— Я сказала, что отплачу тебе, если мне когда-нибудь представится такая возможность. Так я и поступила. Но ты платишь и за то, что мне сделал отец Джинкс. Он пообещал жениться на мне, а сам сбежал с другой и оставил мне Джинкс. Ты умный человек, Кимон, но тебя обманули… — Пара больших шагов, и расстояния между ними как не бывало. Он так яростно сжал ее руки, что она вскрикнула. — Не надо… я…

Она вновь замолчала и вздрогнула, в панике едва не выложив всю правду. Но вовремя остановилась. Если расскажет правду, то не только не получит долгожданного удовлетворения, но и не сможет держать Кимона на расстоянии, что еще важнее, особенно для девушки с высокими идеалами Элейн. Она фактически станет его подругой для подушки, нужной только благодаря его желанию. Нет, повторила себе Элейн, она не Эстелла. Поэтому стойко держалась, зная, что ужасная сцена скоро закончится.

— Обманули, вот как? — Он безжалостно сжал ей руку еще сильнее. — Да, я это признаю. Но, клянусь богом, ты пожалеешь!

Он начал трясти ее с видом дикаря, но не принял во внимание Джинкс. Девочка была сбита с толку, у нее по щекам текли две большие слезы. Она пробежала через комнату и начала изо всех сил бить Кимона по лодыжкам. Джинкс вонзила ногти в его широкие брюки и попыталась укусить его через ткань.

— Оставь мою мамочку в покое! — закричала она, не сумев его укусить. — Ты получишь по голове, если ее не отпустишь. Отпусти ее! Ты свинья, я тебя ненавижу…

— Джинкс! Прекрати! — Голос Элейн задрожал. Освободившись, она стояла, уставившись на Джинкс, которая все еще била Кимона по лодыжкам. Он схватил Джинкс. Ему пришлось вырвать свои брюки у нее из рук.

— Ты… соплячка! — воскликнул он, наконец отстранив от себя храбрую малышку, которая до сих пор била по пустоте изо всех сил.

— Это моя мамочка, и я за нее заступаюсь! Ты получишь по…

— Хватит, Джинкс. — Элейн почти шептала. От страха она плохо себя чувствовала, сердце бешено колотилось. Но все скоро закончится. Именно такой сцены она и ждала. Приготовилась к ней. Через пять минут Кимон оставит ее и Джинкс, а потом пойдет своей дорогой и больше ее не побеспокоит. — Ты не должна произносить такие слова… — Элейн замолчала. У нее на глазах выступили слезы, когда она увидела, что девочка жалобно плачет и смотрит на человека, который держит ее очень крепко, но не так безжалостно, как совсем недавно держал Элейн.

— Мамочка с-сказала, что у меня н-новый п-па-почка и что он… он, может быть, разрешит мне сесть к н-нему на колени, к-как новый папочка Даррила… — Джинкс замолчала, задыхаясь от рыданий. Ее ротик искривился, слезы катились по веснушчатому лицу. Она подняла маленький кулачок к вздернутому носику, потому что из него потекло. — Я д-думала, что ты будешь мне х-хорошим папочкой. — Ее рот снова искривился, она изумленно покачала головой, с недоверием разглядывая его лицо. — Я так долго ждала, с тех пор как мамочка рассказала мне о тебе… это было ужасно… ждать. А ты сначала выглядел милым… но почему ты стал трясти мою мамочку? Ты сделал ей больно! — яростно закричала Джинкс, снова начиная лягаться изо всех сил. Но ей не удалось ударить по ногам захватившего ее в плен человека. — Я тебя убью, если ты снова до нее дотронешься! И укушу тебя за руки…

— Джинкс!

Но Джинкс остановил не голос Элейн. Ее сильно шлепнули по ноге. Когда Джинкс отпустили, она села на пол и уставилась на красный след, появляющийся прямо на глазах. Ошеломленная непривычным обращением, она спустя некоторое время подняла голову и всмотрелась в Кимона.

— Это только потому, что ты больше меня! — вскипела она. Ее рот стал круглым и маленьким, как всегда происходило в минуты ярости. — Но ты подожди, я подрасту! Когда я стану взрослой, я убью тебя за то, что ты обидел мою мамочку! — Джинкс провела по глазам пальчиками, высунула розовый язык и слизнула слезы возле рта. — Мамочка, я не хочу здесь оставаться.

Джинкс встала, подошла к Элейн и вцепилась в ее юбку, прижавшись к ней влажным лицом.

— Давай вернемся домой. Пожалуйста, мамочка. Я хочу вернуться обратно к себе домой.

— Мы не можем это сделать, милая. — Элейн обняла ее, не смея встретиться взглядом с мужем. — Это единственный дом, который теперь у нас есть, и мы должны остаться здесь…

— Должны? — резко спросил Кимон. Его лицо слегка побледнело, а рука сжималась и разжималась, будто освобождая его от невыносимой внутренней боли. — Может быть, так думаешь ты, но не я. Ни ты, ни эта твоя необузданная соплячка не останетесь в моем доме. Вы уедете, как только я смогу это устроить!

Но, конечно, эту угрозу Кимон произнес сгоряча и не стал приводить ее в исполнение. Он был женат. Шел день за днем, и вскоре стало ясно — Кимон не собирается исправлять свою ошибку. И, как предполагала Элейн, он пошел своей дорогой и больше ее не беспокоил. Муж часто уезжал из дома на неделю или дольше. Тогда Элейн пребывала в относительном спокойствии. Ей доставляла удовольствие Джинкс. Та с детской жизнерадостностью вскоре забыла обидную сцену, которая, благодаря ее вмешательству, оказалась далеко не такой ужасной, как ожидала Элейн.

Элейн и думать не хотела о том, что мог бы сделать с ней Кимон, если бы они тогда остались наедине. Позже она подумала, что он чуть не убил ее. Это пришло ей в голову, когда она уложила Джинкс спать, а сама вышла на террасу и, к собственному смятению, обнаружила там своего мужа. Он смотрел на темные очертания крепости, тюрьмы, куда намеревался заключить Эстеллу. Его профиль показался Элейн чуть ли не дьявольским, а когда Кимон обернулся, почувствовав ее присутствие, его лицо превратилось в маску ненависти, при виде которой у Элейн по спине побежали мурашки.

Она повернулась к выходу, но он велел остановиться. Элейн неохотно шагнула к Кимону и застыла поблизости. Ее сердце колотилось и болело, потому что сегодняшняя ночь напомнила ей ночи на корабле. С высоты небес круглая луна освещала море, украшая его сверкающими серебряными звездами, которые были гораздо ярче звезд на пурпурном небе. Meltemi, летний пассат, от которого в древнем мире зависел успех судоходства, доносил до них душистый аромат из сада и со склонов холмов. Ветер играл волосами Элейн и освежал ее щеки, холодя и лаская их так же, как на корабле, когда они с Кимоном стояли на палубе рано утром, протанцевав перед этим несколько часов.

— Как у тебя с деньгами? — совершенно неожиданно спросил муж.

— Осталось еще немного из тех, что я получила за мебель, — запинаясь, ответила Элейн.

Как она могла совершить такую ошибку и выйти сюда, на террасу? Обычно ведь точно знала, где сейчас Кимон, а в эту минуту, по ее мнению, он должен был работать у себя в кабинете. Элейн заметила, что там горит свет.

— Я дам тебе денег. Ровно через неделю ко мне на обед придут друзья, и тебе понадобится платье. Поезжай за ним в Гераклион. Дендрас отвезет тебя на машине. — Он помолчал и добавил все так же резко: — Я сообщил всем, что ты вдова. Так что постарайся этого не забыть. Если подведешь меня, клянусь богом, будешь умолять о пощаде. Ты еще не видела меня с худшей стороны.