Поворот головы, видимо, перевесил его и так шаткое равновесие, и он крепче схватился руками за выступающие из скалы камни. И замер, почувствовав необычайную легкость, казалось, он ничего не весил. Это состояние перед полетом, когда ты уже оторвался от земли, но еще не летишь. Еще мгновение, и он полетит тридцать метров вниз на эти камни и водоросли. Правая ладонь отошла от камня на скале, рюкзак потянул вниз, рука опустилась, ремень рюкзака сполз с нее. Альберт успел вытащить руку из-под ремня и схватиться снова за камень. Также быстро освободилась от ремня левая рука. И вот рюкзак ушел вниз, а он почувствовал, спиной почувствовал полет рюкзака с тридцати метров и шлепок об воду. Стало легче. Медленно, на ощупь он пошел вперед. Еще один уступ, еще. Вот уже камень хорошо и твердо высовывается из скалы. Снова небольшая площадка, и с нее начинается тропинка, как новая жизнь.

Если бы тогда чуть-чуть… не было бы его сейчас в живых. Ничего уже тогда для него не было, подумал Альберт. Это жалостливое ощущение и отстраненность от мира сего на некоторое время полностью захватили его внимание.

Как только утром Виктор пришел на работу, он позвонил своим знакомым историкам, которые изучали белую эмиграцию. Один из них уже рассказывал ему о Шкляро-ве, когда он связывался с ним по просьбе Дока. У него в картотеке был Шкляров А.П., филолог из университета в Санкт-Петербурге (Петрограде). Участник Первой мировой войны. Затем в эмиграции. Виктор все это уже раньше пе ресказал Доку.

Сейчас Виктор снова с ним связался и спросил, печатал ли Шкляров что-нибудь про Византию. Историк повторил, что никаких публикаций у него нет. Правда, был скандал с его переводом книги о Византии, весь небольшой тираж которой сожгли. Видимо, немецкие цензоры нашли какую-то крамолу. Или кто-то на него очень сильно обиделся. А может, сам автор сжег его. Причина неизвестна. Ка кая-то темная история.

Тогда Виктор не узнал название этой уничтоженной книги. Историк его не знал. Уничтожена, значит, нет публикации, так он решил. Сейчас же он стал рыться в своих бумагах. Он отыскал в имеющихся у него эмигрантских каталогах три книги об истории Византии этого периода. Но ближе всего было название «Гибель империи ромеев». Автор – монах Григорий. Издана в Берлине в 1923 году. Но самое важное – напротив этого издания стояла пометка «тираж уничтожен». Это, видимо, и есть книга Шклярова. Все совпадает. Теперь Виктор знал уже достаточно, чтобы сказать о книге Альберту или Доку. Виктор решил, что лучше сказать сначала Альберту. Но о том, что тираж уничтожен, он ему не скажет. Пусть ищет.

Альберт снова вернулся к продолжению легенды.

Успех сопутствовал Ю несколько лет. Он купил себе дом и женился на молодой красивой девушке. Стал часто участвовать в пи рушках, где хвалили его и его картины.

Ю считал, что познал все премудрости искусства рисования и все реже писал картины.

Как-то раз в дом к нему пришел весь седой истощавший стран ник в заношенной одежде с котомкой за спиной и спросил Ю. Его встретила молодая жена, которая ждала дорогих гостей. Она увидела пришельца и, сунув ему кусок черствого хлеба, отправила восвояси. Старик успел оставить на пороге записку. Ю нашел ее позднее и прочитал: «Картину с волной нарисовал я». Он попытался найти старика, но никто не знал, куда он делся.

Прошло время, и у Ю начались проблемы с заработком. Дом, друзья и молодая жена требовали много денег, а его картины пере стали покупать. Говорили, что они не такие уж хорошие. Что он не вырисовывает детали. Затем, что картины его плохие, а хорошие рисует художник в соседнем городе. Деньги у Ю стали катастрофически уменьшаться. Молодая жена не смирилась и ушла от него к своим родным. В конце концов, Ю пришлось продать свой дом и по селиться в маленькой хижине.

Первое время Ю страдал от потерь, затем стал думать о при чинах произошедшего с ним. Он винил себя за то, что потерял путь и перестал работать. Он опять стал много рисовать, но картины, которые раньше нравились всем, теперь не представляли интереса. Почему?

Ю задумался, отчего та или иная картина нравится людям. По чему сегодня нравится одна картина, а завтра другая, над которой раньше смеялись или не замечали? Почему меняются мнения людей о прекрасном?

Он вспомнил про своего старого учителя, его совет очень был ему сейчас нужен. Его мучила совесть за поступок жены. Он провел много времени, размышляя об этом, и решил, что все неприятности и беды людей происходят оттого, что они не знают и не придерживаются правильного пути жизни.

Ю решил сам разобраться с этим вопросом. Он познакомился с ученым знатоком законов, который жил уединенно на краю поселения. У него было много свитков книг, и он разрешил Ю пользоваться ими.

День и ночь он стал читать книги о том, как следует жить людям. Каждая книга убеждала его в чем-то своем. Он соглашался с ней, считал ее очень правильной. Затем читал другую и тоже верил ей. И так он, прочитав десяток книг, пришел к выводу: все правы по-своему. Но должна же быть главная правда?

Ю стал сравнивать учения между собой и обнаружил, что они ведут себя как капризные дети. Каждая старалась доказать, что она самая правильная, лягнуть другую и принизить ее значение. Сравнил два десятка учений разных философов между собой. Одна критиковала другую, та следующую, и так доходили до первой. Круг замыкался. Никому не было дано остаться главной и правильной.

Почему не может быть устойчивого, абсолютного знания, та кого, чтобы каждое поколение как бы по кирпичику закладывало в это здание единой теории? И оно бы росло и росло, стремясь только вверх. Получается несколько другая картина. Одна идея сменяется прямо противоположной и пытается не оставить от своей соперницы камня на камне. Затем она сама уходит со сцены и пре вращается в смешную попытку, а то и глупость в глазах нового поколения.

Альберт улыбнулся, ему это напомнило признания одного из очевидцев событий 1917 года, который, на вопрос молодого комсомольца: «А почему ты не примкнул к большевикам во время революции? Ты бы сейчас знаешь где был?», ответил: «Знаешь, сынок, каждый по-своему был прав». Можно себе представить недоумение спрашивающего карьериста в то время, когда единственно верной была многократно переписываемая история одной выжившей в круговороте революций в России партии. «Да, все становится понятным, если заглядываешь в конец книги», – подумал Альберт.

Ю продолжал искать ответ на своей вопрос и заинтересовался историей популярного в то время учения, проповедавшего идею пра вильной жизни, уважения семьи, общины и государства. После тщательного ее изучения он с удивлением узнал, что она является только внучкой идеи, которая была известна намного раньше. То есть это уже повзрослевшая или переросшая себя идея.

Начал искать дальше, где же все-таки первооснова всех идей, заглянул в глубь истории, потратил много времени и опять нашел только подтверждение того, что одно учение заменялось другим, а последнее, пройдя несколько этапов, первым. Опять круг, который препятствовал или оградил Ю от познания истинной идеи.