но я закрыл сообщения. Какое-то непривычное и холодное чувство возникло в груди. Словно я — какой-то редкий зверь, который находится в изоляции, потому что на его шкуру объявлена охота. Поняв, что друзей не увижу и сегодня, поспешил переодеться и покинуть школу.

Она осталась за спиной, вновь какая-то чужая… Сперва меня выкинуло из общества сверстников потому, что я не мог разделить их радость от скорого взросления, а теперь меня выкидывает, потому что я повзрослел быстрее них.

Гелло написал, что поговорит с Деменом, и тот призовёт всех к порядку. Ну да, а они обидятся ещё сильнее!.. Острое чувство одиночества и непонимания вдруг прорезало до самого горла.

Дома сразу засел за материалы и не поднимался, пока глаза не начали слипаться — чтобы не было времени думать над происходящим, и чтобы скорее наступил завтрашний день, когда опять поеду к Мичлаву…

Видя такой ажиотаж со стороны одногруппников, я решил прояснить, что могу говорить посторонним людям, а что нет. Тем более наставник уже упоминал прессу и сам предупреждал о повышении внимания. Надо чётко представлять себе, какую информацию я могу озвучивать, если вдруг меня прижмут.

Господин Мичлав оценил разумность этого вопроса.

— Не отстают от тебя, да? — а также догадался и о его причине. — Ладно, парень, давай согласуем это дело, но в ближайшее время решим его глобально.

Что означало «решить глобально», мне не дозволили спросить, тут же нагрузив инструктажем на тему открытой информации. Её было проще обсудить — её было очень мало. Но ещё господин Мичлав рассказал о том, как кого посылать к чертям. Как это сделать вежливо и почти вежливо. А случаев, когда на вопросы стоит отвечать, по его мнению, насчитывалось немного.

В свой следующий визит в школу, я был морально готов к столкновению с однокашниками. Зал опять оказался свободен вечером, и Гелло предупредил, что намерения их не ослабли. До наставника Демена с этой проблемой он по моей просьбе ещё не дошёл. Я собирался встретить её сам.

Накачавшись как следует на школьном железе, я вышел в коридоры вместе с последним звонком. И в холле появился с самым уверенным и незаинтересованным видом, на который только мог настроиться. Признаюсь, при этом я вспоминал своего нынешнего наставника. А в холле уже ждала толпа. В ней даже присутствовали ребята из параллельных групп.

Увидев меня, на миг все замерли, ожидая, по-видимому, что я попытаюсь скрыться. Но нет, я спокойно прошествовал к ним, громко всех поприветствовал и первым поинтересовался, как у них дела и чего они здесь торчат. Тут все ожили, загалдели — посыпались обвинения в скрытности и в отрыве от коллектива. Также было сказано, что сейчас они меня не отпустят, пока я не расскажу в подробностях, как у меня всё было с Ассоциацией охоты и с её охотниками.

Гелло и Мирои самоотверженно встали с двух сторон, готовые прийти на помощь и, в случае необходимости, дать отпор. Как же я был рад видеть их самих и то, что они, в отличие от остальных, не держат на меня глупых обид! Когда толпа, не желая привлекать внимания преподавателей, потащила нас к выходу, я успел сказать им, как соскучился.

Другие ученики провожали нас недоумёнными взглядами. Но едва наша вопящая и толкающаяся масса вывалилась на ступени школы, как ей пришлось остановиться перед совершенно неожиданным препятствием. Прямо напротив, всего лишь через несколько метров белого тротуара была припаркована огромная чёрная машина. И рядом с ней возвышался не кто иной, как господин Гер Мичлав. Он стоял и ждал, скрестив руки на груди, и их с машиной общая тень занимала значительную часть улицы. Прохожие косились на весь этот внушительный комплекс чёрного цвета, а толпа, зажавшая меня в тиски, безмолвно замерла, шёпотом передавая в задние ряды волнующую весть.

Я, если честно, сам не ожидал…

Лениво обернувшись на мгновенно затихнувший шум у дверей школы, Мичлав усмехнулся. Отыскав меня своим прицельным взглядом среди смущённых лиц, он неспешно расправил будто затёкшие плечи и кивком подозвал к себе.

— Леока, это за тобой? — пропищал кто-то рядом.

— Да, за мной, — просто ответил я, стараясь не показать собственного удивления. — Ну ладно! Давайте потом как-нибудь поболтаем, а сейчас мне, похоже, пора.

Переглянувшись с Гелло и Мирои, я направился к ожидающему меня наставнику. Но попав в его ухмыляющуюся тень, даже не смог поздороваться — почему-то было жутко стыдно. Не то перед ним за друзей, не то перед друзьями за него… Либо перед всеми ними — за себя самого.

— Дело есть, парень, — как ни в чём не бывало сказал Мичлав, не дожидаясь от меня приветствий. — Давай-ка полезай, прокатимся кое-куда.

И он без церемоний подсадил меня в распахнувшуюся дверь огромной машины, словно я был не учеником, а сыном его троюродной сестры! Изумление одногруппников можно было почувствовать спиной.

Но недолго им оставалось наблюдать это явление на нашей скромной улице — двери школы за их спинами вдруг раскрылись, и на свет выступил наставник Демен. Всегда такой спокойный, сейчас он едва сдерживал гнев.

— Господа! — его голос донёсся и до меня, и до Мичлава. — Прошу немедленно всех зайти внутрь!

Кажется, их теперь ожидала головомойка на тему корректного поведения. Понурившись и напоследок оглядываясь в мою сторону, ребята побрели обратно в здание. А оба моих наставника встретились взглядами поверх их голов. Демен несколько похолодел и сдержанно кивнул, проверив также и моё наличие в картине. Господин Мичлав заметно хмыкнул и тоже ответил кивком. И через секунду уже бухнулся на водительское сиденье. А двери школы сомкнулись, скрывая всех остальных участников спектакля.

Я с опаской посмотрел на профиль охотника, так неожиданно пришедшего на выручку в моих личных делах. Он же усмехнулся каким-то своим мыслям и, подавая машину назад, покачал огромной головой:

— Щенки… Что, прижали тебя, да? Забавно на вас со стороны смотреть… А потом из таких как вы вырастают такие как я!

— Нет, такие как вы — вряд ли, — осмелев, я подал голос.

— Аха-ха, верно!

— Но они меня вовсе не прижали, мы собирались просто прогуляться! Мы все очень дружим!

— Да неужели? А что ж тогда даже не поинтересуешься, что значит «прижали»?

А потому что это слово принадлежало моим собственным мыслям!

— Ладно, не смущайся, — охотник ободряюще саданул меня по колену. — Сейчас смущаться нельзя, сейчас у нас будет встреча с прессой, малыш.

— Что?!

— Да, я так подумал, что тянуть нечего. Всё равно слух о тебе уже пошёл, значит, надо сделать официальное заявление, чтобы не