Героем дня, судя по всему, был Костя Петельников. Варя вряд ли ошиблась бы, предположив, что он рассказывает друзьям об изменениях в личной жизни и о ночи, проведенной в жарких объятиях Муси. В любом случае, расклад был удивительно удачным, и Варя мгновенно поняла, как можно использовать его в собственных целях.

– Очень рада, что удалось застать всю честную компанию, – сказала она деловым тоном, подходя к столику.

– Серьезно? Мы тоже очень рады тебя видеть, – соврал Куперович.

Они все врали, предлагая ей занять свободный стул. Любая женщина казалась им сейчас страшной помехой, поскольку они занимались любимым делом – сплетничали. Только один Макс Юргунов оказался в своем репертуаре – ничего не говорил и мрачно смотрел на Варю.

– А почему вы сидите в гостинице? Гораздо приятнее прогуляться по городу. Здесь столько потрясающих пивных и всяких баров, просто грех торчать на одном месте, – заметила она.

– Мы ждем Валерку Ружейникова, – пояснил Хворобок и коварно добавил: – Хочешь к нам присоединиться?

– Нет, не хочу, – ответила Варя. – Хочу задать важный вопрос. Вчера, когда Тоня вернулась из города и пришла на ужин в красивой юбке, кто-то из вас воскликнул: «О! Оказывается, у нашей Тони есть ноги!» Кто конкретно это был?

– Ты сказала это с такой интонацией, что признаваться совсем не хочется, – пробормотал Хворобок.

– Так это был ты?! – Варя уставилась на Сему, не в силах поверить в то, что Тоня так прогадала.

– А чего такого? – по привычке переспросил Хворобок.

– Это ты сказал про ноги? – продолжала допытываться Варя, отступив на пару шагов и прижав ладонь к груди.

– Да ладно, Варя, – раздался голос Эдика Тавлая. – Это я ляпнул про ноги, а вовсе не Сема. Ну и что такого? Я, может быть, в самом деле был потрясен. – Его лоб внезапно прорезала вертикальная морщина. – Не хочешь же ты сказать, что именно из-за этого Тоня весь вечер прорыдала в номере?!

– Твоей догадливости можно только позавидовать. – Варя оглядела Эдика придирчивым взглядом: как мать, только что нарядившая чадо для выхода в свет.

«Не Аполлон, конечно, – подумала она с сожалением, – но, слава богу, и не Хворобок!»

– Я же не имел в виду ничего плохого, – продолжал оправдываться Эдик. – Вон ребята подтвердят.

Ребята охотно подтвердили, заявив, что женщины – глупые курицы и не умеют отличать комплименты от дружеских подколов.

– Эдик, помнишь, ты тайком от босса уезжал на свадьбу брата куда-то под Саратов? – подбоченившись, спросила Варя.

– И что? – Эдик гордо выпрямился на стуле. Ему было неприятно, что при всех раскрыли его маленький обман.

– Я тебя тогда прикрывала, верно?

– Верно. И я тебе за это страшно признателен.

– И еще ты дважды напивался до галлюцинаций, и я делала за тебя переводы.

– Молоток, Варька! – воскликнул Костя Петельников. – Наш человек, понимаешь мятущуюся мужскую душу!

– К чему это ты припомнила все мои грехи? – поинтересовался Эдик, глядя на Варю с подозрением.

– Хочу, чтобы ты вернул мне должок.

– Ну… Я готов. Никогда не отказываюсь от своих долгов. И что я должен делать?

– Собирайся, мы уходим в город.

– Вот так вот прямо и уходим? – изумился Эдик, оглядев своих приятелей, словно ища у них поддержки.

Поддержать его никто не захотел, поэтому Варя подтвердила:

– Вот так вот прямо. У тебя пять минут на то, чтобы одеться потеплее.

– А что ты будешь с ним делать? – поинтересовался Куперович, сняв свои ужасные очки и принимаясь протирать их ресторанной салфеткой. От салфетки на стеклах оставалась бумажная бархатная пыль.

– Если вы думаете, что я собираюсь его грязно использовать, то вы ошибаетесь. У меня другие планы.

Пока Эдик ходил в номер за дубленкой, Варя разгуливала по холлу и прикидывала, как повести разговор, чтобы ничего не испортить. Она боялась оповещать Тавлая о страстной Тониной влюбленности. Мужчине можно говорить в лоб о любви только в двух случаях – если ты уверена, что он тоже тебя любит, или если ты юная длинноногая блондинка. А уж говорить не о себе, а о подруге – вообще гиблое дело.

Так что подобраться к Эдику нужно было незаметно. И как только они очутились на улице, Варя принялась рыть окопы.

– Как ты провел вчерашний день? – небрежно спросила она, хозяйским жестом взяв своего спутника под руку.

Она никогда не кокетничала с мужчинами, а умела сразу завязать с ними дружеские отношения. В конторе все относились к ней по-приятельски. Кроме Ружейникова, разумеется.

– Сначала мы с Семой слонялись по центральным улицам, пили пиво, ели сосиски в булочках, а потом я покупал подарки.

– Кому? – тотчас поинтересовалась Варя.

– Какой-то у тебя прокурорский тон, – покосился на нее Эдик. – Маме и сестрам, а что?

– Хм. Тогда ладно. Надеюсь, у тебя нет девушки?

– А ты что, претендуешь? – Улыбкой Эдика можно было украсить любой рекламный плакат – такой она была лучезарной.

То есть он точно знал, что Варя не претендует, и чувствовал себя в полной безопасности.

Они влились в толпу туристов и шли вместе с общим потоком, вдыхая сумасшедшие запахи отгремевшего Рождества – корицы и апельсиновой цедры. Повсюду варили глинтвейн, и люди держали в руках нарядные кружки, отхлебывали горячий напиток и блаженно закрывали глаза. На морозе он казался особенно вкусным. У Эдика было хорошее настроение, и Варя очень боялась испортить его неосторожным словом.

– Просто мне странно, что ты до сих пор не женился.

– Не обязательно жениться, чтобы быть счастливым.

Варя насупилась. Она вдруг подумала, что Эдик может относиться к тому типу мужчин, которых она не любила всей душой. Эти мужчины были успешны, умны, приятны в общении, они заводили романы, но брать на себя ответственность не желали ни за какие коврижки, и жили с мамами, наслаждаясь уютным чистым домом, горячими обедами и отсутствием критики.

– Ты живешь с мамой? – сурово спросила она.

– Нет, мне повезло решить квартирный вопрос. Я живу один.

– И ты свободен? – продолжала допытываться Варя. – Это даже странно. В наш век тотального дефицита холостяков…

– Ну, я не всегда свободен, – живо откликнулся Эдик. – Просто сейчас такой момент. Я называю его «пересменок».

Они тоже купили себе по кружке глинтвейна и остановились поглазеть на молодежь, которая каталась на коньках.

– А тебе кто-нибудь нравится? – Варя почувствовала, как горячее вино растекается по каждой жилочке, согревая ноги, руки и даже нос.

– Варь, к чему эти вопросы? – не выдержал, наконец, Эдик.