поглаживал себя по голому черепу, словно от тика. Я немного поговорил с Аднаном, которого знал по школе, и уставился на некоторые оставшиеся от Рождества украшения. Мне не хотелось, чтобы все поняли, что я новичок, не хотелось слишком пристально всех разглядывать.

Взрослые парни посидели несколько минут и, уходя, пожали Джексону руку. Как только они исчезли, атмосфера сразу же изменилась. У Джексона было прекрасное настроение, он угощал всех пивом. Даже меня, хотя Джексон велел мне прятать бутылку под стол, если зайдут полицейские. Я не был уверен в том, что он шутит, но быстро проглотил терпкий напиток, от которого пахло дрожжами, а во рту все опухло.

У Джексона зазвонил телефон. Он ответил на языке, который я не узнал, сказал что-то короткое, а потом встал.

– Пора.

Все встали и вышли в ночь. При каждом выдохе в холодном воздухе появлялось облачко пара, я весь сжался. Я хотел пойти домой, но Джексон заметил это и кивнул мне.

– Куда это ты?

– Домой, – сказал я. – Завтра в школу.

Джексон расхохотался, словно я сказал что-то невероятно смешное. А потом его лицо стало серьезным.

– Ты идешь с нами, – сказал он и пошел вперед.

Я колебался, не зная, что мне делать. С одной стороны, мне хотелось уйти, а с другой – мне было лестно внимание Джексона, и когда остальные пошли, я последовал за ними.

Мы направились на север и дошли до центра кладбища Святого Павла. Оно было закрыто, но перелезть через черный забор труда не составляло.

Ночь здесь была еще плотнее. Я не был на кладбище с похорон мамы, и было странно бродить здесь среди могил, думая о том, что тут повсюду мертвецы.

Вся земля была покрыта ковром из пожухших листьев, побуревших и окоченевших от заморозков последних дней. Листья хрустели у нас под ногами – жуткий звук, от которого становилось еще страшнее.

Я посмотрел наверх на голые ветки деревьев, увидел, как их очертания проступили на свинцово-сером небе. Засунул застывшие от холода пальцы поглубже в карманы и понадеялся на то, что все это не займет слишком много времени.

Мы остановились перед небольшим строением – часовней. Джексон и еще двое парней велели нам ждать здесь, а сами зашли за угол. Я весь сжался и натянул ворот куртки на нос, чтобы сохранить тепло, хотя холодный воздух пронизывал меня насквозь. Остальные беспокойно вертелись. Я спросил Аднана, знает ли он, чего именно мы ждем, но тот только покачал головой.

И тут кое-что произошло. Я услышал громкий хлопок, а следом прибежали Джексон и двое других. Они выглядели рассерженными, челюсти были выдвинуты вперед. За ними пришли еще пятеро парней. Они выкрикивали ругательства, Джексон обернулся и пошел к нам спиной.

– Сделки не будет! – громко сказал он и плюнул на землю.

– Отдай нам товар, – закричали другие.

– Сначала покажите деньги.

– Что значит «покажите деньги», мы ведь уже договорились?

Я заметил, что остальные стеной встали за спиной Джексона. Атмосфера накалилась. Я оглянулся и заметил одного человека, который стоял поодаль, прижавшись спиной к стене часовни. Это был парень из девятого класса по имени Мустафа. Я удивился, что он здесь. Понятия не имел, что он крутится в этих кругах.

У одного из парней из второй компании в руках была зажата бейсбольная бита.

– Если у вас нет нашего товара, валите отсюда.

– Что значит «валите»? – сказал Джексон. – Это свободная территория.

– Эй, нигер, ты слышал, что я сказал?

Джексон вздрогнул, запрокинул голову, тоненько рассмеялся и внезапно достал что-то из кармана.

Я увидел, как сверкнуло лезвие ножа, внутри меня все сжалось.

– Это вы валите отсюда, – сказал Джексон.

Парень с бейсбольной битой сделал выпад, и тут Джексон и все остальные бросились вперед, и единственное, о чем я думал в тот момент, – как мне выбраться из этой передряги.

Темноту заполнили громкие голоса. Все кричали друг на друга, пихались и хватали друг друга за одежду. Кто-то упал на землю, я видел, как удары ног попадали по ребрам, слышал ужасный звук ломающихся костей. Я хотел убежать, но все-таки остался. Я застыл на месте и просто смотрел, не бежал помогать.

Раздался крик, и все остановилось. Мустафа лежал на земле. У него было странное выражение лица, испуганное и удивленное. Он прижимал руку к боку, кровь сочилась между пальцами.

– Вот так и бывает, когда люди ругаются, – закричал один из парней из пиццерии.

Джексон метнулся ко мне и всунул что-то мне в руку. Я посмотрел вниз и увидел окровавленный нож.

– Это твой шанс, – сказал он. – Разберись с этим.

Я не понял, что он имел в виду, посмотрел на Мустафу, который становился все бледнее. Остальные исчезли в тени. Никому не было до него никакого дела.

– Чего ты ждешь? – зашипел Джексон.

Я понял, что мне нужно делать, засунул нож в карман, почувствовал, как кровь просочилась сквозь подкладку. Потом еще раз взглянул на Мустафу и развернулся.

Я бежал так быстро, что едва чувствовал ноги. Ледяной воздух разрывал легкие, но я не останавливался. Пробежал до самого дома и спрятался в ванной.

Только вытащив нож и положив его в раковину, я увидел, сколько на мне крови. В панике я вытащил грязную футболку из корзины, завернул в нее нож и бросил его в угол, а сам принялся смывать кровь.

Вода в кране была такой горячей, что мне было больно, кожа чесалась, когда я стирал красные пятна. Пока я выворачивал карман и стирал ткань, мысли постепенно приходили в порядок. Умер ли Мустафа? Виноват ли я в этом? Я мог бы ему помочь, я мог бы остаться там или, по крайней мере, вызвать «Скорую». А что, если он все еще лежит там на земле и замерзает? А что, если его не найдут до завтра?

Я сражался с курткой, а слезы капали в раковину. Что мне делать? Если кто-нибудь найдет нож, меня обвинят в том, что случилось с Мустафой. Кто поверит в то, что я просто спрятал нож Джексона?

От мысли, что меня могут арестовать, меня затошнило. Я почувствовал, как кислая жидкость поднимается по горлу, и постарался ее сглотнуть. Я не просил проверять меня таким образом, и я едва мог представить себе, что будет, если я провалю проверку. Что вообще я должен был сделать с ножом, спрятать его или выбросить где-нибудь? Я попытался вспомнить, что именно сказал Джексон, но в моей голове был сплошной хаос.

Я так усердно тер карман, что стер себе пальцы