– Знаешь, Макс, – внезапно говорит Закар, переводя взгляд на меня, – предположим, что она может обладать какими-то полезными знаниями. Предположим, что это так. Но чего они стоят, если она… – Он медлит, и, видя мрачное торжество, разгорающееся в его глазах, я замираю, предчувствуя основной удар. – Интересно, а твои друзья знают, что ты не смогла справиться даже с работой Смотрителя?

– О чем это он? – спрашивает у меня Альма, но я не могу проронить ни звука.

– Несчастный случай, после которого она сбежала из Смотрителей, поджав хвост. – Закар с деланным сочувствием качает головой. – О, так она вам не рассказала?

Больно. Очень больно. Больнее, чем все предыдущие удары вместе взятые, – теперь Закар бьет прямо по душе, по ране, которая только-только начала затягиваться. Я не могу пошевелиться, не могу даже сморгнуть выступившие слезы. Туман застилает все вокруг, плотный туман – мешает видеть, дышать, вызывает головокружение, путает мысли. Земля уходит у меня из-под ног, еще мгновение – и я растворюсь в этом тумане…

Мир вновь обретает привычные очертания, когда я чувствую в своей руке маленькую ладонь, которая вытаскивает меня из тумана и держит крепко-крепко. И я снова могу дышать.

– Интересно, а твои друзья знают, что твоего папочку казнили за малодушие? – Голос Берта звенит от напряжения, когда он делает шаг вперед, продолжая держать меня за руку.

– Ты… ты что несешь? – дар речи возвращается к Закару лишь спустя пару мгновений. Он смотрит на Берта, и сумасшедшая паника проступает в этом взгляде.

– О, так ты им не рассказал? – тонким голоском передразнивает его Берт и протягивает вперед свой планшет. На экране открыт профиль Закара, и в разделе «Родители» фото перечеркнуто по диагонали словом «малодушный».

Земля вновь грозится уйти у меня из-под ног. Человек на фотографии – я его знаю, я его помню!

«Я спрятал твой секрет», – вот с чего все началось.

* * *

– Что это было? – первым делом спрашивает Альма, едва мы оказываемся на своей территории, в нашей казарме.

– А что было-то? – Берт с невинным выражением лица рассматривает свои ботинки.

– Ты знаешь, о чем я, умник. Как ты это провернул? – Видя мой непонимающий взгляд, Альма поясняет: – Малодушный. Точно помню – нет у Закара родственников.

Берт смущенно улыбается.

– Не было, – уточняет он.

– Тогда как ты это сделал? – Альма наступает, и Берт выглядит уже не так уверенно.

– Малодушный, – произношу я хрипло, не узнавая собственный голос. – Кем он был?

Все как один смотрят на меня с удивлением.

– А ты не знаешь?

На этот вопрос Клода я отрицательно качаю головой.

– Во время казни не сказали, что именно он сделал. – Приходится потрудиться, чтобы собственный голос звучал естественно настолько, словно я всего лишь проявила любопытство.

Курсанты переглядываются.

– Все и так знали… Да весь город шумел, пока его дело расследовали, как ты могла такое пропустить? – интересуется Клод, и я слышу недоверие в его голосе.

– Работа с силентами, – развожу я руками, пытаясь беззаботно улыбнуться. – У нас всегда тихо.

– Он был причастен к Бунту малодушных, – говорит Альма.

– Так это же было семь лет назад, – вырывается у меня. – Почему его казнили только сейчас? – слишком много вопросов вертятся на языке, и я сдерживаюсь с большим трудом, но мне нужно понять, как этот человек мог быть связан со мной. Надо быть осторожной, нельзя проявлять повышенное любопытство, обнаруживать свой интерес, это вызовет подозрение…

– Его нашла моя мама, – тихо, почти шепотом говорит Берт. – Вместе с папой они расследовали Бунт малодушных. Во время Бунта пропало много данных, очень-очень важных. И много файлов повредилось. Мама и папа пытались их восстановить, хоть частично. И мама нашла след, который привел ее к компьютеру… этого человека.

– Он работал в зале Ускорения и имел доступ ко всей информации. Полный допуск. – Каждая фраза Альмы звучит все тише. – Ученый из Нулевого поколения. Один из тех, кто спасал нас… – Ее голос срывается, и она замолкает.

– И он закрыл двери за малодушными, – заканчивает за нее Клод. – А потом сделал все для того, чтобы мы не смогли их найти.

– Что это значит?

Клод вздыхает:

– Под Терраполисом – целый подземный город….

– И наш бункер – его малая часть, – перебиваю я Клода. Тот кивает. – Всего таких бункеров тридцать, – продолжаю я, – и до Бунта Малодушных мы могли попасть и в другие бункеры. Это я знаю. Даже, кажется, успели собрать припасы из трех соседних бункеров как раз незадолго до Бунта…

– Тогда тебе известно и то, что у нас больше нет общей карты. А у малодушных она есть, со всеми лазейками и переходами, которых полно на технических уровнях.

– Все очень долго думали, что Архив был взломан, – вновь заговаривает Берт. – А мама поняла, что все было не так. У этого ученого имелся неограниченный доступ к информации Архива, ему не нужно было ничего взламывать. Он закрыл двери с помощью компьютера в зале Ускорения, а потом запустил в систему вирус, который скушал очень много информации. Он скушал и протоколы, которые позволяли открывать и закрывать бункерные двери. Папа пытался написать новые протоколы, но у него… – Берт тяжело вздыхает. – У него не получилось.

Страшная мысль овладевает мной в одно мгновение, заслоняя все остальное.

– То есть… мы заперты здесь?

Мой вопрос вызывает у Клода слабую улыбку.

– Мы все еще можем выйти наружу тем путем, каким пришли сюда. Но попасть в соседние бункеры… – Он качает головой. – Все двери между бункерами заблокированы, все протоколы уничтожены. Та к что в какой-то мере да, мы заперты. Но малодушные – нет. У них есть схемы коммуникаций, малодушные могут свободно перемещаться…

– Они могут быть среди нас-с-с, – свистящим шепотом произносит Паула, перебивая Клода, а затем, рассмеявшись, обнимает его. Мы даже не услышали, как она вошла. Видимо, у меня слишком странное выражение лица, потому что Паула добавляет: – Сбежавшим малодушным нет до нас никакого дела. Хватит пугать ее этими байками.

– А я все еще хочу знать про Закара, – строго говорит Альма, и все взгляды устремляются к Берту.

Помявшись, мальчик вздыхает:

– У мамы был доступ к профилю этого ученого. Вот я и зашел в систему, притворившись, что я – это моя мама. – Берт широко улыбается. – Хорошо, что она не узнает. Ей не нравится, когда я что-то взламываю.

– Повтори еще раз. – Взгляд Альмы становится угрожающим.

Берт отскакивает, как ужаленный, поднимая руки в защитном жесте.

– Не то слово, неправильное слово! – тараторит он. – Я ничего не взламывал, как и обещал! Я не сохранил изменения, и завтра все вернется на свои места. Никто ничего и не заметит!