жизнь. Обыски по его месту жительства местные провели, они ничего не дали. Никаких улик, никаких там тебе неполных колод карт. Костюмчик зеленый тоже не нашли. В общем, глухо все и зацепиться не за что.

— Есть зацепочка, — я помахал связкой ключей, которую обнаружил у Щукина.

— Ключи? Мы же их изъяли, — нахмурился Горохов. — Упаковать нужно, как положено, и понятым дать расписаться на пакетике.

— Рано их упаковывать, Никита Егорович, здесь есть ключ от гаража Щукина. Нужно проверить его машину. Синюю «восьмерку». Вера знает, где этот гараж. Нагрянем туда неофициально, чтобы не через родственников убитого, и время не терять.

— Поехали, — не раздумывая, кивнул следователь.

Я тихонько хмыкнул. В последнее время Горохов проникся моими методами работы, привнесенными из девяностых и начала двухтысячных, когда многие следственные действия, прежде чем оформить на бумаге как положено, проверялись не совсем официальным и легальным путем. Совсем испортил я специалиста. А с другой стороны, пусть будет готов к будущему.

Вера уже почти успокоилась. Лишь шмыгала носом и жалась к Феде. Каткова посадили за руль. Горохов расположился впереди, а мы с Федей и Верой разместились на заднем сиденье «Волги».

Вера показала дорогу к нужному гаражному кооперативу. Уже рассвело, остановились возле гаража Щукина. Я отпер железную воротину и распахнул ее пошире, запуская рассветное солнышко внутрь. В гараже синим отливом сияла новенькая машина. Катков, вооружившись лупой и фонариком, с деловым видом принялся осматривать ее со всех сторон.

— Есть пробоина! — радостно воскликнул он, не поленившись встать на колени возле переднего колеса.

Мы сгрудились возле его находки. Аккуратная круглая дырочка зияла на правом переднем крыле. Криминалист выудил из чемодана штангенциркуль и тщательно измерил ее диаметр.

— Чуть больше девяти миллиметров, — торжественно объявил он. — Как от пули пистолета «Макарова».

— Это я в него попал, — гордо заявил Погодин. — Эх… Жаль, ушел тогда, гад. По колесам целил, но темно было и на ходу несподручно стрелять, — тут же, будто оправдываясь, добавил он.

— Хорошая зацепочка, — Горохов потирал руки. — Теперь надо как-то намекнуть местным, чтобы заглянули в этот гараж и машину официально осмотрели.

— Так давайте я скажу, что госномер ее вспомнил, — предложил Федя, переписывая цифры и буквы с таблички на бампере. — Их и назову. Пробьют по базе и выйдут на эту машину по делу об ограблении универсама.

— Хорошо, — кивнул следователь. — Только, для правдоподобности, не весь номер назови, а, например, только цифры — в общем, не тарабань, как заготовку. Этого достаточно. Мало таких машин в Союзе, думаю, не будет путаницы и совпадений.

* * *

— Мария Петровна? — спросил я чуть седую женщину с грустными, как у Клары Лучко, глазами. — Меня Андрей зовут, я друг вашего сына. Помните, я вам как-то звонил? Дюшу спрашивал.

— А… Да, — опершись о дверной проем, пробормотала Пичугина. — Я подумала, что вы из милиции.

— Разве я похож на милиционера, — хмыкнул я, ссутулившись и приняв облик «шахматиста». — Можно войти?

— Да, конечно, только Андрея дома нет.

— Да, я знаю… Менты его ищут. Это какая-то ошибка. Говорят, он тренера нашего убил, но я не верю. Вот, хотел с вами поговорить об этом.

Пичугина горько вздохнула и впустила меня в квартиру. Я незаметно огляделся. Квартирка простенькая, но со вкусом. Аккуратные незатейливые обои, люстра из пластикового «хрусталя», мебель старая, но не затёртая.

Мы прошли в зал. Я расположился на диване-книжке, а хозяйка села напротив на стул, нервно заламывала пальцы и с надеждой на меня поглядывала, будто ждала, что сейчас я приведу ей доказательства того, что ее сын — вовсе не преступник.

— Вы не знаете, где Дюша? — прервал я паузу. — Я хочу ему помочь, только найти его никак не могу.

— Не знаю, — отрешенно помотала головой мать. — Ко мне на дню по два раза приходят товарищи из милиции, спрашивают… Скажите, Андрей, мой сын преступник?

— Я слышал, что его разыскивают за убийство, но я сам хочу с ним поговорить, обсудить все. Скрываться — это не выход, понимаете? Если, он виноват, его все равно рано или поздно найдут, и потом только хуже будет. Скажите, где он может быть?

— Ох… Если бы я знала. В последние два года он такой скрытный. Как из армии вернулся, так совсем другим человеком стал. Будто щелкнуло внутри него что-то. Ничего не рассказывал, я же из газет только о его подвиге и узнала, как он спас двоих солдат из плена. Можете такое представить…

Вот так новость, Дюша — скрытный? Хм… В общении со мной он, наоборот, казался простачком и балаболом. Может, даже слишком простым. Неужели он со мной затеял какую-то игру? Скорее всего, да…

— Мария Петровна, а вот он мне рассказывал про Валю, это девушка его бывшая. — я вспомнил, как Дюша хотел похвастать перед нею модными новинками. — Может, он у нее прячется?

— Валя? — женщина вздохнула. — Была такая девица у него, до армии. Не дождалась Андрея. Он потом переживал сильно. Но, насколько я знаю, она сейчас с другим, не думаю, что она б его пустила.

— А я все равно проверю, не знаете, как ее найти?

— Не знаю, — пожала плечами Пичугина. — Она раньше где-то в коммуналке жила, вроде.

— А как у нее фамилия? Не помните?

Женщина задумалась, пожевала нижнюю губу и неуверенно ответила:

— Кажется, Ляшенко.

— А отчество?

— Не помню, вернее, я его и не знала, а зачем вам отчество?

— А лет ей сколько?

Пичугина уставилась на меня уже с некоторым подозрением, наверное, сообразила, что спрашиваю я анкетные данные не просто так, а чтобы по базе милицейской пробить, но все же ответила:

— Лет тридцать сейчас, наверное. Старше она была Андрюши.

Мать Андрея сказала это с привычным осуждением — видимо, пресловутая Валя никогда не казалась ей подходящей невестой для сыночка.

— Спасибо, Мария Петровна, постараюсь помочь Дюше. Если он сам, конечно, этого захочет.

Механически провожая меня обратно в прихожую, она придушенным голосом переспросила:

— А вы точно не из милиции?

— Теперь это уже не важно. Если он дома появится, передайте, пожалуйста, что Андрей заходил. Пусть свяжется со мной по этому телефону, — я оторвал листочек из блокнота и всучил ошарашенной женщине. — Это в его интересах. До свидания.

* * *

Двухэтажный дом из замшелого камня когда-то, в начале века, был особняком местного купца, а сейчас превратился в коммунальную квартиру. Вернее, в две квартиры, занимавшие первый и второй этажи.

По моим данным гражданка Ляшенко Валентина Архиповна, 1955 года рождения (тридцать один ей в этом году стукнуло), проживала на втором этаже. Дюшина любовь, ради которой он пошел на преступление. Это ей он хотел магнитолу японскую показать. Но не все так просто, как рассказывал мне Пичугин. Актером он оказался отменным. Даже моя оперская чуйка его не раскусила сразу.

Я поднялся на второй этаж и уперся в двустворчатую дверь, сбоку от которой были наляпаны разнокалиберные кнопки дверных звонков. Они вросли в косяк, зацементировавшись слоями многолетней краски и пожелтев до цвета топленого молока.

Возле каждой кнопки фанерная табличка: Коровины, Иванян, Ляшенко и Мастрич. Я нажал нужную кнопочку. Никакой реакции. Еще раз нажал. Снова ноль эмоций. Не работает, что ли? Надавил на соседнюю кнопку. Звонок отозвался приглушенным бзыканьем где-то вдалеке за дверью. Есть контакт!

Через некоторое время одна из створок распахнулась, и на пороге появился мужичок в вытянутых трико и майке на босу грудь. Судя по черной растительности на плечах и груди и не менее густой щетине бровей, это был товарищ Иванян.

— Нэту и болше не будет, — горько кивнул он, не дожидаясь моего вопроса. — Нэ приходи.

Он попытался закрыть дверь перед моим носом.

— Мне, вообще-то, Валюха нужна, брат, — я многозначительно кивнул и подвинул недоумевающего Иваняна плечом. — Где ее комната, покажь.

— В канцэ калидора по правую рюку.

— Спасибо, брат, — я по-свойски похлопал его по плечу и потопал к нужной двери, уворачиваясь от свисавших с потолка мокрых трусов-парашютов неопределённой половой принадлежности, свежепостиранных простыней и прочих колготок. Чуть не запнулся о четырехколесного «Левушку» с узнаваемой зеленой рамой и такими же травянистого цвета шинами, наступил на эмалированный таз, сбил головой со стены висящий на гвозде березовый веник. В общем, шуму наделал знатно.

Чтобы передвигаться по такому коридору, нужна всё-таки сноровка определённая. Наконец, добрался до нужной двери. Хотел постучать, но она оказалась приоткрыта. Оттуда пахнуло «Беломором», сивухой и застарелым перегаром. Не ошибся ли я комнатой? Огляделся. Нет, это действительно последняя дверь направо. Стукнул для проформы три раза и заглянул внутрь.