– Ишь ты, – насмешливо протянул Андрей, сделал глоток и зафыркал: – Пожалела все-таки? Губу обжег!

– Это тебе в качестве наказания за ехидство, дорогой друг Андрюша.

– Я вот что подумал. – Он почесал затылок. – А давай-ка я к Дееву съезжу. Так честно и скажу: покажи, мол, архив покойного папаши, имею интерес.

– На основании чего же такой интерес?

– Как? На основании того, что убитая гражданка Стрелкова с непонятной целью посещала господина журналиста и интересовалась, между прочим, этим самым архивом. Так не случилось ли между означенными гражданами какого-то недопонимания, в ходе которого, так сказать, господин Деев осерчал, ну и того-с…

– Погоди, не части! – поморщилась Лена. – Чушь какую-то ты придумал, если честно.

– Это ты знаешь, что чушь. А вот гражданин Деев вполне может и купиться. Как показывает практика, самый глупый план всегда оказывается самым результативным.

Лена не разделяла его уверенности, но спорить не было сил.

– Делать нечего – съезди, – пожав плечами, разрешила она.

– Ты мне потом еще спасибо скажешь, гарантирую, – заверил Паровозников.

– Посмотрим.

– Может, вечерком в кафешку или просто погуляем? Ты как? – вдруг спросил он, отставляя чашку.

Лена удивленно посмотрела на него, не понимая, шутит он или говорит серьезно.

– Это с чего вдруг? – поинтересовалась она.

– А почему бы и нет? Приятно провести вечер после рабочего дня в компании умной и интересной женщины.

– Паровозников, да ты свидание мне назначаешь, что ли? – рассмеялась Лена, и он серьезно подтвердил:

– Назначаю. Так пойдешь?

– Уж извини, друг, но вынуждена отказаться. Во-первых, у меня есть мужчина, как ты помнишь. А во-вторых, на вечер у меня другие планы. Ты меня прости, ладно?

– Хм, и кто же это перешел мне дорогу?

– Зампрокурора Шмелев, – с улыбкой ответила она.

– Да он тебе в отцы годится!

– Я люблю мужчин постарше.

– Погоди, ты что это серьезно? – вздернул брови Андрей.

– Абсолютно.

– Да, вы тут даете, в прокуратуре своей… Семеныч же женат.

– И что?

– Ленка, ты меня дуришь где-то, а я не могу понять, где именно.

– Да успокойся. Конечно, никакого свидания у нас со Шмелевым нет. Зато он обещал мне кое-какие свои записи дать по делу об убийстве Хана. Вот за этим я и планирую вечер скоротать. – Лена наконец сжалилась над страдающим другом.

Андрей откинулся на спинку стула и раскатисто захохотал:

– Вон в чем дело! Старый черт решил тебе свои нетленки подсунуть? Зря согласилась.

– Почему это?

– Да ваш Семеныч, говорят, всю жизнь мечтал писателем заделаться, только никак времени найти не мог. Хотя какие-то истории регулярно пописывал. На реальном, так сказать, материале.

– Вот и отлично, может, пригодится.

– Ага, оценишь слог и владение стилем. Еще приятелю своему Голицыну потом подкинь – может, ему что сойдет.

– Злой ты. А вдруг там все не так плохо.

– Ну-ну, – ухмыльнулся Андрей, вставая. – Ладно, потом расскажешь, а я пойду. Мне еще к Дееву ехать.

Паровозников удалился, оставив на столе немытую чашку, и Лена недовольно поморщилась – придется идти в туалет на другом конце этажа. Настоящий друг, чего уж. Кстати, надо расставить все точки над i, иначе приглашения на ужин будут валиться как из драного мешка, а роман с Паровозниковым – это совершенно не то, о чем она мечтает.

Остаток дня прошел за разбором мелочей, которых всегда хватает. В начале седьмого зазвонил внутренний телефон, и Шмелев напомнил, что она обещала зайти.

– Да-да, Николай Семенович, я сейчас закончу и зайду. Простите, засиделась с бумагами.

– Не спеши, я дежурю.

Неспешно двигаясь в многокилометровой пробке в сторону дома, Лена то и дело поглядывала на лежащий рядом пакет. В этом пакете Шмелев вручил ей три толстые тетради. Не покидало чувство, что именно там, на этих страницах в клетку, испещренных мелкими буквами, разгадка того, что случилось с семьей Стрелковых.

Дома, словно нарочно оттягивая удовольствие, Лена не бросилась сразу на кровать, а заставила себя приготовить ужин, заварить свежий чай, принять душ и только после этого, облачившись в уютную мягкую пижаму, открыла первую страницу.

Из коричневой тетради Николая Шмелева

Игорь Шанеев на первый взгляд ничем не отличался от соседей. Жил тихо и довольно скромно, работал на автозаводе в отделе сбыта, часто ездил в командировки. Светлана, его красавица-жена, не работала. Она только окончила институт и хотела немного отдохнуть от учебы. Игорь не возражал. Светлану он любил, в меру возможностей баловал, понимая, что женская красота нуждается в подобающем обрамлении. У Светочки была дефицитная по тем временам монгольская дубленка нежно-кофейного цвета и кубанка из каракуля, которую она носила чуть набок. В ушах поблескивали крошечные, но все-таки настоящие бриллианты – подарок Игоря к свадьбе. Все это не вызывало у соседей ни зависти, ни ненависти: Светочка была девушкой простой и доброй, заразительно смеялась и никогда никому слова грубого не сказала. Своими дефицитными и недешевыми вещами не кичилась, на соседей свысока не смотрела. Этого было достаточно, чтобы в доме ее любили.

И только когда Игорь вдруг перевез молодую супругу в загородный двухэтажный дом, купил ей машину и впервые вывез отдыхать куда-то за границу, соседи стали задумываться, откуда у скромного работника автозавода такие средства.

Все было довольно просто. Оборотистый Игорь сумел сколотить крепкую организацию, занимающуюся сбытом заводской продукции налево.

Наступали странные времена. Все казалось шатким и временным, каждый, кто мог, старался что-то урвать, унести, утащить. Каждый стремился выжить. А кто-то хотел не просто выжить, а жить хорошо, не отказывая себе ни в чем. С телевизионных экранов во всю пасть зевала огромная кавказская овчарка Алиса в рекламе крупнейшей биржи. Улыбались длинноногие красотки в коронах королев красоты. Мелькали бритые наголо мужчины в малиновых пиджаках. Артисты прославляли инвестиционные компании и плодящиеся как грибы банки. Игорь Шанеев тоже хотел урвать свой куш. Но у него было главное – он знал, как это сделать.

Лена сняла очки – глаза заболели от напряжения, все-таки разбирать мелкий почерк Шмелева оказалось довольно трудно. Пока ничего интересного для дела в записках не обнаружилось, но читать было довольно любопытно. Она бросила взгляд на часы и с удивлением заметила, что уже глубокая ночь.

«Вот, а Андрюха ерничал. Определенно, у Шмелева талант», – подумала она и потянулась за телефоном. На дисплее светилось семь пропущенных от Кольцова, и Лена поняла, что зачиталась настолько, что не слышала ничего. Никита, понятное дело, разозлился, а перезванивать сейчас, в третьем часу ночи, уже бессмысленно: он всегда отключает телефон на ночь.