он увидел себя в Летнем саду, на самом его краю – рядом с Лебяжьей канавкой. Место любимое, знакомое. Впереди – Михайловский замок, позади – Нева. Но при этом во сне ландшафт не совсем такой, как на самом деле. В видении канавка будто ничем от Летнего сада не огорожена, и спуск к ней не пологий, как в жизни, а обрывается разом, круто, и прямо вдоль этого обрыва идет асфальтовая дорожка, по которой прогуливаются люди. И он, Данилов, в одиночестве среди них.

Вдруг навстречу ему идет Козлов. Ровно такой, каким он его запомнил по встречам двадцать лет назад: крайне самодовольный и самоуверенный субъект с ранними залысинами. И сейчас он шествует как чрезвычайно важная персона – самонадеянности и властности в нем прибавилось на порядок, притом его сопровождают многочисленные официальные лица, которые держат себя с ним крайне подобострастно: ни в коем случае не забегают вперед и ловят каждый взгляд и движение. Однако одет Козлов совершенно не так, как подобает важному бизнюку: на нем пляжные тапочки-сланцы и серый спортивный костюм. И вдруг Данилов замечает, что руки его противника спереди скованы наручниками! Точно так, как двадцать лет назад – Алексей мельком видел! – когда комконовцы во главе с Петренко вели его по коридорам «Пекина». И внутри него вспыхивает радость: значит, Козлова разоблачили и без их участия, он задержан, им с Варей совершенно не придется с ним бороться. Данилов во сне испытал дикое облегчение.

Но в то же время странно: сопровождающие Козлова лица обращаются с ним совсем не так, как с арестованным и разоблаченным субъектом! Напротив, обходятся с преувеличенным лизоблюдством.

Козлов останавливается на берегу канавки, движением плеч сбрасывает с себя спортивную куртку. Под ней оказывается черный блестящий гидрокостюм, который туго обтягивает тренированное тело. Свита верноподданнически в несколько рук подхватывает скинутую куртяшку. И тут до Данилова доходит: ведь это просто шоу на публику, демонстрация потрясающих возможностей Козлова! И, словно в подтверждение этой мысли, на первый план выдвигается съемочная группа, которая принимается фотографировать «спортсмена». Руки его по-прежнему в наручниках, но он, не обращая на это внимания, делает шаг к Лебяжьей канавке, а потом плюхается «солдатиком» в темную невскую воду.

И тут – во сне у Данилова – полностью меняется место действия. То, что он секунду назад видел живьем, теперь наблюдает по телевизору, что прикреплен под потолком на кухне у Варвары. И на экране Алексей видит, как Козлов уходит под воду канавки с головой, а через минуту медленно выныривает: сначала показываются обе его сомкнутые кисти, и, о чудо, они больше ничем не связаны, свободны! Потом воздетые руки появляются из воды на всю длину, и наконец сам Козлов победительно высовывается из канавы – словно дельфин или мастер синхронного плавания – чуть не до пояса! Данилов на кухне у Вари испытывает досаду и тяготу: ничего, значит, не решено, и им еще придется бороться!

Параллельно просмотру он решает приготовить себе кофе и включает капсульную кофеварку – на самом деле у Вари такой нет, она стоит в квартире у Данилова на Рижском проезде, но во сне оказалась чудесным образом перенесена сюда, на Краснопролетарскую. Подставляет чашку, включает кнопку приготовления – но кофе не льется. Он понимает, что забыл положить в кофеварку капсулу, но почему-то решает (такое бывает только во сне!), что и так сойдет, без капсулы. Снова нажимает на кнопку приготовления – и вдруг эта кнопка загорается, но не светом сигнального электрического диода, а натурально, открытым пламенем! Затем вспыхивает весь корпус кофеварки! Данилов отшатывается. Вдруг оказывается, что к аппарату приторочен игрушечный плюшевый медвежонок – старый, затертый – из детства Алексея, который всюду путешествует с ним и теперь украшает их с Варей спальню.

Пылает и кофеварка, и медвежонок. Чувствуется жар, Данилов отпрыгивает. Ощущается сильный запах гари – молодой человек понимает, что этот дух прилетел из действительности, и думает: он возник оттого, что продолжают гореть рязанские леса. Потом (параллельным здравым сюжетом, но все равно не просыпаясь) соображает: «Какие могут быть лесные пожары, уже наступил сентябрь, да и вчера вечером ничем в московском воздухе не пахло!» И запах этот, который доносится до Алексея во сне, не походит на дух от горящего дерева: в нем чувствуется отчетливый, отвратный химический привкус.

Кофеварка и медвежонок пылают вовсю, занимается кухонный стол и подвесные ящики. А в телевизоре, не тронутом огнем, победительный Козлов вылезает из воды питерской канавы на борт невесть откуда взявшегося катера и приветственно машет толпе, которая собралась на берегу Летнего сада и радостно приветствует своего повелителя.

Запах горелого становится все отчетливее, во сне Данилов понимает, что происходит беда, и пытается проснуться. Наконец это ему удается, и он обнаруживает себя валяющимся на диване в Вариной гостиной. За окном совершенно рассвело, а в воздухе густо и отчетливо пахнет ядовитой химической гарью. Больше того! Из-за двери, ведущей в коридор и кухню, тянутся серо-синие язычки дыма!

Данилов вскакивает, бросается в сторону пожара. В прихожей дыма очень много, и он настолько едкий, что молодой человек непроизвольно закашливается. Со стороны кухни несет жаром. Он по инерции делает в том направлении несколько шагов – становятся видны багровые отсветы открытого пламени – однако дым настолько ядовит, что Алексей понимает: он вот-вот может задохнуться.

Надо, в полном соответствии с правилами, срочно вызывать пожарных. Но где его телефон? (Квартирный аппарат они давно, еще перед экспедицией в прошлое, отключили за ненадобностью.) Мобильник он оставил на тумбочке в спальне, рядом со спящей Варварой.

Как она там? Спальня, слава богу, дальше от очага пожара, чем гостиная. Зато входная дверь – ближе к огню. Пламя вот-вот отрежет им путь! Как, спрашивается, выбираться? Он бросается в спальню.

Возлюбленная безмятежно спит, зарывшись в подушки. Разрозовелась от сна. Данилов принимается ее тормошить: «Варя, Варя, вставай, несчастье, пожар! Надо уходить!»

– Боже мой! Какой пожар?! Ты шутишь?

– Кто такими вещами шутит!

Девушка мгновенно вскакивает. Спит она голенькая, и, невзирая на пиковую ситуацию, Данилов успевает заметить, насколько она хороша. Настоящая кустодиевская красавица: высокая, сильная, статная! А запах гари, с отвратительными химическими обертонами, отчетливо слышен теперь и в спальне. Данилов хватается за свой телефон на тумбочке, но понимает, что времени звонить пожарным нет: пора уносить ноги.

Варя накидывает халатик на голое тело.

Или, может, остаться здесь? Закупорить щели в двери, вызвать огнеборцев и ждать, пока они приедут и вызволят их?

Но нет, сидеть и ждать у моря погоды, спасут их или не спасут, совершенно не в его характере. Да и не в Варином тоже. Надо бежать! Но сумеют ли они прорваться сквозь завесу дыма, который заполняет коридор и прихожую и становится все гуще?

Чтобы обезопасить себя, Данилов достает из верхнего ящика трюмо две медицинские маски, которые лежат там со времен эпидемии. Потом хватает вазу с цветами – теми самыми, что он купил вчера у Кузнечного рынка и которые благополучно пережили путешествие в Москву. Выкидывает цветочки, а водой обильно поливает обе маски.

– Надень! – командует Варе. – И будем прорываться через дым на корточках, чтоб не наглотаться!

В своей прошлой жизни, учась на журфаке, он для репортажа провел неделю со столичными пожарными и знал, что самая серьезная угроза при этом бедствии – ядовитый дым, от которого многие жертвы угорают, задыхаются, теряют сознание и не могут найти выход из огненной ловушки.

– Варя, и телефоны положи в карманы халата, мой и свой! А теперь глубоко вдохни и старайся вовсе не дышать!

Сам Данилов в трусах и футболке. Он хватает девушку за руку и бросается в гостиную. Дыма там уже полно. Пересекая комнату, он сначала нагибается в три погибели, а потом и вовсе становится на четвереньки. Варя послушно следует его примеру.

В прихожей дыма столько, что ничего не видать, но Данилов помнит, в какой стороне дверь. По-пластунски он ползет к выходу. Останавливается у тумбочки. Протягивает вверх руку. Там ключи и документы на машину. Во мраке от дыма нащупывает их и забирает с собой. Гарь ест глаза, кусает за щеки и щиплет кожу на лице. Воздух в легких кончается, но Данилов понимает: если вдохнет, это конец, это смерть!

Тут со стороны входной двери раздается дикий трезвон: видать, соседи тоже учуяли