– Каждый отвечает за себя, – не выдержал Альберт. Его поразила такая жесткая зависимость судьбы от предков. Док посмотрел на него в упор. Потом продолжил с той же точки рассуждений. Альберт понял, что Док не слушает собеседника.

– Нет, это не фатализм. В сегодняшнем дне есть вчерашний, и в каждом человеке тоже. И завтрашний. Таков путь истории. Потому что случайное в мире может быть только для не «читающего» мир или не понимающего его. Для открытых глаз нет ничего случайного.

– Но путь добра и зла не известен людям, – откликнулся Альберт, вспомнив известное библейское сказание. Ему хотелось немного сбить менторский монолог Дока. С другой стороны, в свое время он задумывался над этим вопросом, и ему хотелось услышать, что Док по этому поводу думает.

– Потому что добро и зло имеют значение только для сегодняшнего дня, и не для всех времен они значат одно и то же. Меняется мир, и мы меняемся вместе с ним. И наше понимание добра и зла все время меняется. А человек, как лошадь с зашоренными глазами, видит только то, что ему показывают. Другой вопрос – а кто нам мешает хорошо и правильно жить? В соответствии с нашим пониманием добра и зла. Древний, как мир, вопрос. Люди почему-то считают, что всегда должен быть список лиц, большой или не очень, освободившись от которых, они станут жить хорошо. Наивные, простые и озлобленные люди во гневе бросают взгляд по сторонам. Вот он, нет он, и этот тоже. И глаза загораются, и они иступлено кричат – наказать, наказать его беспощадно. На плаху его. Они еще отговариваются, они не виноваты? Да что тут слушать, и так все ясно. Кончай его….

Видно было, что Док с его чуть орлиным носом при этих словах вошел в роль Савонаролы, священника и диктатора Флоренции. Он немного успокоился, сделал небольшой глоток коньяку и продолжил.

– И это в истории было. Было и протрезвление, и потухали глаза, и виновато оглядывались они вокруг. Ну и что, ведь ничего не изменишь. Стало еще хуже. Значит, не он виноват. Но мне же на него показали. Да, на него мне наговорили. Ведь я не мог этого проверить, я не мог такому человеку не поверить. Да, жалко. Он был не самым плохим из них. И вдруг вспоминают, что он сделал и что-то хорошее. Что он говорил по этому и другому поводу. Да, ошибка. И это было не раз.

Док сел в кресло и поставил бокал на столик. Взял в руки книгу и листая ее сказал:

– Выиг рыв ают не люд и, а и деи. Вот в чем секрет. Только будущая идея входит в мир через черный вход. Парадный вход для нее накрепко закрыт большими висячими замками и перекладинами. От нее все отмахиваются. Она рождается в головах отчаянных плохо одетых людей с горящими глазами, которые говорят очень много и долго. И у них в речах начинают звенеть звуки, как на измученной скрипке, которые получают отклик в душах других людей. И вот со временем они уже отбрасывают шелуху, говорят более ясно о том, что людям хочется слышать. От частого повторения, все наносное отлетает. Они сами убеждаются в важности и необходимости того, что они предлагают. Но отчаянные иногда превращаются в отчаивавшихся. Нет дороги для новой идеи, кроме карцеров, плетей и нищеты. – И уже в совсем спокойном тоне произнес: – Она старается переодеться в приличные одежды. Но ее все равно не принимают. Что-то в ней есть такого, что власть имущие видят в ней опасность. От нее дурно пахнет, говорят одни. В ней есть что-то, но… Она дурно пахнет, – еще раз с ударением произнес он.

Альберт заворожено слушал монолог Дока. Он, наконец, остановился и задумался. Пауза длилась недолго. Видно было, что Док разрядился, как батарейка, и успокоился. Настороженно посмотрел на Альберта.

– Я все-таки считаю, что человек должен быть верен своей идее, своим принципам и предкам всю жизнь. А не колебаться вместе с генеральной линией, – собрался с мыслями Альберт, пытаясь освободиться от роли слушателя увлеченного логикой рассказчика.

– Мы предлагаем такую идею, за которую можно держаться. Но которая не затягивается на шее. Приходите к нам на мероприятия клуба, будет много интересного.

Уже прощаясь Док сказал:

– Меня эта книга тоже заинтересовала. Она мне не попадалась. Действительно редкое издание. Насколько она ценна для вас?

– Она память о деде.

– Могли бы вы мне показать целую книгу, когда найдете?

– Конечно.

– Давайте договоримся. У меня как профессионала-историка остались связи в кругах, занимающихся Византией. Думаю, они помогут мне. Сергей сделает сейчас копию с вашей книги. Кроме того поиск потребует времени и денег. Наш клуб может взять на себя все ваши расходы. Даже транспортные, если куда-то нужно будет ехать.

– Заранее благодарен. Я бы не хотел обременять вас какими-то расходами.

– Для нашего клуба это сущая ерунда. У меня просто еще сохранился личный интерес любителя исторический книг. Единственная просьба. Если что-нибудь про нее узнаете сами, звоните.

– Не проблема.

Еще долго, пока Альберт ехал домой, в голове прокручивалась речь Дока. Она запомнилась ему четко, слово в слово.

* * *

Просматривая копию после ухода Альберта, Док остановился на упоминании о книге императора, которую автор спас от турков во время грабежа Константинополя. Он наткнулся на очень знакомую фразу. Это ведь слово в слово фраза из текста Шклярова: «Перемены никто не в силах остановить. Твои страдания и радости уже много раз испытали. Только другие люди, твои предки до тебя. В другие времена. Не одно поколение, а тысячи тысяч их поколений. Те же самые чувства страдания и радости, потери и приобретения, любви и ненависти». Самое интересное, что этот текст присутствовал в книге в приложении. На нее была ссылка.

Неужели это текст Шклярова? Он ведь подозревал, что Шкляров обязательно его напечатает. Док в свое время потратил немало времени, чтобы найти его следы, и когда узнал, что он погиб – успокоился. И вот приходит неизвестный Альберт и показывает копию книги, где может содержаться этот текст. А если он специально не показал ему те страницы, где текст напечатан. И все знает насчет «Пути перемен»? Тогда поиск книги только предлог? И дело принимает серьезный оборот.

Ну и что? – пришла спасительная мысль. Это только предположение, что там содержится весь текст. Может, это другая книга? Может, только цитируемый фрагмент?

Док даже не заметил, как подошла Раиса. Она мягко, в свойственной ей манере, стала уверять Дока, что Альберт человек вдовы. Та сейчас прилагает усилия по внедрению в его окружение своих людей. Он пришел от нее.

Уж она-то в людях разбирается. Ей подсказывает интуиция, книга только повод. И книгу они нашли, соответствующую интересам Дока. Ведь он занимался Византией. Они про него все изучили.

Док рассеяно смотрел на Раису. Она, почувствовав, что он думает о чем-то другом, ушла.

Оставшись один, Док стал лихорадочно соображать, действительно ли Альберт пришел от вдовы? А эта книга была у нее, и ему показывают только оторванную часть? Чтобы напугать. А у них осталась остальная часть с текстом Шклярова. Тогда вдова решила его шантажировать по поводу «Пути перемен». Это меняло дело. Она собирается взять его за горло. И разрушать его бизнес.