Дима пожал плечами:

— Знаю, что мне было несколько месяцев, когда моя мать принесла меня сюда в первый раз.

— В первый раз?

— Да, — ответил он. — Она почему-то передумала меня отдавать, когда зашла в кабинет заведующей. А на следующее утро Цербер нашел меня у калитки с запиской «Дима Лесков». Вот так и живем.

Парень выдавил из себя веселую улыбку, но от Кати не укрылось, что говорить ему об этом было чертовски неприятно.

— Она явно была сумасшедшей, — с какой-то странной уверенностью добавил Дима, словно желал себя хоть как-то успокоить. — Если честно, я бы предпочел, чтобы мои родители тоже умерли.

— Ты говоришь так потому, что не знаешь каково это, — мягко ответила девушка. — Я бы предпочла, чтобы мои родители были живы. И пускай бы они бросили меня, но тогда я хотя бы могла утешать себя ненавистью. А так я постоянно скучаю по ним. Все, что у меня осталось — это фотографии и обрывки воспоминаний, когда я была по-настоящему счастлива.

Катя отвернулась, не желая, чтобы Дима видел, что на глаза наворачиваются слезы. Ей казалось, что уже давно пора привыкнуть вспоминать о родителях со спокойствием, но почему-то каждый раз неизменно защемляло в груди. Девушка чувствовала на себе взгляд Лескова, и он явно испытывал неловкость оттого, что своим неудачным вопросом расстроил ее.

С минуту Дима колебался, а затем, чувствуя еще большую неловкость, внезапно притянул девушку к себе и обнял ее. Удивленная, Катя прижалась щекой к его плечу и на миг закрыла глаза. Обида на инцидент с Миланой вдруг отступила, и его объятья показались Кате приятными. Было в них что-то родное и при этом давно забытое, словно Катя обронила это ощущение семь лет назад по дороге в детский дом. Губы девушки тронула улыбка, и она обняла Лескова в ответ.

Но вот Дима отстранился, заметив, как к ним приближается Артем. Наверное, он что-то хотел спросить у Кати, но как всегда выбрал неудачный момент, отчего Лесков почувствовал раздражение. Однако в этот раз Артем выглядел заметно взволнованным, если не сказать — напуганным. И обратился он не к Кате, а к нему, к Диме, словно забыл о негласном правиле, что «отстои» не имеют права сами обращаться к здешней «элите».

— Сенатор, можно с тобой поговорить? — голос Артема дрогнул. Парень смотрел на Диму едва ли не с мольбой, и этот взгляд понравился Лескову еще меньше. Что ему может быть от него нужно?

В какой-то миг Дима уже решил проигнорировать это обращение и попросту предложить Кате пойти покурить, но Джоконда сама повторила вопрос Артема:

— Дим, он хочет с тобой поговорить.

— А я не хочу, — отрезал Лесков, ясно давая понять, что разговор окончен.

Вот только Артем не двинулся с места.

— Сенатор, пожалуйста, это очень важно, — взволнованно произнес он. — Я не буду тебя долго отвлекать. Мы быстро поговорим. Вдвоем. Можно?

На лице Артема читалось отчаяние. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы эмоции окончательно не захватили его. Впервые парень был настолько напуган.

— Что в слове «не хочу» тебе непонятно? — в голосе Лескова послышались металлические нотки, и Катя непонимающе посмотрела на своего парня.

— Почему ты не хочешь разговаривать с ним? — чуть тише спросила она. — Что он тебе сделал?

— Ничего. Просто я принципиально не хочу общаться с отс…

Дима прервался. Он вспомнил, что теперь Катю считали таким же «отстоем», и чтобы замять свою оплошность, парень направился к Артему и, схватив его за локоть, потащил за собой.

— Что тебе от меня надо? — раздраженно спросил Дима, когда они оказались за углом здания. Артем нервно огляделся по сторонам и быстро зашептал:

— Послушай… Благодаря тебе Джоконду больше не трогают. Можешь сделать так, чтобы и ко мне не лезли? Я не прошу тебя общаться со мной, просто пусть меня оставят в покое!

— Ты нормальный? Я что, нанимался тебя пасти? — Лесков уже начал откровенно злиться.

— Потому что все из-за тебя! — Артем внезапно повысил голос, но затем, испугавшись, что их кто-то услышит, снова перешел на шепот. — Ты не понимаешь! Это я нашел тебя, когда тебе стало плохо. Я побежал к Таксе, чтобы он вызвал скорую! Я бы пошел к Айболитке, но она свинтила с дежурства, и мне пришлось бежать к нему. И теперь из-за тебя на меня объявлена охота. Я слышал, что сейчас Такса сидит в кабинете заведующей, а Койот и остальные пацаны пасут его в коридоре, чтобы узнать у него имя стукача. Если ты ничего не сделаешь, мне конец!

Дима растерянно смотрел на Артема. Услышанное никак не укладывалось в голове, и в первый миг он даже не знал, что ответить. С одной стороны, Четырехглазый действительно помог ему, и теперь он ему обязан. Но, с другой стороны, Дима не просил его о помощи. У него уже были похожие приступы, и он прекрасно справлялся с ними самостоятельно. И если очкарик с чего-то решил, что Дима умирает, то это его проблемы. Возможно, если бы Айболитка действительно не «отлучилась» с дежурства, потому что ее племяннице якобы стало плохо, дело бы вообще не дошло до скорой. Но так случилось. И теперь чердак закрыт, и во всем обвинят Артема. Нет, возможно, если бы нужно было разбираться только с Виктором, Дима рискнул бы взять под защиту очкарика, но закрытие чердака сказалось на всех. В том числе и на старших ребятах.

Лесков отчетливо помнил, как недавно в их комнату заходил Марат и ясно дал понять, что если к концу недели Олег или Виктор не сдадут ему «крысу», то обоих ждут серьезные проблемы. И Дима не собирался ставить под удар Койота, чтобы защитить Четырехглазого.

— Я не просил тебя о помощи, — еле слышно ответил Дима. — Со мной все было нормально.

— Ничего с тобой нормального не было. Я бы не побежал за помощью, если бы не проверил твой пульс. У тебя сердце билось так, словно тебя накачали цистерной адреналина! Я вообще не понимаю, как ты до сих пор жив. Сердце не может выдержать такую нагрузку. Я читал в интернете…

— Не лезь в то, что тебя не касается! — процедил сквозь зубы Сенатор. — Ты все это наворотил, вот сам и разруливай. Я не собираюсь подставлять шею за идиота, который придумывает всякую херню. И уж тем более не собираюсь подставлять за тебя Олега.

— Я спас тебе жизнь, — растерянно прошептал Артем. В отчаянии он попытался использовать свой последний аргумент. Парень не рассчитывал на то, что Дима поверит ему, но в глубине души надеялся, что Лесков все же заступится за него из чувства благодарности. — Ты же помог Кате, что тебе стоит сделать то же самое для меня?

— Из-за Кати не закрывали чердак, — ответил Дима. — Скажешь Марату то, что сказал мне. Только без всего этого бреда про учащенное сердцебиение. Может, фартанет, и он пожалеет тебя… И последнее, держись от меня подальше.

С этими словами Дима спрятал руки в карманы и быстрым шагом направился обратно к Кате. Он чувствовал, как Артем смотрит ему вслед, но не обернулся. Лесков думал о том, что теперь делать с полученной информацией. Ведь если Такса не назовет имя стукача, тогда Олегу несдобровать. Впервые Дима оказался в такой ситуации: он будет последней тварью, если заложит Артема, и будет не меньшей тварью, если не поможет Олегу. И нужно же было Четырехглазому затевать этот дурацкий разговор. Сейчас Дима едва ли не молился, чтобы Такса все же раскололся.