погружены в бульон из десятков таких веществ. Трансмиттеры управляют чувствами, мыслями и действиями: эндорфины облегчают боль, энкефалины воздействуют на эмоциональную память, дофамин сигналит об удовольствии, серотонин – это эмоциональный стабилизатор, и так далее. Радость, гнев и страх, перепады настроения, концентрация внимания, разнообразные пристрастия, бдительность, аппетит, сон – результаты химических реакций.

– Помня об этом, мы легко можем перейти от частной темы метаболизма Уоррена Баффета к общей теме нашего конгресса – омоложению и продлению жизни, а в конечном счёте – к бессмертию, – заключила Чэнь. – Биохимия сигналит клеткам, что их время истекло. Умирающие клетки при помощи специальных веществ напоминают здоровым, что надо спасать организм. В какой-то момент комбинация химических соединений командует умереть самому организму. Поняв эту химию, мы научимся управлять процессом и разработаем вещества, которые отменят смерть.

После дискуссии Ева, Одинцов и Мунин собирались познакомиться с Чэнь Юшенг в надежде обсудить Моретти, чтобы выведать что-то новое. Они ждали маленькую китаянку на выходе из конференц-зала, но Чэнь была не в настроении. Она скользнула взглядом по троице и на вопрос Евы о диете ответила сухо:

– Вряд ли вам будут интересны мои соображения на этот счёт.

– Нас интересует не только диета, – вступил в разговор Одинцов. – Говорят, вам нет равных в области чжэнь-цзю.

Он специально щегольнул китайским термином, намного более ёмким и лучше подходящим к случаю, чем иглоукалывание или акупунктура. Наградой за хитрость стала едва заметная усмешка Чэнь – первое проявление эмоций: во время дискуссии точёное лицо маленькой китаянки сохраняло непроницаемое выражение.

– Позвольте взглянуть. – Чэнь обратила внимание на бейдж участника конгресса, прицепленный карабином к широкой ленте на шее Одинцова, и прочла вслух: – Карл Майкельсон, эксперт по безопасности… У вас непрофильная специальность. По-моему, сюда приглашали только медиков и биологов.

– Я не претендую, – скромно потупился Одинцов.

Чэнь спросила у Евы с Муниным:

– Вы работаете все вместе?

Компаньоны кивнули.

– Чжэнь-цзю я рекомендовала бы в первую очередь вам, – обратилась Чэнь к Мунину. – Иглы хорошо помогают справиться с последствиями лихорадки. Видимо, вы совсем недавно перенесли тяжёлый приступ… А вам сейчас надо быть особенно осторожной и с диетой, и с иглами, – продолжила она, глядя в глаза Еве. – В вашем положении лучше не экспериментировать и во всём слушаться врачей. Это ведь первая беременность?

Ева онемела от удивления. Одинцов заполнил возникшую паузу ёрнической просьбой:

– Доктор, поставьте и мне какой-нибудь диагноз, а то перед коллегами неудобно.

– Межпозвоночные грыжи, – сказала Чэнь. – Но это не диагноз, это догадка. Я вижу, что вы много лет занимаетесь спортом, и этот спорт – не шахматы. Для точного диагноза нужен осмотр.

Одинцов отреагировал мгновенно.

– Готов предоставить себя в распоряжение науки. Командуйте, когда и где.

Сама того не желая, проницательная китаянка своим советом насчёт иглотерапии надоумила Мунина.

– Миссис Чэнь, – сказал он, – в программе заявлен ваш мастер-класс по чжэн-цзю. Для демонстрации вам понадобится ассистент. Покажите своё искусство на мне. И вам удобно, и мне полезно.

– Классический еврейский подход. Браво, молодой человек, – оценила Чэнь, а Ева спросила:

– Если мне запрещено предлагать себя для опытов, могу я хотя бы поддержать просьбу моего коллеги?

– Можете. – Чэнь смерила Мунина оценивающим взглядом. – Для мастер-класса вы не нужны. Но я поработаю с вами сегодня вечером, через два часа после ужина. Много не ешьте, но и голодать не надо. А насчёт осмотра… – Китаянка снова усмехнулась. – У вашей компании своеобразная манера приглашать в гости. Видимо, вы особенно эффективны именно втроём. И я догадываюсь почему.

– Почему же? – спросила Ева.

– Разные типы личности. Вы прекрасно дополняете друг друга.

Глава XVIII

Дефорж застрял в полиции надолго.

Утром его люди с такой скоростью эвакуировали троицу с места убийства Моретти, что корректировать планы пришлось уже днём по телефону.

– Не привлекайте к себе внимания, – требовал Дефорж. – Впитывайте информацию, изучайте персонажей моего списка, думайте. Встретимся – обсудим. Никаких контактов, никаких активных действий. Это понятно? Без меня ничего не предпринимать!

Инструкции были продиктованы не заботой о безопасности Евы и Мунина с Одинцовым, а желанием ревнивого начальника контролировать каждый шаг самостоятельных подчинённых…

…поэтому троица с лёгким сердцем нарушила приказ.

– Действуем по обстановке, – в привычной военной манере распорядился Одинцов. После знакомства с Чэнь он похвалил Мунина: – Молодец, Конрад Карлович! Схватываешь на лету.

Возможно, историк не стал бы торопить события, но его подстегнул разговор с Кларой. Она жаловалась на ухудшение самочувствия. Симптомы были знакомые – озноб, изжога… Мунину с помощью Евы удалось убедить подружку, будто всему виной нервотрёпка из-за родителей. При этом троица понимала, что инъекция Cynops Rex Gabrielle уже действует. И никто не знал, как отреагирует на препарат Клара: как отец, как мать или по-своему.

Мунин не мог дожидаться распоряжений Дефоржа, компаньоны разделяли его нетерпение, и троице снова повезло. Появилась возможность спокойно переговорить с Чэнь: иглоукалывание не терпит суеты.

Весь день Ева, Мунин и Одинцов продолжали слушать участников конгресса из списка Дефоржа. После ужина они делились впечатлениями в номере Мунина до тех пор, пока Одинцов не объявил, что два часа прошли. Историк позвонил Чэнь…

…и вскоре она появилась на пороге. Спортивный костюм облегал её подтянутую миниатюрную фигуру, добавляя сходства с куклой. Увидев, что Чэнь пришла налегке, Одинцов спросил:

– Вас не устраивает этот номер? Хотите пригласить нас к себе?

– Зачем? – не поняла китаянка.

– Чтобы провести процедуру.

– Всё необходимое у меня с собой. – В руках у Чэнь блеснула элегантная сумочка вроде театрального клатча, и Ева отметила про себя, что лакированный аксессуар возмутительно диссонирует с трикотажным костюмом.

– Проходите, располагайтесь, – тоном гостеприимного хозяина заговорил Мунин. – Что я должен делать? Лечь?

– Только не на кровать, – распорядилась Чэнь. – Там слишком мягко. Снимайте рубашку и ложитесь на пол.

Сама она первым делом подожгла добытую из клатча благовонную трубочку вроде сигары в специальном зажиме. Номер наполнился горьковатым травянистым ароматом.

– Полынь? – определила Ева, потянув носом воздух.

– Полынь, цветы эдельвейса, можжевельник и мята, – уточнила Чэнь. – Такой сбор полезен всем. Вам в особенности. Успокаивает, восстанавливает иммунитет, нормализует гормональный фон…

Она разложила на салфетке с изображением драконов содержимое клатча: плоский флакон с пульверизатором, пригоршню крохотных серебристых конвертиков и запаянные пластиковые упаковки с иглами.

– Спасибо, что согласились помочь, – сказал Одинцов. Он потрепал по плечу Мунина, который уже снял рубашку.

– Не стоит благодарности, – ответила Чэнь, – я делаю это для себя.

Ева вскинула брови:

– В каком смысле?

– В самом прямом. Я следую мудрости Лао-цзы. В трактате «Дао дэ цзин» он дал четыре духовных правила: уважать все формы жизни, оставаться самим собой, принимать людей такими, какие они есть, и помогать другим.

– Сложная задача, – усмехнулся Одинцов, а Чэнь