Кстати, я, глядя на Наталью Никаноровну испытал чувство отдаленно схожее с ненавистью. Просто… блин. Ладно мне правды не сказали. Но на хрена так себя вести? Подписали меня, по сути, на убийство. Условно, конечно, однако сильно похоже. Охотник за головами и есть. Чего уж там приукрашивать. И моего мнения, между прочим, никто не спросил. А чем эта несчастная тетка, ухитрившаяся сбежать сюда, в Советский Союз, может навредить? Да хрен с ней. Пусть доживает. Если она смогла, значит есть в этом что-то.

А вот на Настю злиться все равно не мог. Только бабка бесила одним своим видом.

— Я не пойду никуда… — Рената Никитична затрясла головой, а затем попятилась к дереву, росшему сзади. Будто оно могло ее защитить. Споткнулась о ту самую лавочку, на которой только что сидела, и завалилась на землю. Прямо на спину.

— Кто ж тебя спросит, милая… — Наталья Никаноровна хмыкнула, словно ей сказали смешную шутку. Посмотрела на меня и протянула руку. — Хронограф отдай, джентльмен хренов. Ты погляди-ка… Впустили его в дом, можно сказать. Работу дали. А он, сволочь такая, хронографы ворует у беззащитных женщин.

— Женщин⁈ Беззащитных⁈ — Актриса, кряхтя и охая, поднялась с земли. Потом кивнула на блондинку. — Ну, эта ладно. И правда девчонка. Вижу, так и есть. Молодая… Хотя, на самом деле, судя по темноте, которая в ней клубится, с молодостью точно дурилово. За те годы, на которые ее лицо тянет, столько дерьма вряд ли нагребешь. А вот ты…

Рената Никитична хотела еще что-то сказать, но бабка, продолжая одну руку держать в направлении меня, второй сделала жест, словно в воздухе завязала узел. Я с ужасом уставился на резко замолчавшую актрису. У нее пропал рот. Реально. Исчез. Просто — лицо без рта. Если честно, обосраться можно. Фильм ужасов какой-то.

— Язык придержи. — Наталья Никаноровна вдруг стала выглядеть иначе.

Пропали придурковатость и наигранная простота, которые эта особа демонстрировала с нашей первой встречи. Да и на старуху больше похожа она не была. Я вообще не могу объяснить, что с ней произошло. Что изменилось. Но одно несомненно — как и предполагал ранее, бабка опасна. По-настоящему опасна.

— Хронограф гони, Павлуша. — Наталья Никаноровна снова перевела взгляд на меня.

А я не мог оторваться от актрисы. Она опять упала на колени, но теперь вовсе не для того, что умолять о пощаде. Рената Никитична пальцами драла то место, где всего лишь секунду назад у нее был рот. Она словно пыталась разорвать кожу. Зрелище, конечно… Аж мороз по спине. И огромное желание оказаться где-нибудь подальше отсюда.

— Паш, давай. Поверь, все не так, как ты себе сейчас представляешь… — Настя сделала шаг ко мне. Блондинка, кстати, в отличие от бабки, смотрела с сочувствием.

— Да пошли вы на хрен! — Честно говоря, сказал, а сам подумал, вот я идиот.

Не очень разумный поступок — посылать бабку, которая может одним движением руки стирать с лица отдельные его части. Но Ренату мне было жаль. Искренне. А вот Наталью Никаноровну хотелось… Не знаю… Плохое сделать с ней хотелось. Вот что.

Я сунул руку в карман и вытащил хронограф. Держал его за цепочку. Часы медленно раскачивались из стороны в сторону.

— Давай… Хватит ерундой страдать… — Бабка в нетерпении потрясла рукой. — Время идёт. Стоим тут, как дебилы, честное слово.

— Пошли вы на хрен. — Зачем-то повторил я, наверное, на эмоциях решил точно раздраконить Наталью Никаноровну, и бросил хронограф на землю.

Честно говоря, сам до конца не понимал, что именно хочу сделать. Просто взял и со всей дури наступил на него каблуком. А потом еще раз наступил. И еще… Хруст ломающейся крышки был почти не слышен. Я думал, столь важные вещи как-то иначе приходят в негодность. Не знаю… Грохот. Гроза. Молния с небес. Нет. Ни черта подобного.

— Господи… Тьфу ты! — Бабка в сердцах плюнула на землю, прямо себе под ноги, а потом несколько раз ударила ладонью по своим губам. — Вот ведь гад… Из-за тебя говорю даже то, что мне никак нельзя говорить… Павлуша… Почему ты такой дурак?

Ответить я не успел. Рената Никитична, которая только что извивалась и хватала себя за уродское лицо, вдруг замерла. Кстати, физиономия без рта — точно уродство. Теперь я готов пересмотреть мнение о том, что женщинам важны грудь и задница. Нет. Вообще не важны.

Актриса медленно выпрямилась. Все у нее стало нормально. Рот вернулся. Да и взгляд значительно изменился. В нем появилось торжество.

— Выкусите, суки! — Крикнула Рената, а потом, засмеявшись, со скоростью герарда, рванула к забору. Перепрыгнула она его тоже с подозрительной для пожилой тетки резвостью. Олимпийские чемпионы отдыхают.

— Вот знаешь, Павлуша… — Бабка тяжело вздохнула. Что интересно, ни она, ни Настя догонять актрису не бросились. — Молодец ты, Павлуша… Мо-ло-дец!

Наталья Никаноровна опять сплюнула на землю, развернулась и пошла к калитке.

Глава 18

О необычных путешествиях

— Кто-нибудь что-нибудь мне объяснит? Хотя бы в общих чертах. Или опять самому надо додумывать?

Я топал следом за бабкой и вообще-то рассчитывал на разговор. Желательно, на спокойный разговор. Без эмоций, скандала и ругани.

Это, между прочим, на самом деле, не мое огромное желание. Насчет разговора. Просто очевидно, случившееся нужно обсудить. У нас в работе возникли, можно сказать, непреодолимые разногласия.

На самом деле, если бы мог, воплотил бы свои слова в жизнь. Те самые, вырвавшиеся в момент ссоры, когда сцепился с бабкой во дворе актрисы. Послал бы все на хрен и отправился куда угодно, лишь бы подальше от этого места и этих людей. Двух конкретных людей. Или не людей…Судя по тому, что успела рассказать Рената Никитична, такая версия вполне имеет право на существование. Да и фокусы бабкины… Что-то не знаком я с людьми, которые умеют вот так запросто появляться в неожиданных местах, переселять умерших и всякую муть исполнять, наподобие рта актрисы. Этот чертов рот мне прям покоя теперь не давал. Вспомнишь — вздрогнешь. Есть четкое ощущение, я стал счастливым обладателем новой фобии…

— А что толку тебе объяснять? Проще кобеля в жопу поцеловать. — Бабка, не оборачиваясь, пожала плечами.

Пёрла она вперед, кстати, с такой скоростью, что я, пытаясь ее догнать, даже запыхался, если честно. Прям второе дыхание у Натальи Никаноровны открылось.

А вот Настя наоборот, не торопилась. Шла позади, следом за нами. Как всегда –молча. Только изредка я чувствовал спиной, она задумчиво смотрит мне между лопаток. Не знаю, что там интересного можно увидеть. Крылья, вроде, не растут.

— Что толку⁈ — Я догнал старуху и схватил ее за руку, останавливая.

Необдуманный, конечно, поступок, однако сама она точно притормозить не собиралась. Сколько бежать-то следом?

— А вот например, было бы очень полезно с самого начала рассказать мне, в чем конкретно заключается наша работа. Я, между прочим, на такое не подписывался. Вы говорили, отправить домой, но почему-то не уточнили, о каком доме идёт речь. А это — самая важная деталь. Ясно?

— Неужели? Не подписывался, говоришь? — Наталья Никаноровна, наконец, замерла посреди дороги, повернувшись ко мне лицом. Лицо это, кстати, снова постарело. А еще оно было уставшее, так что ли…Будто бабка очень сильно задолбалась.

— Хочешь отказаться от недавно полученной должности? Уверен? — Она, усмехнувшись, уставилась мне прямо в глаза. — Могу оформить увольнительную. Без отработки в две недели. Хоть сейчас. Желаете, Павел Матвеич?

Голос старухи буквально сочился сарказмом. А вот взгляд был удивительно грустным.

— Ну… Что так сразу-то… — Я отступил на один шаг назад и выпустил бабкину руку. С нее станется мне сейчас тоже какую-нибудь хрень залепить на лице. Или вообще…не на лице…

— Ты, Павлуша, хороший человек. — Наталья Никаноровна усмехнулась. — Был бы плохим, мы бы тебя не выбрали. И работа эта — твой шанс. Порядочный ты. Да…Честный даже в чем-то. Особенно по вашим, современным меркам. Видишь, тетку пожалел. Эту бабу, что в Ренату забралась. Расчувствовался. Решил восстановить справедливость. Молодец… Вот только…

Наталья Никаноровна вдруг замолчала, не договорив, выглянула из-за моего плеча, а потом спросила блондинку.

— Насть… может, покажем Павлуше, что он со своей инициативой натворил? А? Наглядно, так сказать? Пусть поймет, почему