Кассандра старалась всю работу выполнять как можно лучше. Полусырое мясо вряд ли можно было считать подходящей едой для двух беременных женщин, и она пыталась разнообразить их меню. Она принимала участие в шитье одежды и пеленок для новорожденного, сама сконструировала люльку. При каждой удобной возможности она делала что-то и для своего будущего ребенка. Из мха индейские женщины готовили постели для малышей, истолченная кора служила присыпкой, а для смазывания кожи малышей заготавливали животный жир.

Усилия Кассандры не остались незамеченными. Однажды Блэк Рейн предложила ей покурить вместе трубку. Кассандра никогда не курила и не хотела привыкать к такому ритуалу, но сейчас это было проявлением дружеского жеста, и отказаться никак нельзя было.

Через некоторое время они стали беседовать о личном по ночам.

— Я родилась на плантации между Бразосом и Веласко, в колонии, основанной Стефаном Стином еще до того, как Техас отделился от Мексики.

Кассандра вздрогнула.

— А ты когда-нибудь слышала о семье Домьер в Дьявольском Лесу?

— Да, о мисс Элоизе и мистере Джине Филиппе. Он всегда был в долгах из-за пристрастия к азартным играм. О них много говорили.

— А о брате Элоизы ты никогда не слышала? Его имя Александр Харт.

— Когда он был на плантации, дела сразу пошли хорошо. Но у этого мистера была своя блажь. Он всегда участвовал в какой-нибудь войне, и мисс Элоиза не могла его удержать дома. А откуда ты знаешь о Дьявольском Лесе?

— Я вышла замуж за Александра Харта, — призналась Кассандра.

— Но ты не похожа на девчонку из тех мест.

— Это произошло, когда он занимался ловлей диких лошадей. Сейчас его уже нет в живых, его убили команчи.

Блэк Рейн вздохнула.

— Они убили и моего мужа.

— Я не знала, что команчи добираются и до тех мест.

— Нет, это произошло не на плантациях. Мы с Джеком сбежали. Нам стало известно, что рабы могут получить свободу, если доберутся до Мексики. А люди говорили, что команчи никогда не убивают рабов.

Мы прошли уже много. Шли по руслу рек, посыпали свои туфли перцем, чтобы нас было трудно выследить. Оказалось, что команчи не делают различий между белыми и черными, когда хотят убить. Единственная разница состоит в том, что им не нужны скальпы черных, потому что они считают, что у черных нет души.

— Блэк Рейн, пожалуйста, прости меня. Я не хотела вызывать у тебя боль таких воспоминаний, да еще перед родами.

Блэк Рейн коснулась руки Кассандры.

— Ничего, Кассандра. Мне сейчас все равно лучше, чем было на плантации.

* * *

Мрачным мартовским днем у Блэк Рейн начались роды. В тот день Брейв был на охоте, и подготовкой условий для роженицы занялись родственники Беар. Они заставили Кассандру вырыть две ямы: одну для роженицы, другую — для приготовления горячей воды. Затем ей пришлось забить в землю два четырехфутовых шеста, за которые могла бы схватиться Блэк Рейн во время потуг. Еще она искала шалфей и готовила горячие угли.

Беар и ее сестра тоже были поблизости, но в их функции входило петь заунывные песни.

Блэк Рейн лежала на своем ложе и тихонько стонала. Время от времени схватки заставляли ее приподняться, и тогда она хваталась за шесты, чтоб хоть как-то облегчить свои мучения.

На лагерь спустилась ночь, а вместе с ней и ужасная гроза. Молнии разрывали ночное небо яркими зигзагами.

— Это плохой признак для рождающегося ребенка, — заявила Беар. — Птица, Несущая Гром очень недовольна.

Интересно, что задумала опять эта женщина? Кассандра почувствовала неладное. Весной часто бывают грозы, и при чем тут ребенок?

Прогремел гром. За ним начались новые вспышки молний. Где-то заржали лошади. Кассандра отбросила полог и увидела, что молния поразила одного из возвращавшихся в лагерь воинов. Сестра Беар закричала.

— Девочка! — объявила, наконец, принимавшая роды Вульф Вумен.

— Это очень плохо! — добавила одна из родственниц хозяйки. — Она родилась в тот момент, когда под стрелами Птицы, Несущей Гром погиб один из наших воинов.

— Она такая тощая и костлявая, что ее лучше сразу же умертвить ради блага Такима, — продолжила Беар.

«Умертвить? — Кассандра услышала плач Блэк Рейн. — Ни за что!» Кассандра выбежала из вигвама и метнулась в самую гущу воинов, товарищ, которых только что был сражен молнией. Дождавшись — паузы между громовыми раскатами, она подняла руки вверх и в момент вспышки очередной молнии, озарившей ее лицо неестественно синим светом, прокричала:

— Эта девочка станет матерью самых великих воинов — Сынов Птицы, Несущей Гром!

Мужчины отпрянули в стороны.

— Что ты сказала, Кассандра? — переспросил Брейв, только что вернувшийся в лагерь.

— У тебя родилась дочь. Ее имя Черная Буря. Она будет матерью самых смелых воинов Такима. Не позволяй трусливым женщинам совершить непоправимое.

Жена вождя мира пошла в жилище Блэк Рейн и вернулась оттуда с ребенком на руках.

— Птица, Несущая Гром улыбнулась тебе, мой сын! — произнесла она и подала ребенка, Брейву.

Взяв девочку, он повернулся к Кассандре.

— Как ты назвала ее? Черная Буря? Хорошее имя. Ты согласен? — он обратился к вождю мира.

— Да, — вождь с любопытством рассматривал Кассандру. — Дух снова говорит через тебя и твоего будущего ребенка.

Кассандра непонимающе смотрела на мужчин.

* * *

— Она бы не осталась в живых, если бы не ты, — сказала Блэк Рейн, передавая ребенка Кассандре. — Ты теперь ее вторая мать.

Кассандра ощутила на сердце необычайную теплоту. Это было впервые с тех пор, как она узнала о смерти Алекса.

— Для служанки это большая честь, — улыбнулась она.

— Неужели ты думаешь, что будешь долго в этой должности? Если Брэйв взял в жены негритянку, не имеющую душу, то с тобой…

— Как это, не имеющую душу? Что такое ты говоришь?

— Их народ верит, что под черной кожей нет души. Но Брейва это мало интересует. Ему нужны рослые сыновья от здоровых жен. А женитьба на пленнице обошлась ему всего в одну лошадь. Так что тебя ждут перемены в жизни.

Перед глазами Кассандры снова возник образ Алекса. Она знала, что не сможет согласиться с предложением военного вождя.

— Почему ты плачешь? — удивилась Блэк Рейн. — Он совсем неплохой муж. Да и Беар сразу поутихнет. Правда, я всегда вспоминаю слова моей мамы: «Там, где мед, там и жало».

Ей стало нестерпимо жарко, когда она узнала в приземистом и уродливом воине своего убийцу. Это был он, тот, который не взял ее скальп, но пригвоздил к земле никой. В сердце поднялась ярость.