– А я нет? – завелся Георгий Глебович, даже с места вскочил и стал ходить. – Я не заинтересован? Камилла моя дочь, а ты отец моего внука. Хорошо, допустим, ты приклеишься к бороде, что дальше?

– Хочу поговорить с коллегами жены, с подругами, они должны знать, с кем у нее были трения. Возможно, придется последить за кем-то…

– Следить будут профессионалы, как и опросы вести, – категорично рявкнул Георгий Глебович. – Возражения не принимаются! А ты не думаешь, что подружки твоей жены сдадут тебя сразу же, нет? Пойдет варить кофеек, а сама позвонит в полицию… Стоп! Телефон подайте.

Камилла подхватилась и принесла звонившую трубку, взглянув на дисплей, Георгий Глебович поднял руку, мол, всем молчать, хотя и так молчали, включил громкую связь и положил смартфон на стол:

– Доброго здоровья, Спартак Маратович. Чем порадуешь?

– Знаешь, порадую, – обнадеживающе сказал Будаев из трубки. – Дело по двойному убийству Лукьяновой и Пешкова попало к Терехову Павлу Игоревичу. Всего за год у него сформировалась своя команда после двух громких дел, которые вряд ли кто в нашем городе смог бы раскрыть. В нашей системе не принято иметь постоянных оперативников, это же не частная лавочка, кого пришлют, с теми и работай. Но Терехову разрешили взять тех ребят, с кем он сработался. Я с ними хорошо знаком со всеми, они спасли меня от смерти. Да-да, этим ребятам я обязан жизнью. К чему это говорю… Терехову можешь довериться полностью, он редкой порядочности человек, интеллигент – в нашей системе это нонсенс, я как профи тебе говорю. И ребята его классные парни, резкие, иногда категоричные, но человеческое начало в них сохранилось, поэтому повторяю: не бойся их. Уговариваю тебя по одной причине, чтобы ты не наделал глупостей, обычно они плохо заканчиваются. Слышишь?

– Слышу, слышу, – ответил Георгий Глебович.

– Надеюсь, не только слышишь, но и услышал. И последнее… Если ты в беседе со мной скрыл что-то о той женщине и ее дочери, от Терехова ничего не скрывай, ребята все равно узнают правду. Они так устроены – докапываются до сердцевины. Ну, вот и все новости. Пока.

Усевшись на место, Георгий Глебович отключил пикающий телефон, потом переводил взгляд то на Камиллу, то на Платона. Дочь и не собиралась высказывать свое отношение к информации Будаева, на удивление она не рвется к лидирующей роли и перекладывает все заботы на плечи мужчин. Разумно. А Платон… по молчанию и мрачному лицу, Георгий Глебович определил его настроение:

– Платон, ты против, чтобы я обратился к следователю, но стесняешься сказать мне об этом, правильно?

– Привезите бороду с усами, – не ответил прямо тот.

Георгий Глебович понял, закивал, тем самым обещая выполнить просьбу, в это время вошел с подносом Марк и замер, вытаращив глаза:

– Вы не съели суп? Как же так?

– Наконец ко мне пришло второе блюдо, – возрадовался Глеб Егорович. – Мне сначала неси, я самый голодный.

– Марк, прости, мы заговорились… проблемы решали, – извинился Георгий Глебович. – А ты разогрей, мы съедим, верно?

– Конечно, – согласилась Камилла.

– Вкус не тот будет, – обиженно бурчал Марк, расставляя тарелки. – Сначала надо пообедать, проблемы решаются с максимально положительным результатом после вкусной еды.

– Это что-с? – подавшись от тарелки с красиво уложенными кусками, залитыми соусом, спросил Глеб Егорович.

– Запеченная рыба с гарниром из цветной капусты, – буркнул Марк, ставя тарелку перед Камиллой. – Остальным свиные отбивные моей рецептуры.

– Но я не люблю рыбу! – возмутился Глеб Егорович. – И капусту. Тем более цветную. Гошка, меня в твоем доме эта рыжая морда решила уморить.

– Папа, Марику твое меню нарисовал доктор, претензии к нему, – парировал Георгий Глебович.

Камилла, поглядывая в сторону деда, ковыряющего вилкой кусочки рыбы, улыбнулась первый раз за все время, что живет у отца, отчего повеселел и Георгий Глебович. Какой кошмар, он чувствовал себя почти счастливым!

Ляля ходила от стены к стене…

…приложив трубку к уху и бросая взгляды на Ирэну, умостившую свою безобразную задницу на эксклюзивный стул и листавшую журнал, будто ей все до фени. Абонент не отвечал, опустив руку, она сказала, подавив раздражение:

– Пересядь на другой стул.

– А чего?

– А того! – все же огрызнулась Ляля. – Его реставрация стоит больше в несколько раз всего, что на тебе надето.

– Но это же стул…

– Пересядь.

Тупице объяснять что-либо – пустая трата времени. Кому-то показалось бы странным: крутая Ляля, еще вчера разносившая в пух и прах всех вокруг вместе с Ирэной, внезапно стала если не кроткой, то сдержанной. Но на все, как говорится, есть свои причины, в сущности, они и руководят людьми, а не люди собой.

Ляля, убедившись, что ленивая корова переместила свою обтянутую дурацкой юбкой немыслимой расцветки задницу на более прочный стул, снова принялась звонить, меряя шагами небольшой кабинет. И снова безрезультатно.

– Не берет трубку, – сказала она.

– Ты звони, звони. Мало ли, может, он в туалете сидит.

– Все сорок минут? Именно столько времени я звоню.

– А понос? – Поймав красноречивый взгляд Ляли, Ирэна пошла на попятную: – Ну, ладно, пусть… пусть в магазин ушел, а трубку дома забыл. Или вчера засиделся с дружбанами и дрыхнет.

– Поезжай к нему и проверь. Если не застанешь, подожди…

– Э, нет, голуба моя, – перебила Ирэна. – Это не к тебе приходил тип и ковырялся в замке…

– Да чего ты паникуешь? Может домушник это был, думал, тебя нет…

– А что у меня брать? – рявкнула Ирэна. – Ты идиотку из себя не строй, не поверю! Ворье в наши сараи не заглядывает, потому что брать у таких, как я, нечего. Даже к тебе вряд ли залезут, хоть и живешь в обычном скворечнике, но что у тебя спереть? Эскизы сраные? Кому они нужны! А вот жизнь…

– Господи, когда ты научишься разговаривать по-человечески?

– А я и есть человек. И все у меня человеческое. Это вы, назвавшие себя элитой, не замечаете ввиду скудоумия своего. Поехать, говоришь? Ладно… – Ирэна встала со стула. – Поехали вместе.

– Но…

– Без но!

Не планировала Ляля ехать в местные фавелы, отвыкла она от нищеты, от запахов дешевой еды, которые льются из покосившихся окон – век бы сюда не заглядывала. Глупость, конечно, но откуда-то из глубины души всплыло чувство опасности, трудно под это чувство подложить логику, потому что нет оснований как бы. Не считать же основанием ночной инцидент у Ирэны! А если ломился к ней бывший хахаль, которому она сделала гадость – разве это нереально? Посмотришь на нее