— Сбросил тебе на почту медицинскую карту. Но если коротко, то все подтверждается. Диагноз. Назначения. Еще пробил университет. По ходу тот психолог там до сих пор работает. Копать дальше?

— Да. Только тихо. Выясни, с кем он связан.

Завершаю вызов и проверяю почту.

Строки мелькают перед глазами. Факт за фактом. Абсолютно сухая информация. Четко. По сути.

Сука. Ебать.

Смотрю на экран и сам не понимаю, как удается сдержаться и не заехать туда кулаком, не расколотить все в этом блядском кабинете к чертям.

Резко поднимаюсь. Выхожу из кабинета.

Нужно выплеснуть ярость. Сейчас. Срочно.

Кулаки сжимаются так, что костяшки похрустывают. Челюсти стиснуты до зубового скрежета. Кровь бьет в голову. Врезает по вискам.

Зверь внутри меня оживает. Его когти царапают прутья клетки. Клыки жаждут вонзиться в чужую плоть. Рвать. Разгрызать на куски. Живьем жрать.

Гнев слепит. Перед глазами багровая пелена.

Нужно выпустить злобу на волю.

Такое и раньше бывало. На войне. В периоды клановых разборок. На ринге в тюряге. После выхода на свободу это стало происходить чаще.

Но так сильно еще не накрывало. Не вело. Не накатывало.

Я планировал дизайн этого особняка, пока торчал за решеткой. Здесь учтено все самое важное. Правда толком я мало что успел осмотреть.

Настает время испытать тренировочную комнату.

Там все на мой вкус. Оружие. Цепи. Боксерские груши. Перекладины и брусья. Гири. Гантели. Целый арсенал для убойной тренировки.

Помещение занимает целое крыло на третьем этаже. Там отличная звукоизоляция. Это удобно. Если решу кого-то забить до смерти, никто даже не услышит.

Оскаливаюсь и толкаю дверь. Прохожу вперед. Жму на рычаг — и вокруг моментально врубается свет.

Перед глазами опять плывут те проклятые строки из медицинской карты.

Выкидыш. Все части эмбриона вышли из полости матки. Хромосомные дефекты не обнаружены.

Там куча заумных терминов. Данные взятых анализов. Но в этом нет смысла разбираться дальше.

Все и так ясно.

Она не хотела этого ребенка. Она была рада потерять его. Она никогда не хотела быть моей. Не хотела меня. Не любила.

Монстр. Палач. Я так и остался для нее тем, кто провел жертву по всем кругам пекла. Это никогда не изменится. Очередной факт.

“У таких как мы не должно быть ребенка”.

Ее фраза простреливает разум как разряд тока.

Вокруг чернота. Врезаю по боксерской груше так сильно, что она чуть не слетает с цепи. В момент перемещаюсь, избегая обратной отдачи. Наношу новый удар.

Еще. Еще, и еще. По кругу. Резкими рывками.

Злоба душит. Каленым железом жжет изнутри. Кровь закипает. Вены вздуваются. Жилы напрягаются так, будто готовы взорваться.

Каждая мышца натянута до предела. Рефлексы обострены.

Дикую жажду внутри нереально насытить.

Ладно, Вика. Пусть так. Валяй.

Я убийца. Насильник. Я тот, кто наслаждался каждым твоим воплем. Стоном. Всхлипом. Вскриком.

Больше нет смысла прятаться. Нет смысла от этого бежать.

Пора отпустить себя на волю.

И я отпускаю.

Теряю счет времени. Перестаю воспринимать окружающую реальность. Действую на автомате. Молочу кулаками по груше, пока кожа не лопается под градом ударов.

Цепь скрежещет. Обрывается.

Но я это только краем сознания отмечаю.

Плевать. Похуй. Дальше.

Тут хватает того, на чем можно выместить злобу.

Или нет?..

Моя животная часть включается на полную. Требует крови.

Застываю. Ощущаю чужое присутствие. Шумно втягиваю воздух.

Блядь. Вот это подарок.

Оборачиваюсь и вижу ее.

Хрупкая фигура. Трудно различить четко. Взгляд затуманен. Просто отмечаю светлый наряд. Темные волосы струятся по плечам. Как змеи обвивают.

Она ловит мой взгляд и вздрагивает.

Сука. Чего же ты боишься?

Делаю глубокий вдох. Даже на расстоянии улавливаю ее дикий страх. Нет ничего вкуснее этого запаха.

Блять, я скучал.

Она делает шаг назад.

Реально верит, что сможет сбежать? Надеется, что успеет?

Наивная. Зверь никогда не отпускает свою добычу.

— Мам, а тебе нравится Снежок? — спрашивает Микки.

— Конечно, — улыбаюсь. — Разве он может не понравится?

— Нет, не может, — соглашается сыночек и прижимает щенка к груди. — Он такой пушистый. Пушистенький. Так говорят?

— Да, — киваю.

— Пушистенький Снежочек.

Микки начинает повторять это снова и снова, растягивает слова, и через минуту комплименты для Снежка превращаются в песню.

Бекки закатывает глаза.

Ну да. Она ведь уже взрослая. Такие глупости не для нее. Но стоит рядом появиться второму щенку, как дочка меняется. Брауни тоже получает свою порцию нежностей.

Мы ужинаем на открытой террасе.

К счастью, Марата рядом нет.

Проходит несколько дней после нашего разговора, и мы практически не общаемся, что меня абсолютно устраивает. Хотя конечно, такое положение вещей временное.

Уверена, сейчас он проверяет все то, о чем я рассказала. Изучение материала займет время. А потом нас ожидает новый виток выяснения отношений.

Если только Хаген не вмешается и не спутает карты.

Или это и был его хитрый план? Оставить нас вдвоем. Посмотреть, чем все закончится.

Может мы просто убьем друг друга?

Раньше я могла посчитать такую идею прекрасным выходом из тупикового положения. Но потом многое изменилось. В моей жизни появились дети. Совершенно новый уровень ответственности.

— Здесь так красиво, — говорит Бекки, а потом вздыхает. — Жаль, папа не видит.

— Может быть, увидит, — стараюсь ничем не выдать волнения в голосе.

— Я уже не верю, что он приедет, — хмурится дочка.

— Милая, у него просто много работы.

— Как всегда, — пожимает плечами.

Такая серьезная. Моя малышка.

Обнимаю ее.

— Ты же знаешь, что папа тебя любит.

— Он мог бы позвонить.

— На работе не всегда есть такая возможность, — начинаю и