«Они что, решили не ставить базового лагеря?! – Курочкин продолжал смотреть на темную полосу. – Этого не может быть! Бред какой-то! Переть через ледник все снаряжение и не оставить позади основной стоянки!»

Последние часы он жил предвкушением встречи с друзьями, жаждал услышать их беззлобные шутки, надеялся на сносный ужин, наконец. Сейчас аппетит совершенно пропал.

Сергей прошел несколько десятков метров вдоль русла и громко крикнул:

– Эй!.. Эй, парни! Николаич!

Метрах в десяти от себя он увидел почерневшие от сажи камни и кучу мусора. Подойдя ближе, ногой расшвырял консервные банки и присел на корточки.

Все консервы оказались японского производства, об этом говорили и солнцезащитные очки со сломанной дужкой.

«Японская экспедиция. Судя по всему, минуло полгода».

Сергей снова пошел вдоль ледника к тому месту, где оставил сумку. Сломанные очки машинально сунул в карман.

Снова уставился на темный след. Выбрав валун побольше, сел и, поглаживая небритый подбородок, стал искать объяснение странного поведения товарищей.

Офицер-непалец сказал, что экспедиция на пути к Кангбахену. На пути… Они не ставят базового лагеря… Вернее, переносят его за ледник. Умопомрачительное решение.

Сергей уже три года знаком с начальником экспедиции Александром Скоковым. И других ее участников знал как здравомыслящих людей. А сейчас в их действиях сквозило безумие. Сергей не брал в расчет то, что его, по крайней мере, должны были встретить, оставить кого-то на месте предполагаемой – заранее спланированной – базы, чтобы он не свихнулся от собственных домыслов и не повернул назад.

«Нет. Куда-куда, а назад я не поверну… Но черт, почему же они никого не оставили?»

Промежуточные – номерные – лагеря ставят из расчета одного дневного перехода, не больше. Путь через ледопад, если разумно предположить, что снег на нем ежедневно обновляется, составляет именно такой промежуток; это сейчас по проторенной дорожке можно довольно быстро добраться до карнизов. Следовательно, базовый лагерь – вот именно сейчас, по более или менее сносному пути – как бы приблизился к русскому альпинисту.

Курочкин, качая головой, смотрел на ледопад, самый коварный из всех отрезков пути. Именно в ледопадах погибло больше всего альпинистов. Редко бывает, когда путь проходит гладко. Обычно ледопад пересекают в несколько мелких групп. Да и то на месте промежуточного лагеря вначале должна укорениться штурмовая группа. Потом налаживание приемлемого маршрута, наведение – если понадобится – мостов или просто поручней. А это долгая работа: нужно валить длинные ели, очищать их от сучьев…

«Нет… Николаич явно рисковал, бросив, как в прорыв, как в атаку, всех людей и снаряжение», – в армейском ключе думал Сергей.

Он взглянул под ноги и напрягся. На серо-зеленом камне отчетливо виднелись бурые пятна. Он присел на корточки и вгляделся внимательней. Похоже на кровь. И камень как будто сдвигали: вот то место, которым он был обращен к земле.

Курочкин быстро встал и огляделся. Сейчас в нем жил разведчик, а он, похоже, этого не замечал. Теперь он видел, что много камней или сдвинуто с места, или, вот как этот, перевернуто. Чувствуя, как защемило под ложечкой, он сместил еще один камень, увидел на нем кровь. Тронул пятно рукой. Засохшая кровь.

Сергей бросался от одного камня к другому и всюду находил ржавые пятна.

Вдруг он осадил себя, посылая еще один долгий взгляд на ледник. Ноздри Сергея дрожали, как у загнанной лошади, горячее дыхание готово было вызвать обвал в горах; и он смотрел на узкую расщелину в ста метрах от себя, где была вытоптана небольшая площадка.

Сергей рванул в лес. Не прошло и минуты, а он уже волок за собой поваленную ветром сосенку. Бросив ее возле сумки, он достал нейлоновый шнур и снова взялся за дерево.

Он волок его к расщелине с невероятным упорством, зная, что скоро будет просить время отсрочить самый, наверное, жуткий момент в его жизни.

Курочкин подполз к краю и заглянул в расщелину. Ничего не видно. Снег. Перебросил сосну поперек расщелины и привязал к ней шнур. У него не было других приспособлений для подъема-спуска, кроме своих рук. Но даже по такому тонкому канату он сумеет спуститься и выбраться наверх.

Он взялся за шнур и в несколько приемов, отталкиваясь ногами от стены расщелины, оказался в самом ее низу.

«Только бы не наступить на кого-нибудь…»

Он уже точно знал, что увидит. И увидел открытые глаза Славы Мусафирова.

В узкой расщелине Сергей всего на полметра сумел сдвинуть труп. Под ним лежало тело Виктора Лукичева с пулевым ранением в шею. Он понял это, едва взглянув на обледеневшую шею друга.

Он сидел между двумя мертвыми товарищами и, удивляясь сам себе, абсолютно спокойно думал: «Сколько их там, под Виктором? Все? Нет, не может быть». И перед глазами проплыла странная процессия непальцев-факиров, с мутными глазами и огромными баулами за спиной.

Сергей встретил их, когда попрощался с Тамракаром и искал непальский пост. Он стоял возле загадочного чортэна – каменного строения, когда со стороны поля показалось странное шествие. Сергею почудилось тогда, что это похоронная процессия. Он молча проводил факиров глазами, отложив где-то на дне памяти, что некоторые баулы похожи на вывернутые наизнанку палатки.

«Нет, не может быть, чтобы все». Сергей продрог на снегу, но думал совсем о другом: о лагере номер один. Сейчас он почти не сомневался, что большая часть российских альпинистов все же успела установить промежуточный лагерь и укрепилась там. А Славка, Виктор и… нет, пусть будет только двое… остались в базовом лагере. Для встречи с ним.

Для наркоманов-факиров, живущих в долине Катманду, это место – рай. Лучшая конопля растет здесь, наичистейший гашиш получается только в одной долине мира – в Катманду. Базовый лагерь русских стал для факиров легкой добычей. Они унесли все, даже перевернули камни, чтобы скрыть на первое время следы и уйти как можно дальше. А на следующее утро, как обычно, выпадет обильный снег, завалит все следы, надежно укроет трупы в расщелине. Так надежно, что их никто никогда не обнаружит.

«Камни… – Сергей вдруг понял, что долго смотрит в мертвые глаза второго скалолаза экспедиции. – На кой черт им переворачивать камни? Спрятали бы трупы, и дело с концом».

Он резко вскинул голову. Сколько до заката – часа три? Если, не теряя времени, отправиться в путь, то до темноты можно добраться до карнизов ледопада и выйти к промежуточному лагерю – пока не замело дорогу, которую протоптали его товарищи. Завтра будет поздно. Одному по свежему снегу проделать такой путь невозможно. И тогда… только ждать. Когда с другой стороны в базовый лагерь придут остальные. А придут они точно – ведь наверняка они вызывают базовый лагерь по рации. А лагерь молчит.

Взявшись за капроновый шнур, Сергей быстро выбрался наверх. И только он отвязал веревку от сосны, как ствол скользнул в расщелину.