— Ваше величество! Пощадите! — сконфуженно умолял де Лавинье, — вы же знаете свою сестру! Она же стихия, в чистом виде! Вы — единственный, кого она слушает!

— Льстец! — усмехнулся Эдвард. — Хорошо, побуду, сегодня хорошим монархом и спасу своих придворных от капризов и гнева моей обожаемой сестры. Иди, Николас, передай ей, что я готов ее принять!

— Эдвард! — звонкий голос его сестры раздался уже через мгновенье. — Ага, так и знала, что застану тебя за расписыванием стен! О! Подземные воды Ситхи! Какая игра красок! Эдвард, ты настоящий художник! Твоя фреска, она абсолютно потрясающа!

— Ты же знаешь, что меня всегда тянет помахать кистью, когда у меня хорошее настроение! — отреагировал он на комплимент. — Я слышал, что мы смогли перехватить сына Василиина? — светским тоном поинтересовался он.

— Да! — она энергично закивала головой. — И именно поэтому я здесь!

— Ну, разумеется, именно поэтому! — усмехнулся Эдвард. — Ну, ну, давай выкладывай, что еще ты задумала?

— Известно ли вашему величеству, что королева Нимфляндии не только обращается с пленником как… с другом ее семьи, так она еще и пообещала ему в жены мою внучку!

— Но она и ее внучка тоже! И более того, Каролина ее плоть и кровь! Эви, королева Флоретта — мудрая женщина, думаю, она знает, что делает!

— Это было низко, Эд, напоминать мне, что я неродная мать Максимилиана!

— Эви, я не… — вздохнул король, — я только имел в виду, что я слишком хорошо знаю Флоретту, чтобы поверить, что она позволит Каро породниться с нагами! Она же просто помешана на чистоте крови!

— Он — не наг, он полукровка! Полунаг-полудракон, — напомнила моя бабка брату.

— Тем более!

— Но Флоретта заключила союз с драконами! — не отступала моя упрямая бабка.

— Эви, говори уже прямо, что у тебя на уме, потому что я теряюсь в догадках! — раздраженно потребовал король, который, на самом деле, все уже понял, но из чувства самосохранения делал вид, что понятия не имеет, к чему клонит его сестра.

— Сын Василиина должен быть, как минимум, под замком и под охраной! Под нашей охраной! — твердо заявила Эвелина. — Потому что мы должны быть уверены в том, что император не сможет добраться до своего отпрыска!

— Мне даже страшно спрашивать, что ты подразумеваешь под «как максимум»?

— Я совсем не расстроюсь, если одним полунагом-полудраконом в мире станет меньше… — ничуть не смутившись, объявила моя бабка.

— Но королева Флоретта, очевидно, думает иначе, Эви! — с нажимом возразил ей брат.

— Эдвард, разреши тебе напомнить, что мы со вчерашнего вечера находимся в состоянии войны с Нагиляндией! Так, как, скажи мне, сын нашего врага может свободно разгуливать по нашим улицам?! — она топнула ногой.

— Ты хотела сказать, по улицам Нимфляндии, сестренка, не так ли? — мягко поправил ее брат. — Или ты в своих мечтах уже присоединила Нимфляндию к Дроуляндии?

— Разумеется, нет! Не говори глупости! Ты же прекрасно знаешь, что у меня нет, и никогда не было, имперских амбиций! — зло возразила ему сестра. — Просто я ненавижу нагов, и особенно Василиина! Ведь, это из-за него погиб мой сын! Так что, я имею все основания ненавидеть и его ублюдка тоже! — ядовито выплюнула она.

— Эви, Эрик — не виноват в грехах отца, и потом, у тебя нет доказательств, что именно Василиин виноват в смерти твоего сына…

— Макс погиб, потому что пытался выкрасть Посох…, что еще я могу думать? Кого винить? Тебя, что ли?! Или себя?! — на ее глаза навернулись слезы. — Да, я и не спорю, что виновата! Я знаю, что виновата в его смерти! Потому что он пытался помочь мне и тебе! И я поддержала затею Макса! Я даже не пыталась отговорить его! — она зарыдала, закрыв лицо руками, и бессильно упала, вернее, практически даже рухнула, как подкошенная, в кресло. — Я так хотела стать матерью своего собственного ребенка, что, не задумываясь, отправила на смерть своего приемного сына! Кто, я после этого? Эдвард?!

— Эви, ты же знаешь нашего Макса… — проникновенно прошептал король, поглаживая ее волосы, и таким образом пытаясь успокоить ее, — пусть вы с ним и не были одной крови, но то, что вы одной с ним породы — это уж точно! Поверь мне! Он ведь, как и ты, был неукротимой стихией в первозданном виде. Если уж Максимилиан что-то задумал, то отговорить его было невозможно! Ты же знаешь это, Эви…, не хуже меня…

— Но он погиб, потому что хотел мне помочь! — рыдала бабушка.

— А еще он был чрезвычайно амбициозным и хотел войти в историю наших королевств как Максимилиан-освободитель! — мягко напомнил ей король. — И я это говорю не потому, что осуждаю его, нет, — он покачал головой, чтобы и действием тоже подтвердить свои слова. — Я, наоборот, горжусь своим племянником! — торжественно произнес он. — Я просто…, — он запнулся на мгновение, — Эви…, пытаюсь снять с тебя тяжесть вины. Поверь, сестренка, даже если бы ритуал, способный снять проклятие бесплодия с нашего рода был возможен без Посоха Четырех Сторон Света, то Макс все равно бы решил его украсть! Потому что он понимал, что Василиин — без Посоха, это император — без империи! И потом…, — он улыбнулся своим воспоминаниям, — наш мальчик, он ведь, был рыцарем-авантюристом без страха и упрека! И ты, как никто, должна понимать его чувства!

— И все же я виню, прежде всего, Василиина! — глаза бабушки Эвелины мгновенно высохли и гневно сверкнули. — Он прекрасно знал, потому что мы это никогда не скрывали, что тысячу лет назад, для того, чтобы стать членами цивилизованного мира, род Шермонт — отказался от покровительства паучьей богини Ллос и перешел под покровительство ее злейшего врага — богини Суири, потому что покровительство богини ночного светила не требовало от поклоняющихся ему кровавых жертв. Он знал, что Ллос[1] не простила предательства и прокляла наш род бесплодием. И знал также, что Суири не нашла способ отменить проклятие, но сумела обойти его с помощью артефакта-оберега королевства, наделив его свойствами еще и артефакта продолжения рода. Ты помнишь, Эдвард, что сказал этот гад, когда мы попросили его позволить нам провести обряд венчания так, как это традиционно делали все наши предки, держась в четыре руки за Посох? Ты помнишь, что он нам ответил?

— Помню, — кивнул король Дроуляндии, — он сказал нам, зачем мне помогать вам, плодить себе же новых врагов…

— И после этого он еще и добавил, что, мол, вы ведь и сами знаете, что хороший враг — это мертвый враг! — напомнила ему моя бабка, — И, знаешь, что?

— Что?

— Он был прав