месте я бы крепко подумала, прежде чем идти в нашу профессию. Судя по тому, как развиваются события, ситуация долго не наладится.

Лили ободряюще мне подмигнула, и я промямлила в ответ что-то невнятное. Но вообще Клодин права. Она лишь выразила всеобщее раздражение. Я от всего сердца надеюсь, что условия работы улучшатся, потому что до идеальных им очень далеко. Моему желанию разговаривать со стариками и делиться с ними новостями, похоже, суждено осуществиться не скоро.

Чтобы избавиться от мрачных мыслей, я активно принялась за работу и даже не заметила, как промчалось утро. В конце смены пошла попрощаться с Виолетт. Она дремала и не услышала, как я вошла. Бледная кожа бабули показалась мне белее, чем простыни, которыми она была укрыта. Я бесшумно приблизилась, охваченная внезапной тревогой, и от волнения вынуждена была сесть. Застывшее лицо Виолетт напоминало статую, вырезанную из мрамора, а ее неподвижный сон вызвал в памяти образ мертвого тела мамы.

В день похорон я сначала отказалась входить в траурный зал. Не могла даже представить себе, что она – там. Но потом, в самый последний момент, за секунду до того, как закрыли гроб, все-таки вошла в эту маленькую холодную комнату. Я не хотела ее видеть, но мне необходимо было убедиться в том, что это происходит на самом деле. Меня заколотило от ужаса. Восковая кукла с нарисованным лицом не имела с мамой ничего общего. Я в полном потрясении вышла – и мне показалось, будто я не иду, а падаю.

Этот образ преследовал меня еще очень долго.

Виолетт всё спала. Я почувствовала, как учащается пульс, и велела себе дышать спокойнее.

Вдох, выдох.

Ритм сердца замедлился, и я поднялась со стула, чтобы выйти из комнаты. Но тут на тумбочке рядом с кроватью заметила открытую тетрадь, и у меня все перевернулось внутри, когда я прочитала написанные там слова «Последние разы». Я прекрасно понимала, что это меня не касается, но все же не смогла удержаться, чтобы не прочитать верхнюю, открытую передо мной страницу.

25 февраля (день, когда мы поздравляли ее с днем рождения) Виолетт составила список, который назвала «Последние разы»:

• В последний раз держала на руках маленького ребенка.

• В последний раз пила шампанское.

• В последний раз видела всю свою семью в сборе.

• В последний раз разворачивала подарочную упаковку.

• В последний раз гладила Репейника.

Сердце мое замерло, пропустив один удар. Несколько секунд я стояла не дыша, пока меня не привел в чувство шум в коридоре. Тогда я сделала вдох и увидела, как реальность снова обретает форму. Я поборола в себе желание прочесть остальное, я не имела на это права, не могла нарушить личные границы Виолетт. Я поспешила прочь из комнаты, подальше от этого места, подальше от призраков прошлого.

Подальше от страха потерять эту бабушку, которую я научилась любить.

Я сорвала с головы парик блонд, с такой неохотой натянутый утром перед выходом из дома. Шрам ужасно чесался, я больше не могла выносить никаких контактов с кожей. Некоторые резиденты дома увидели, как я ухожу, и Ромен – тоже. Разговоры умолкали, а я шагала вперед не останавливаясь. Я вроде бы услышала свое имя – может, это Ромен меня окликнул? Или показалось.

Подходя к центральным воротам, я швырнула искусственные волосы в большой мусорный бак.

Глава 34. Пробоины

Сегодня я пришла пораньше. Несчастный бутерброд, который ухитрилась с утра проглотить, угрожающе подкатывал к горлу. Было довольно холодно, но дрожала я совсем не из-за низкой температуры воздуха. Я отвыкла выходить на улицу без парика и, когда сняла шапку, поежилась не столько оттого, что голова сразу замерзла, сколько от взглядов, которыми меня встретили. Торопливо накинула халат и встала перед зеркалом. Отражение состроило мне рожу. Ну и ладно.

Первой моей сегодняшней подопечной была Полетт. Я поздоровалась как ни в чем не бывало и сделала вид, что не замечаю ее удивления. Стала пересаживать ее в кресло с помощью специального подъемника. Клодин пришла мне на помощь, мы обменялись с ней ничего не значащими фразами. Я не понимала, как себя вести, и остальным тоже было неловко. Просто кошмар.

Как им объяснить, что, хоть я и превратилась в бритоголовую девицу, это все равно я? Внезапно пухлая рука Полетт схватила меня за локоть.

– Мадемуазель Маргерит, вы сегодня просто красавица.

– Не надо преувеличивать, – проворчала я, избегая ее взгляда.

– А я и не преувеличиваю! По-моему, вы похожи на эту актрису, как там ее, которая играла в фильме «Места в партере»…

– Сесиль де Франс? – подсказала Клодин.

– Точно, Сесиль де Франс. У вас такой же озорной вид. А еще короткие волосы удлиняют фигуру, и вы совсем как топ-модель.

Она произнесла слово «модель» с ударением на первый слог, и эта ошибка была такой трогательной, что я даже улыбнулась. Точнее, разулыбалась так, что уже не могла остановиться.

И решила продолжать в том же духе:

– Спасибо, Полетт, вы очень добры, я принимаю комплимент. В конце концов, я так много времени потратила на то, чтобы уложить волосы, – хорошо, что усилия не прошли даром!

Она рассмеялась, и до конца умывания мы обменивались дурацкими шуточками и хохотали.

День прошел успешно. У каждого из подопечных находилось для меня доброе слово. «Восхитительно», – присвистнул Жорж сквозь редкие зубы. Даже ворчливые сестры Гроло дуэтом заявили, что я выгляжу неплохо. «Уж всяко лучше, чем эти ваши штуки всех цветов радуги. Мы даже не сразу поняли, что вы – один и тот же человек с одной и той же головой!» – с самым серьезным видом проскрипела одна из сестер. Я прикусила губу, чтобы не засмеяться над невольной шуткой старушки – наверняка она и сама не осознала, как смешно у нее получилось.

Войдя в комнату к Виолетт, я задержала дыхание. Я ждала ее реакции, ведь она была первой, кто увидел меня без парика.

– Ну наконец-то! – воскликнула она и через несколько секунд спросила: – И как ощущения?

Я помедлила.

– Ну, ощущения есть.

– Тебе очень идет.

– Да, мне все об этом говорят. Может, надо себя еще немного искалечить, раз это всем так нравится? – спросила я, касаясь рукой шрама.

– А может, лучше научиться принимать комплименты, если они искренни?

– Возможно, – сказала я со смущенной улыбкой. – Знаете, я, конечно, люблю болтать, но вам нужно поскорее спускаться на завтрак.

– Ах так? Еще быстрее, чем обычно?

– Да, потому что после завтрака у меня будет для вас сюрприз.

– Сюрприз?

– Разве вы не любите сюрпризы?

– Люблю… Но, может, хотя бы намекнешь, что это?

Ее глаза засверкали от любопытства, и я вдруг разглядела сквозь морщины смешливую молодую женщину, которой она была когда-то.

Я держалась как кремень.

– Терпение! Я ничего не скажу.

– Даже за соленую карамельку?

Виолетт уже потянулась к коробке, стоявшей на тумбочке. Однажды я ей призналась, что это мои любимые конфеты, и