– Нет! Твоего я пока не застукала! Я чужого застукала. А у тебя, как у девушки опытной, спрашиваю, нужно сообщать или нет! Как с тобой тяжело-то! И не посоветоваться даже нормально. – Татьяна взмокла от волнения, ощущая себя сапером-самоучкой на первом разминировании.

– Я тебе не верю. Ты путаешься в показаниях, как жулик, который спер ведро масляной краски, стоит весь в этой краске и бьет себя в грудь, что не брал. Врать тоже надо уметь.

– Сегодня же схожу к твоему мужу и оттуда тебе позвоню! – разъярилась Караваева. – Я вчера у него не была.

– Не ори. Надо сказать. Срочно позвонить ей и сообщить. В подробностях! – жарко начала убеждать ее Валентина, надеясь, что послушная Караваева примет этот совет за руководство к действию.

– Ладно. Сейчас позвоню. Пока.

– Танька, подожди! Как это «пока»? Ты ничего не хочешь мне сказать?

– Про твоего мужа я все выясню завтра и непременно позвоню тебе с подробностями. А сегодня – извини. Нечем мне тебя порадовать!

Раздосадованная Татьяна бросила трубку и стукнула кулаком по столу. Все стало еще более запутанным.

Может, и правда сказать?

Душная ночь натягивала на город сладковатое одеяло летних запахов и звуков. В такие ночи хорошо плакать в одиночестве с подвыванием и надрывом или гулять с любимым, любуясь на звезды.

Совершенно пьяная Юлька сидела на Татьяниной кухне и тихо скулила, жалостливо перебирая подробности своих несчастий.

Она заявилась, когда Татьяна, измученная непосильной психологической дилеммой «говорить – не говорить», решительно плюнула на чужие проблемы и вознамерилась лечь спать. Звонок в дверь застал ее врасплох. Это могла быть соседка или, что еще волнительнее, сосед, могла примчаться с дачи чокнутая Фуфаева, чтобы трясти подругу, как грушу, на предмет получения подробностей про мужа, мог быть кто-то из недавних кавалеров, размечтавшихся о возобновлении отношения. Половина этих вариантов Татьяну категорически не устраивала, так как в прическе топорщились бигуди, физиономию покрывал щедрый слой маски из сметаны и фруктов, а из одежды под руку подвернулся лишь старый халат. Смывать маску было жаль, пачкать маской что-то приличное тоже не хотелось, поэтому она подкралась к двери и басом рыкнула:

– Хто тама?!

В крайнем случае можно было потом сказать, что гуляла… неважно с кем, а дома гостила родственница из Бобруйска.

Из-за дверей донеслись жалобные, судорожные всхлипывания, перешедшие в трагическое бормотание. Голос был женским и знакомым. На пороге стояла трясущаяся, как овечий хвост, Юлька.

– Что случилось? – перепугалась Татьяна, втянув подругу в прихожую. – Ограбили? Умер кто-то? Побили?

Вид у Матвеевой был жалкий и мятый, но выглядела она целой.

Пришлось поить гостью глинтвейном. Спиртное сняло речевую судорогу, и из Юльки посыпались подробности.

Она и сама не могла теперь сформулировать, почему не задумывалась о будущем. Не о будущем вообще, в глобальном и ненужном среднестатистическому человеку смысле, а о своем личном. Нельзя даже сказать, что Юлька была уверена в том, что они с Вадиком поженятся и станут жить долго и счастливо. Она почему-то вообще ничего не планировала. Редко женщина в фантазиях не прочерчивает некую траекторию своих желаний бледным пунктиром. А Юлька не прочертила. Удивительно, она почти месяц умудрялась жить сиюминутным счастьем, не загадывая на завтра. Но дело не в том, что не загадывала. Просто где-то глубоко внутри жила уверенность, что все будет отлично. И сегодня, и завтра, и вообще. А Дима, как досадное недоразумение, как-то рассосется. То есть, конечно, придется приложить усилия, но проблема решится.

Ей хотелось наслаждаться жизнью, и она с радостью это делала, перелетая изо дня в день, как бабочка с цветка на цветок. Юля точно знала, что они с Вадиком будут вместе, потому что обоим этого хочется. А как долго и каким образом – не повод для размышлений. Жизнь, текшая, как мед, внезапно затвердела и дала нежной фее такого пинка, что хрупкое создание летело и кувыркалось до самого города, где и зависло в Татьяниной кухне.

– Юль, давай все по полочкам раскладывать, – вздохнула Таня, уставшая от неконструктивных причитаний. – Главное, ты не успела разбежаться с мужем. Это плюс.

– Да что ты такое говоришь? – захлебнулась негодованием подруга. – Какой муж? Это пройденный этап! Ты знаешь, что такое разбитое сердце? Когда действительно внутри что-то разбивается, и ты слышишь, и боль дикая! И жить не хочется! Это не как у тебя: с тем не вышло, попробую с другим! Это настоящее! Когда никаких других нет! Когда есть только один мужчина на планете, а ты ему не нужна!

– Стоп, Матвеева! Будешь хамить, отправлю тебя обратно Мите посылкой! Не надо намекать на мои неудачи, у меня все получится, потому что я мозг в отличие от некоторых не выключаю. И я тебе точно говорю: на планете еще есть мужики. Я сегодня в метро ехала, там этих подлецов пруд пруди, и ни одна зараза место не уступает. А кто сам не сидит, тот по ногам ходит, локтями толкается, газету тебе чуть ли не на башке расстилает или в зад дипломатом тычет, а ты потом ходишь вся в лиловых синяках, даже на пляже не раздеться. Не нужно тут врать про единственного.

– Не утешай меня, – всхлипнула Юлька. – Не помогает! Ты любила когда-нибудь?

– Каждый раз! Вот гляжу и думаю: наконец-то, нашла единственного! А он как устроит какую-нибудь подлянку, и все. Это, кстати, очень отрезвляет. Разумеется, врачевать твою душевную боль словами, это как простуду градусником лечить – бесполезно. Но поверь на слово – само пройдет. Потому что, если задумаешься, то поймешь, что он подлец.

– Да это просто я дура! Вадик не обещал ничего! Сама размечталась!

– Юль, хорошо, что ты сама понимаешь, что дура. Но Вадик-то подлец все же. Сама посуди. Вот у меня, например, Егор был, помнишь?

Егора Юлька не помнила, поскольку кавалеры у Татьяны менялись, как транзитные пассажиры в аэропорту, но кивнула.

– Представь. Я тебе рассказываю про мужика. Сосед. Свободный, молодой, захотел любви и ласки. Обаял, воспользовался. Я тоже, кстати, как неумная женщина, раскатала губищу, размечталась, а он хотел попользоваться за неимением иного варианта. И кто он после этого?

– Гад, – с трудом посочувствовала ей Юлька, затопленная своими горестями по самую макушку.

– И чем он отличается от твоего соседа по даче?

– Это совершенно другое! – с жаром воскликнула она и даже подскочила на табуретке. – Сравнила! У меня любовь была, а ты просто замуж выйти хотела.

– Да уж, куда нам со свиным-то рылом да в калашный ряд, – усмехнулась Татьяна. – Юль, хватит свои болячки расковыривать. Тебе попался обычный бабник на пару раз переспать. А ты напридумывала любовь какую-то…

– Тань, да я его правда люблю. А он меня нет. Я без него жить не могу и дышать. Хочу заснуть и не проснуться, потому что нет смысла просыпаться, если рядом нет моего Вадика.