Итак, этой ночью я открыл Библию, которую Джейми подариламне на Рождество и начал читать. Я слышал все о Библии в воскресной школе или вцеркви, но, откровенно говоря, я только помнил основные моменты - Бог послалсемь казней так, чтобы израильтяне смогли оставить Египет, Иону проглотил кит,Иисус ходил по воде и воскресил Лазаря из мертвых. Были и другие важныеперсоны, также. Я знал, что фактически каждая глава Библии говорила о Боге,делающего что-то захватывающее, но я не изучил их всех. Как христиане мы вбольшой степени изучаем Новый Завет, и я не знал ничего про книги об ИисусеНавине, или Руфе или Иоиле. Первую ночь я просмотрел книгу Бытия, вторую ночь -книгу Исхода. Книга Левит была следующей, потом книга Чисел и затем книгаВторозаконие. В определенных частях мое продвижение замедлялось, даже притомчто все законы объяснялись, все же я не мог это осмыслить. Это былопринуждение, которое я не мог полностью понять.

Было уже поздно однажды ночью, и я устал к тому времени,когда я, в конечном счете, достиг книги Псалмов, но так или иначе я знал, чтоэто было тем, что я искал. Каждый слышал двадцать второй Псалом, которыйначинается, "Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться", ноя хотел прочитать другие, так как ни один из них не должен был быть болееважным, чем другие. После часа поисков я натолкнулся на подчеркнутую секцию,предполагая, что Джейми отметила её, потому что это что-то означало для нее.Вот, что там было сказано:

К тебе, Господи, взываю: твердыня моя! Не будь безмолвен дляменя, чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящим в могилу.

Услышь голос молений моих, когда я взываю к Тебе, когдаподнимаю руки мои к святому храму Твоему.

Я закрыл Библию со слезами на глазах, неспособным закончитьпсалом.

Так или иначе, я знал, что она подчеркнула это для меня.

"Я не знаю, что сделать", сказал я ошеломленно,смотря на тусклый свет своей лампы в спальни. Моя мама и я сидели на моейкровати. Время подходило к концу января, самый трудный месяц моей жизни, и я знал,что в феврале все только ухудшится.

"Я знаю, что это трудно для тебя", бормотала она,"но ты ничем не сможешь помочь".

"Я не подразумеваю о болезни Джейми - я знаю, чтоничего не могу поделать. Я говорю о Джейми и себе".

Моя мать смотрела на меня сочувственно. Она волновалась оДжейми, но она также волновалась и обо мне. Я продолжал.

"Трудно мне говорить с нею. Все, что я могу сделать,когда я смотрю на нее, - думаю о дне, когда уже не увижу её. Таким образом, япровожу все свое время в школе, думая о ней, желая видеть её прямо тогда, нокогда я добираюсь к её дому, то не знаю, что сказать".

"Я не знаю, есть ли что-нибудь, что бы ты смог сказать,чтобы она почувствовала себя лучше".

"Тогда, что я должен сделать?"

Она посмотрела на меня печально и обняла рукой мое плечо."Ты действительно любишь ее, не так ли", сказала она.

"Всем своим сердцем".

Я никогда не видел ее настолько грустной. "Что твоесердце говорит тебе делать?"

"Я не знаю".

"Возможно", сказала она мягко, "ты с трудомпробуешь услышать его".

На следующий день я был аккуратней с Джейми, хотя и не оченьсильно. Прежде, чем я пришел, я сказал себе, что не буду говорить ничего, чтомогло бы опустить её настроение - что я буду пробовать говорить с нею, как ипрежде - так и случилось. Я сел на ее кушетке и рассказал ей о некоторых измоих друзей, и что они делали; я разыграл ее с успехом баскетбольной команды. Ясказал ей, что я все еще не получил известия с университета Северной Каролины,но что я надеялся, что буду знать ответ в течение следующих нескольких недель.Я сказал ей, что я с нетерпением ждал окончания учебы. Я говорил так, как еслибы она вернется в школу на следующей неделе, и я знал, что я казалсявзволнованным все время. Джейми улыбалась и кивала в нужное время, задавая вопросы,время от времени. Но я думаю, что мы оба знали к тому времени, когда я закончилговорить, что такие разговоры были в последний раз. И из-за этого мы нечувствовали себя хорошо.

Мое сердце говорило мне точно то же самое.

Я сосредоточил свое внимание на Библии снова, в надежде, чтоона будет вести меня.

"Как ты себя чувствуешь?" спросил я несколько днейспустя.

К настоящему времени Джейми достаточно потеряла в весе. Еекожа имела немного сероватый оттенок, и кости на ее руках начинали показыватьсячерез кожу.

Снова я видел ушибы. Мы были в ее доме в гостиной комнате;холод был достаточно сильным для нее, чтобы вытерпеть его.

Несмотря на все это, она все еще выглядела красивой.

"Со мной все хорошо", сказала она, отважноулыбаясь. "Доктора дали мне немного лекарства от боли, и это, кажется,помогает немного".

Я приходил каждый день. Время, казалось, замедлялось иубыстрялось в то же самое время.

"Я могу что-нибудь достать для тебя?"

"Нет, спасибо, у меня все прекрасно".

Я осмотрел комнату, потом посмотрел снова на нее.

"Я читал Библию", сказал я, наконец.

"Правда?" Ее лицо просияло, напоминая мне обангеле, которого я видел в пьесе. Я не мог поверить, что прошло только шестьнедель.

"Я хотел, чтобы ты знала".

"Я рада, что ты сказал мне".

"Я читал книгу Иова вчера вечером", сказал я,"где Бог испытывал веру Иова".

Она улыбнулась и наклонилась, чтобы приласкать мою руку, еерука любя торкнулась моей кожи. Чувство было приятным. "Ты долженпрочитать кое-что еще. Эта книга не о Боге в одном из Его лучшихмгновений".

"Почему Он так поступил с ним?"

"Я не знаю", сказала она.

"Ты когда-либо чувствуешь себя подобно Иову?"

Она улыбнулась, небольшой огонек пробежал в ее глазах."Иногда".

"Но ты не потеряла веры?"

"Нет". Я знал, что она не потеряла, но я думаю,что я терял свою.

"Потому что ты думаешь, что ты смогла быпоправиться?"

"Нет", сказала она, "потому что это -единственная вещь, которая у меня осталась".

После этого, мы начали читать Библию вместе. Так или иначе,это походило на правильную вещь, но мое сердце, тем не менее, говорило мне, чтовсе еще можно сделать что-то большее.