В отличии от более дешевых поделок, он не просвечивал и не рябил. Это уже сложно было назвать проекцией или чем-то в этом духе.

— Существование королевской семьи Народа Под Горой, — Тенед с уважением произнесла полное самоназвание гномов. Этикет и все такое. — зиждется на…

— На том, что мы выделяем им средства из казны, — хмыкнул какой-то чинуша.

В этот самый момент Хаджару стало сложно дышать. И только воля меча и залп половины резерва источника энергии позволили ему остаться стоять прямо.

Принцесса выпустила на волю свою энергию, добавив к этому мистерии меча, уходящие даже глубже, чем у Таш. Это было что-то за пределами Истинного Королевства.

— В следующий раз, когда вы меня перебьете — это станет последними словами из ваших уст, монсир, — процедила Тенед. Из её глаз разве что молнии не вылетали. Хаджар всего раз видел Императора драконов, но видят Вечерние Звезды — она действительно была его дочерью. — С вашего позволения, господа, я продолжу…

— Само существование Королевской Семьи основано на Сердце Горы, — продолжила Тенед так, будто её никто и не перебивал. Она взмахнула рукой и карта начала увеличиваться, открываясь вовнутрь. Гора будто выворачивалась наизнанку, пока над столом не застыл древний зал. Настолько, что время, на его фоне, казалось молодой несмышленой девчонкой. — Три испытания ждут идущего на пути к Сердцу Горы.

Тенед взмахнула рукой еще раз и в центре зала пришли в движение две исполинских фигуры. Одна из них изображала кузнеца с молотом, а другая воина с двумя топорами. Причем воин чем-то напоминал Албадурта, так что несложно было догадаться о его принадлежности к Удун.

— Я так понимаю, что эти испытания должен пройти…

— Все верно, Хаджар, — перебила Тенед. — Герой Рубина должен пройти испытания, чтобы добраться до Сердца Горы вместе с принцессой гномов и драконов.

— И что за испытания?

— Никто не знает, — развел руками Гадат-Глад. — Сердце Горы это не какой-то там артефакт или изделие рук разумного. Это душа Горы. И каждый раз, Гора сама выбирает какие препятствие поставить на пути идущих.

Гора, которая выбирает препятствия. Хаджар повидал всякого на своем жизненном пути, но это было уже чересчур. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет. Раз уж дерево предсказывало ему будущее, то почему Гора не может создавать ловушки.

— Мы отправимся вчетвером, — продолжила принцесса.

— А четвертый…

— Вы все верно поняли, генерал, — чуть приподнялся с места Дагл-Уден. — я испытаю на себе нашу Гору вместе с вами.

— Обычно в поход отправляются только трое, — поспешил уточнить Вождь. — но в этот раз у нас особые обстоятельства. Еще ни разу, за всю историю празднования Рубина и Дракона, в качестве Героя Рубина не оказывался человек. Кто знает, как сейчас поведет себя гора. Стоит перестраховаться.

— А почему раньше… — начал было Хаджар, но тут же осекся. Если с начала празднования и появления ритуала в пещеру спускалось как можно меньше народа, то хотя бы один из принципов появления ловушек и препятствий становился ясен — по количеству соискателей. Чем больше, тем сложнее и опаснее. — и каков план.

— Мы должны довести принцессу до Сердца Горы, — с очередным взмахом руки принцессы, карта вновь сдвинулась с места, пока не остановила свой сюрреалистическое бег в центре очередной пещеры.

И если древним выглядел зал, то вот это место… Хаджар не мог подобрать нужных слов. Небольшая, темная, она хранила в своем центре что-то наподобие каменных песочных часов, чаши которых соединялись красным рубином невиданных размеров.

Впрочем, Хаджар сомневался, что этот камень, который даже своей иллюзией заставлял дрожать сердце и нарушал потоки энергии в теле, являлся простым рубином.

— Она принесет ему жертву крови, — Тенед провела ладонью над браслетом и карта исчезла. После этого с облегчением вздохнул не один только Хаджар, а вообще все, кто присутствовал за столом. — этим она скрепит договор Горы и Народа Живущего Под Горой.

Иными словами, гномы платили кровавую ренту за то, чтобы обитать в Горе Рубина. Поэтично и… весьма реалистично. Безымянный Мир имел свои условности. К примеру дерево, прожившее десятки эпох, вполне могло обладать разумом.

Чего уж говорить, когда дело касалось горы, которая тянулась к небу еще с тех незапамятных времен, когда боги ходили среди людей.

— И каков наш план? — спросил Хаджар.

Тенед взглянула на него исподлобья, а затем произнесла:

— Слушай мой приказ, Хаджар Дархан, — одновременно с её словами, сознание и душу Хаджара пронзили невидимые иголки. Они будто сшивали на нем покров слов Тенед. — все, что ты услышишь здесь и далее, ты не сможешь обсудить ни с кем, кроме меня.

Хаджар скрежетнул зубами. Такая простая формулировка, но, в то же время, всеобъемлющая.

— Этого достаточно, принцесса? — уточнил Гадат-Глад, в чьих глазах виднелись отблески подозрения. — Все же нам до подлинно известно, что ваш Герой участвует в заговоре вместе с принцессой Эдлет и Дабла-Эденом.

— Вы сомневаетесь в магии Чин’Аме? — нахмурившись, с нажимом спросила принцесса.

— Того дракона, которого ваш Император намедни обвинил в измене? — Гадат-Глад откинулся на спинку стула. Широкая улыбка-меч не покидала его уст. — О, поверьте мне лучезарная Тенед — нисколько.

За столом повисла тишина. Хаджар хотел было подметить, что один из чиновников, сидящих рядом с Тенед, позволил себе смешок, но…

Он еще не видел, насколько быстр был меч принцессы драконов. Теперь увидел. А вместе с его скоростью — появившиеся по всему залу длинные, узкие царапины. И создало их вовсе не отсутствующее эхо от удара (что говорило том, что принцесса полностью контролировала четыре пятых от своего потенциала — безумный уровень владения энергией и волей) а сама скорость нанесенного удара.

Это был не ветер, не энергия, чистая скорость.

Скорость с которой разлетались единичные капли крови, которые спицами пронизывали пространство. Меч вернулся в ножны Тенед еще до того, как Хаджар успел ощутить её силу. И если бы не запись нейросети, работавшая без перерывов, то вряд ли бы он смог осознать произошедшее.

А тот чиновник, что позволил себе насмешку над Чин’Аме, продолжал сидеть. Только вот звуков он уже никаких не издавал. Кроме одинокого чавканья сползающей головы с шеи, а затем глухого удара этой самой головы о пол.

В зал вбежали Удуны, кто-то вскочил и попытался достать оружие, но не позволяла комплекция и нарушенный ток энергии в заросших каналах.

— Я приношу свои извинения за Эрндурта, — кивнул, не вставая с места, Гадат-Глад. — вы были в своем праве, принцесса.

Он неопределенно помахал рукой и вбежавшие Удуны, отсалютовав на местный манер, так же стройно выбежали обратно в коридор.