Осушив свою чашу, я уже приготовилась снова опустить голову, стать тише воды и ниже травы, но тут заметила, что на меня глядит, натянуто улыбаясь, восьмой принц. Не представляя, что делать, я в спешке наполнила свою чашу и снова подняла ее. Он усмехнулся, копируя мой жест, и мы выпили.

Я поставила чашу на стол и задалась вопросом: теперь-то мне можно немного передохнуть? Посмотрев куда-то в сторону, я обнаружила, что теперь ко мне прикован задумчивый взгляд четырнадцатого принца. Я не могла прочесть его мысли, и мне было лень размышлять об этом – я просто скорчила ему рожу. В ответ на мою гримасу четырнадцатый принц едва заметно покачал головой и слабо улыбнулся. Я тоже слегка улыбнулась ему.

Продолжая улыбаться, я переместила взгляд в сторону и поняла, что сидевший рядом с четырнадцатым четвертый принц, судя по всему, видел все, что только что происходило. Хотя его лицо по-прежнему было равнодушным, его глаза смотрели на меня с задумчивым любопытством. Этого господина, рассудила я, злить никак нельзя, иначе потом даже не поймешь, как тебя убили. Я тут же сладко улыбнулась и ему, а затем почти сразу отвернулась.

Возвратившись домой после празднества, я почувствовала себя уставшей. В душе я вздыхала, думая: так ли весело играть в гляделки с такими важными и высокопоставленными людьми?

Дома я сразу позвала служанок и велела им подготовить все необходимое для умывания. Я выглядела так, будто лет триста не видела кровати, и сестра терпеливо улыбнулась:

– Сегодня нельзя так рано ложиться. Нам предстоит новогоднее бодрствование!

Эти слова заставили меня изумленно замереть. Я уже много лет не засиживалась до полуночи в новогоднюю ночь. Сейчас, однако, я живу в прошлом, поэтому следует отдать дань традиции. А значит, чтобы не проспать свое счастье, со сном придется повременить.

Сестра велела служанкам подать на стол заранее приготовленные фрукты и сладости, усадила Цяохуэй и Дунъюнь рядом с нами, и мы, коротая время за разговорами, стали ждать наступления нового года. Поняв по моему лицу, что я сейчас упаду и усну, Цяохуэй достала откуда-то цветной шнурок и стала играть со мной в ниточку.

Мы по очереди складывали разные узоры, в то время как Жолань и Дунъюнь, смеясь, обсуждали нашу игру. Внезапно снаружи послышался возглас служанки:

– Всех благ господину бэйлэ!

Цяохуэй с Дунъюнь тут же испуганно вскочили. Мы с сестрой, обменявшись удивленными взглядами, также поднялись со своих мест.

Мы не успели даже выйти и встретить его – восьмой принц уже вошел в комнату. Мы все хором поприветствовали его, и принц с улыбкой велел нам разогнуться. Цяохуэй и Дунъюнь сразу удалились.

– Не пригласите меня бодрствовать в новогоднюю ночь вместе с вами? – со смешком спросил он, видя, что мы с сестрой истуканами застыли посреди комнаты.

– Это было неожиданно, и мы слегка удивлены, только и всего, – торопливо ответила Жолань, улыбаясь ему в ответ и одновременно усаживая за стол.

– Садитесь, – улыбнулся восьмой принц. – Наконец-то встретим Новый год вместе.

Я безмолвно села за стол и тут же, схватив небольшое пирожное, сунула его в рот.

Восьмой принц с сестрой обменялись парой фраз, но по причине того, что сестра больше молчала, чем говорила, разговор быстро затух, и они оба погрузились в молчание. Мы трое сидели в тишине, между тем как моя голова тяжелела и меня одолевала дремота. Понимая, что я держусь из последних сил, сестра притянула меня к себе, обняла и сказала:

– Вздремни немного, я разбужу тебя, когда придет время.

Устроившись на груди у сестры, я тут же провалилась в сон. Сквозь полудрему я слышала, что восьмой принц с Жолань снова заговорили и их разговор вращался вокруг меня. Сон слетел с меня, ум работал все четче.

– Беру на себя смелость обратиться к господину с просьбой, – негромко произнесла сестра. – Детство Жоси прошло в военном лагере, и ей не сравниться с молодыми гэгэ, выросшими во дворце. Боюсь, когда она попадет во дворец, у нее будут проблемы. Прошу господина оказать милость: пусть госпожи из дворца, из тех, что поопытнее, за ней присмотрят.

– Это даже нельзя считать серьезной просьбой. Даже если бы ты не упомянула об этом, я поступил бы ровно так.

Ладонь сестры поглаживала меня по голове, и я могла физически ощутить беспокойство и печаль, поселившиеся в ее душе.

Принц наверняка тоже что-то почувствовал.

– Хочешь сказать еще что-то – говори, – услышала я его голос.

– Если по счастливой случайности Жоси удастся избежать участи быть выбранной в гарем, государь наверняка выдаст ее замуж. Я думаю, что тринадцатый принц сможет найти с ней общий язык. Если подтолкнуть его сделать шаг, то, учитывая, что он весьма дружен с четвертым принцем, а тот – с господином наследником, все может получиться при поддержке наследного принца и вас, господин.

В уголках моих глаз начала собираться влага. Сестра, которая всегда была так холодна с восьмым принцем, что почти не разговаривала с ним, ради меня была готова умолять его о помощи.

– Сейчас говорить об этом слишком рано, – мягко отозвался восьмой принц после короткого молчания.

Наверное, на лице Жолань отразилась печаль, потому что почти сразу он добавил:

– Не волнуйся! Я ни за что не дам ее в обиду.

– Благодарю, господин.

Они оба снова замолчали и продолжили уныло сидеть друг напротив друга. Внезапно раздавшиеся снаружи хлопки петард застали меня врасплох, и от неожиданности я резко села, по-прежнему находясь в объятиях сестры. Та пригладила мои волосы и сказала:

– Наступил новый год.

– Точно! – улыбаясь, проговорил восьмой принц, тоже глядя на меня.

Я тут же вскочила на ноги:

– Ладно, новогоднее бодрствование закончилось, я иду спать.

Не дожидаясь их ответа, я убежала в свою комнату, запрыгнула в кровать, накрылась с головой и мгновенно уснула.

Проснувшись на следующий день, я поняла, что так вот простенько отметила свой первый Праздник весны в прошлом. У меня остался некоторый неприятный осадок, и я с досадой подумала о том, что, если мы будем отмечать подобным образом каждый Праздник весны, это точно не будет самым радостным событием в моей жизни.

Дунъюнь стояла позади, расчесывая мои волосы.

– Господин бэйлэ провел прошлую ночь здесь? – спросила я ее.

Рука Дунъюнь замерла, и она со вздохом ответила:

– Нет, стоило вам, барышня, вернуться к себе, как господин почти сразу ушел.

Я подняла глаза на свое отражение в зеркале и ничего не ответила.