флирт, ничего больше.

— Флирт? Между моей племянницей и женатым мужчиной? Ты хочешь сказать, что с внешностью Лили и ее возможностями она не может найти лучшего способа провести время, чем общение с жирным глупцом, который ей в отцы годится?

Этот аргумент показался настолько убедительным, что удовлетворенная миссис Пенистон вернулась к вязанию, ожидая, что Грейс Степни уведет разбитые войска.

Но мисс Степни немедленно бросилась в атаку:

— Самое худшее, говорят, что она не зря тратит время! Все знают, как вы сказали, что Лили слишком красива и… и… обворожительна, чтобы посвятить себя такому человеку, как Гас Тренор, если только…

— Если только? — откликнулась миссис Пенистон.

Ее собеседница перевела дыхание, занервничав. Приятно было шокировать миссис Пенистон, но не доводя до грани гнева. Мисс Степни не была вполне знакома с классической драматургией, чтобы вовремя вспомнить, как принято встречать гонцов с дурными вестями, но ее посетило мгновенное видение обедов без нее, плюс истощение гардероба как возможное следствие ее бескорыстия. Однако, к чести достойной представительницы своего пола, ее ненависть к Лили взяла верх над личными соображениями. Миссис Пенистон выбрала неподходящий момент, чтобы похвастаться прелестями племянницы.

— Если, — прошептала Грейс, наклонившись вперед и многозначительно понизив голос, — если речь не идет о неких материальных возможностях, которые можно заполучить, оказывая ему любезности.

Она чувствовала значительность момента и вдруг вспомнила про черное с разрезом парчовое платье миссис Пенистон, которое к зиме могло бы достаться ей.

Миссис Пенистон снова отложила вязанье. Вся ситуация повернулась к ней с другой стороны, и она чувствовала, что нервничать из-за россказней зависящей от нее родственницы, донашивающей ее одежду, ниже ее достоинства.

— Если тебе приятно раздражать меня таинственными намеками, — сказала она холодно, — ты могла бы выбрать более подходящее время, а не когда я прихожу в себя после колоссального приема.

Упоминание приема развеяло последние угрызения совести мисс Степни.

— Не понимаю, в чем меня можно упрекнуть, но я не получаю никакого удовольствия, рассказывая вам о Лили. Я уверена, что не дождусь благодарности, — ответила она, вспыхнув. — Но у меня осталось еще чувство долга перед семьей, и, поскольку вы — единственный человек, имеющий влияние на Лили, я думала, что вы должны знать, что говорят о ней.

— Хорошо, — сказала миссис Пенистон, — мне не нравится, что ты никак не скажешь, что именно о ней говорят.

— Я не думала, что требуется все называть своими именами. Говорят, что Гас Тренор оплачивает ее счета.

— Оплачивает счета? Ее счета? — Миссис Пенистон рассмеялась. — Не представляю, где ты набралась подобной чепухи. У Лили свой собственный доход, и я обеспечиваю ее вполне прилично.

— О, мы все знаем это, — вставила мисс Степни сухо. — Но у Лили слишком много элегантных нарядов…

— Я хочу, чтобы она была хорошо одета, это совершенно естественно!

— Конечно, но, помимо долгов за платья, есть еще и карточные долги.

Изначально мисс Степни не хотела доводить разговор до этой темы, но теперь можно было винить скептицизм самой миссис Пенистон. Она была как упрямые неверующие из Писания, которых следовало уничтожить, чтобы заставить поверить.

— Карточные долги? У Лили? — Голос миссис Пенистон дрожал от гнева и недоумения. Она решила, что Грейс Степни сошла с ума. — Что ты вообще имеешь в виду?

— То, что если играть в бридж на деньги с теми, с кем играет Лили, то вполне возможно сильно проиграться, и я полагаю, что Лили выигрывает не всегда.

— Кто тебе сказал, что моя племянница играет на деньги?

— Помилуйте, кузина Джулия, не смотрите на меня так, будто я стараюсь настроить вас против Лили! Все знают, что она помешана на бридже. Миссис Грайс сама сказала мне: то, что она играет на деньги, испугало Перси Грайса, хотя поначалу он увлекся ею. Но среди друзей Лили вполне обычное дело играть в карты на деньги. Более того, они полагают простительным и то, что она делает…

— Что они полагают простительным?

— В случае денежных затруднений принимать ухаживания мужчин вроде Гаса Тренора и Джорджа Дорсета.